Ключ к убийству - Урса Алекс
– Это крест. Он держал его над огнем, пока тот не раскалился до красна. Меня привязал к кровати и заткнул рот, чтобы соседи не услышали. Случилось это после очередной ссоры, когда я крикнул ему, что ненавижу музыку и мечтаю, чтобы он сдох. Не нужно было его провоцировать, но меня словно несло. Наверное, он пытался совершить что-то вроде обряда экзорцизма. В результате я потерял сознание. – Диалло, давший Франсуа возможность как следует рассмотреть свое исковерканное тело, вернул толстовку на место, поискал глазами сигарету и, найдя ее, яростно затянулся. Потом затушил окурок прямо в стакане с водой, забытом здесь кем-то. Руки его ходили ходуном, и он спрятал ладони под мышками. Со стороны казалось, он обнимает сам себя в безуспешной попытке утешить.
– Потом он бросил меня прямо там, в спальне. Без помощи и без шанса на спасение. Я очнулся, когда уже стемнело. В доме была тишина. Свет нигде не горел. Я ничего не видел, но мог слышать, как этот ублюдок разговаривал с кем-то по телефону. Он не повышал голоса, но одно слово я разобрал. Castrazione…
– Кастрация… – шепотом перевел Франсуа. Его сковало мертвое оцепенение. Он боялся услышать продолжение этой истории, но понимал, что выхода у него теперь нет. Диалло кивнул.
– В древние времена чистых ангельских голосов добивались чудовищными методами. Возможно, эта идея посетила больной мозг Алессандро как последняя попытка спасти мой голос. Как бы то ни было, он всерьез обсуждал это с кем-то по телефону. Тогда я понял, что надо валить. Алессандро был абсолютно повернутым, и я не сомневался ни секунды, что в погоне за своей мечтой он пойдет на все. Не помню, как я встал и добрался до автовокзала. Благо идти было всего несколько сотен метров. Я спрятался в багажном отсеке первого же готового к отправлению автобуса и просто вырубился. По факту я должен был сдохнуть. Но мое тело нашел водитель автобуса. Уже в Брюсселе. Он вызвал полицию, а те бригаду медиков. С неделю я провалялся в больнице, делая вид, что я не помню, кто я и откуда, а едва мне стало лучше, сбежал. Вот так я оказался в Бельгии.
В комнате повисла тишина. Франсуа первым подал голос:
– А как же Анжело?
Диалло, не поднимая глаз, тихонько раскачивался взад-вперед, продолжая обнимать себя руками. Он прикрыл глаза и тихо ответил:
– Анжело тогда был маленьким. Ему было семь лет. Я надеялся, что Алессандро не станет бить такого малыша, ведь он был настоящим ангелом, в отличие от меня. Да к тому же Анжело с младенчества был буквально повернут на музыке. Да и голосу его пока ничего не угрожало. У меня самого ломка началась ближе к тринадцати годам.
– А вы не думали, что в этот раз Алессандро может начать действовать на опережение? – спросил Франсуа, едва сдерживая клокочущую в нем ярость.
– Я убеждал себя, что у меня есть время, чтобы встать на ноги. Я обещал себе вернуться, как только будет такая возможность, – упрямо повторил Диалло. – И потом, я оставил Анжело ключ…
– Ключ? – переспросил Франсуа. – Тот ключ, который он носил потом с собой всю жизнь?
Диалло кивнул.
– Мне это помогало первое время. Я вынул его из замочной скважины в спальне Анжело и, перед тем как свалить, велел закрывать дверь каждую ночь и никому не отдавать этот ключ. Как я уже упоминал, приступы ярости у Алессандро почему-то случались только в темное время суток.
Франсуа горько усмехнулся:
– Вы действительно думали, что это может защитить маленького ребенка от садиста и психопата?
Диалло молчал, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону. Внезапно он открыл глаза и посмотрел на Франсуа в упор:
– Я знаю, что вы думаете, но не пытайтесь обвинять меня в предательстве. Легко судить со стороны, но вы не были на моем месте. – Франсуа вздрогнул, фраза попала в цель. Но сейчас речь шла не о нем, а на кону стояли жизнь и свобода Анжело. – Вы понятия не имеете, что значит испытывать постоянный страх и не спать ночами, когда ты ребенок. Я так и не смог избавиться от кошмаров. Бессонница теперь навсегда со мной, а в моей спальне по ночам горит свет. И ни один психотерапевт не может помочь. А тогда я поклялся вернуться при первой же возможности.
