Карл Хайасен - Ураган
Иди закусила нижнюю губу. Господи, как же иногда трудно хранить спокойствие. Она почувствовала, что вот-вот может взорваться.
— А в чем вообще дело… это какая-то игра?
— Я так не думаю, — отозвалась Бонни.
— Боже мой.
— Гуляйте с нами, пока все не закончится.
«Нет уж, черт возьми, — подумала Иди. — Ни за что».
* * *Противоугонное устройство «Клуб» еще более исказило и без того уродливые черты лица Кусаки. Оно собрало верхнюю часть его рожи в пухлые складки, как у щенка мопса, глаза превратились в щелочки, а нос задрался почти до бровей. И вообще, в его фигуре выделялись только уродливая рожа и пузо.
— Типичное существо, дышащее через рот, — заключил Сцинк, рассматривая Кусаку, как будто он был музейным экспонатом.
— Фррхх… — возразил ему Кусака. Локти его ныли от царапин, полученных, когда полоумный одноглазый волок его по земле.
И вот теперь этот псих говорит ему:
— Господи, я ненавижу слово «ниггер». Там, у мотеля, я уже решил было убить тебя, как только ты произнес это слово. Захотелось размазать твои жалкие мозги по всему джипу. И даже если бы ты не застрелил моего друга, эта мысль все равно пришла бы мне в голову.
Кусака перестал стонать и постарался сдерживать слюни. Ему было видно, как комары и москиты залетают в его рот и вылетают из него.
— Ничего с этим не поделаешь, — сказал Сцинк, отгоняя насекомых. Он и так уже обильно опрыскал шею и плечи своего пленника средством от насекомых. — А в рот прыскать не следует.
Кусака послушно кивнул.
— Лестер Мэдокс Парсонс, именно это имя указано в твоих водительских правах. Рискну предположить, что тебя так назвали в честь того расиста с куриными мозгами из штата Джорджия. Я прав?
В ответ последовал слабый кивок.
— Значит, тебе не повезло уже с самого детства. Очень жаль, Лестер, но мне кажется, что если бы даже родители назвали тебя Ганди, ты все равно бы вырос в первостатейного негодяя. А теперь позволь показать тебе кое-что.
Губернатор выдернул из-под себя чемодан, на котором сидел, поставил его перед Кусакой и торжественно распахнул.
— Только не свихнись, — предупредил Сцинк.
Кусака приподнялся на корточки. Чемодан был битком набит деньгами: пачки банковских упаковок с двадцатидолларовыми бумажками.
— Девяносто четыре тысячи долларов, — сообщил Сцинк. — Плюс дорогие рубашки, носки и прочая одежда. Две упаковки французских презервативов, несколько пар золотых запонок, тюбик с кремом… что еще? Ах, да, личные бумаги.
Губернатор принялся разбирать бумаги.
— Перечень счетов, газетные вырезки об урагане. А это…
Это был красочный проспект с рекламой домов проекта под названием «Гейблз у залива». Сцинк уселся рядом с Кусакой и раскрыл проспект.
— А вот и наш парень. Кристоф Мишель. Всемирно известный инженер-строитель. Смотри, вот его фотография.
Кусака узнал на фотографии чудака из магазина, у которого он отнял машину.
— Что бы ты стал делать, — пробормотал Сцинк, — если бы построил эти безумно дорогие дома, а они все развалились при первом же сильном порыве ветра? Думаю, умный человек забрал бы деньги и смылся, пока не начали таскать в суд. Наверняка такой план и был у месье Мишеля.
Кусаке было глубоко наплевать на француза. Его заворожил вид такой огромной суммы денег. Даже если бы противоугонное устройство не распирало его челюсти, он все равно сидел бы с открытым ртом. Кусака вспомнил, как в одной из телепередач показали горничную мотеля, которая нашла под кроватью сорок две тысячи долларов. И непонятно, по какой причине вместо того, чтобы прикарманить эти денежки, она вернула их управляющему мотелем. Тема передачи так и называлась: «Честные люди». Кусака тогда даже закричал, глядя на экран телевизора: «Ну и идиотка!». На экране показали кучу наличных денег, и Кусака чуть не кончил в штаны.
А сейчас он смотрит на другую кучу денег, которая в два раза больше. И лично смотрит, а не по телевизору.
— Чттпрх? Ккчерр?
— Хороший вопрос, Лестер.
Одноглазый псих внезапно встал, расстегнул армейские брюки, вытащил член и, к ужасу Кусаки, помочился на деньги.
Кусака, на которого жалко было смотреть, поднялся на ноги. Сцинк снова усадил его на землю и отправился за дротиковым ружьем. Вернувшись к Кусаке, он перевернул его на живот и выстрелил, всадив шприц со снотворным Кусаке в задницу. Глаза у Кусаки тут же затуманились, и он почувствовал, что засыпает. Последнее, что услышал Кусака, были слова Сцинка:
— Кто желает искупаться?