– И не вернулись, – констатировал Франсуа. – Вы больше не вернулись, Тома. Вы бросили Анжело на произвол судьбы.
– Это неправда, – поспешно замотал головой Диалло, – мне пришлось нелегко в Льеже, куда я перебрался из Брюсселя. Я ведь не мог позволить, чтобы меня нашли. Не мог назваться своим настоящим именем. Порой мне нечего было есть и негде было спать. В конце концов я перебрался в Шарлеруа – городок не из приятных – и прибился к цыганской мафии. Они использовали несовершеннолетних шалопаев вроде меня для распространения наркотиков – для меня это был единственный способ выжить. Вот только для верности нас всех подсаживали на наркоту. Я сбежал от Алессандро, но попал в еще больший переплет… Что я мог предложить своему брату? Такое же беспросветное будущее? Торговать со мной наркотой на грязной улице? Не думайте, что я забыл об Анжело. Я все время наводил о нем справки и в результате узнал, что этой мрази Алессандро больше нет в живых. Я был в курсе, что моего брата определили в приют, но, поверьте, это было всяко лучше, чем быть со мной в тот момент. Я ничего не мог ему предложить. Ничем не мог помочь. Мне и самому требовалась помощь.
– Что было дальше? – спросил Франсуа, хмуро глядя на Диалло. – Зачем вы все же решили найти Анжело после стольких лет молчания?
Диалло глубоко вздохнул и расправил плечи.
– У меня ушло много времени, чтобы вернуться к нормальной жизни. В конце концов мне повстречался один хороший человек – Николас Диалло, руководитель центра содействия трудным подросткам. Он помог мне получить документы, и я взял себе другое имя и его фамилию. И даже чуть не женился – на его дочери, но… – Диалло неопределенно мотнул головой, – не срослось. И вот много лет спустя я понял, что готов увидеть Анжело. Хотя ему к тому времени было уже хорошо за двадцать, и я был в полной уверенности, что он не вспомнит меня. Для того, чтобы разыскать его, решил для начала наведаться в приют, где его воспитывали. Мать-настоятельница приняла меня очень тепло. Оказалось, что я опоздал всего на полгода, но она объяснила, как разыскать Анжело. Я, естественно, поспешил в Париж, но вот, найдя брата… – Диалло замешкался, – не знал, как к нему подойти. Мы ведь не виделись много лет, и я не был уверен, как он меня воспримет. Это тяжело. Я чувствовал себя виноватым. Мне было стыдно. Настоятельница ничего прямо не сказала, но из ее слов я понял, что Анжело пришлось нелегко в детстве. Матушка сказала, что у моего брата были определенные отклонения… странности… Я не знал…
– Не знали, успел ли Алессандро искалечить его? – жестко закончил за него Франсуа.
Диалло лишь молча кивнул и закусил губу. Франсуа с минуту раздумывал, а потом сунул руку во внутренний карман куртки, доставая на свет распечатанную в библиотеке Триджано статью.
– За два дня до гибели Алессандро Бертолини в местной газете опубликовали статью-разоблачение. Независимое расследование. – Франсуа разгладил листок, словно приглашая Диалло взглянуть. – Состав хора был неоднородным. Большая часть детей была из неблагополучных семей. И все же кто-то из родителей обратил внимание на то, что на репетициях детям без согласования с родителями дают какие-то незнакомые медицинские препараты, называя их витаминами. Журналист решил отнести таблетку на анализ и выяснил, что речь идет о препарате под названием «ципротерон». Этот препарат назначается при андрогенизации, и у него есть много интересных побочных эффектов, о которых мало кто знает. В частности, он угнетает тестостерон в крови, что при постоянном применении ведет к…
– Химической кастрации, – закончил за него Диалло и закрыл лицо руками. Франсуа кивнул.
– Мечта об ангельских голосах. Думаю, к этим опытам Алессандро приступил уже после вашего побега и помня о своем первом провале. Если бы не скоропостижная смерть Алессандро, разразился бы грандиозный скандал, – продолжил Франсуа. – А так дело замяли, а хор срочно распустили.