* * *Бонни и Августин остались смотреть книги, а губернатор повел Иди к ручью. Ей хотелось поговорить со Сцинком, а Сцинку хотелось искупаться. Губернатор разделся, начав с шапочки для душа.
Когда он ступил в воду, Иди спросила:
— А как насчет крокодилов?
— Они нас не побеспокоят. Их осталось слишком мало, чтобы беспокоить вообще кого-нибудь. А мне хочется, чтобы их было больше.
Сцинк спокойно нырнул, затем резко вынырнул, окруженный брызгами. Своим коричневым загаром губернатор напоминал ламантина и казался таким большим, как будто мог лечь в качестве моста через ручей. Вид его тела оказался неожиданностью для Иди: длинные и мощные руки, широкая грудь, голая шея, толстая, как ствол кипариса. Мешковатая армейская одежда скрывала все это.
— Будете купаться? — спросил губернатор.
— Если мы сможем поговорить.
— А чем же еще мы будем заниматься?
«Снова эта чертова улыбка», — подумала Иди и попросила губернатора отвернуться, пока она будет раздеваться.
Сцинк услышал, как Иди плюхнулась в воду, потом почувствовал на спине ее руки. Он двинулся в глубь ручья, а Иди вскочила ему на спину, обхватив ногами бедра губернатора.
— Мне немного страшно, — сказала она.
— Ха! Да в этих джунглях мы с вами самые опасные звери.
Губы Иди прижались к уху губернатора.
— Я хочу вернуться в Майами.
— Пожалуйста.
— Но я не знаю, как отсюда выбраться.
Губернатор повернулся и пошел против сильного течения, которое бурлило вокруг их наклоненных голов. Стремительный поток напугал Иди, у которой учащенно забилось сердце. И все же она продолжала говорить.
— В тот самый момент, когда вы и Бонни появились возле дома, я поняла, что все кончено. И револьвер Кусаки не имел никакого значения. Это не мы вас похитили, а вы похитили нас!
— Природа выстраивает свою иерархию. Всегда, — изрек Сцинк.
Иди напряженно прошептала ему на ухо:
— Прошу вас, покажите мне, как выбраться отсюда.
— А я был совершенно уверен, что вы положили глаз на чемодан.
— Ни в коем случае, — возразила Иди, хотя мысль о чемодане неоднократно приходила ей в голову. И все же она решила, что самое главное для нее сейчас — это выбраться живой из Кис.
Рядом из воды выпрыгнула маленькая серебристая рыбка, и Сцинк ради забавы попытался поймать ее.
— Иди, вы плохо думаете о мужчинах, но я в значительной степени разделяю это ваше мнение. Господи, да разве можно представить себе, что Флорида стала бы такой, какова она есть сейчас, если бы программой ее развития руководила женщина! Не было бы пляжей с уродливыми небоскребами, возле озер не разбивали бы площадки для гольфа. — Губернатор с шумом шлепнул ладонями по воде.
— Вы не правы, — возразила Иди.
— Дорогая, могу же я помечтать. — Губернатор почувствовал, как губы Иди прикоснулись к его шее, а потом ощутил и нежное прикосновение языка. — Что это? — удивился он.
— То самое, о чем вы подумали.
Когда Иди снова поцеловала губернатора, они вместе ушли под воду. Соленая вода обожгла глаза Иди, но она опять открыла их. Губернатор улыбался ей, пуская пузыри. Они вместе вынырнули на поверхность и рассмеялись. Иди осторожно взобралась на губернатора, словно на дерево, обхватив руками его шею, а ногами бедра. Сцинк потихоньку двинулся к мелководью, где остановился и прижал Иди к себе.
Они смотрели друг другу в глаза, а вокруг пенилась зеленая вода.
— И что дальше? — спросила Иди.
— Разве вы не та самая леди, которая беспокоилась насчет крокодилов?
— Но ему придется съесть нас обоих, не так ли?
— В данной ситуации, конечно.
— А это значит, что он должен быть ужасно большим и голодным.
— На всякий случай мы должны вести себя очень тихо. Определенные звуки привлекают их внимание, — предупредил Сцинк, причем вполне серьезным тоном.
— Насколько тихо? — Иди легонько потерлась сосками о грудь губернатора.
— Совсем тихо. Ни единого звука.
— Но это невозможно. — Иди почувствовала ладони губернатора на своих ягодицах.
Он осторожно приподнял Иди и, держа ее на весу, вошел в нее.
— Тсс, — прошептал Сцинк.
— Я не могу.
— Можешь, Иди.
Они занимались любовью так медленно, что иногда казалось — они не двигают ни единым мускулом. А касались друг друга и шевелились они только оттого, что вокруг них струился теплый поток. В мангровом лесу пронзительно закричала встревоженная цапля, несколько серебристых рыбок устремились на мелководье. Мимо проплыла длинная черная змея, и течение не мешало ей, словно она скользила по зеленому шелку.
