Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
– Эрни, – позвала Элли. Обернувшись, он помахал рукой, а когда она подошла, протянул пачку “Lucky Strike”.
– С каких пор? – спросила Элли, никогда не видевшая, чтобы Эрни курил.
Он пожал плечами, не глядя ей в глаза. Элли поняла, что он бросил ради Маж и детей.
– Спасибо, – поспешно сказала она, чтобы скрыть смущение, и взяла сигарету. Эрни дал прикурить. Элли закашлялась, когда дым попал в горло.
– Не за что. – Мрачная полуулыбка тронула губы Эрни. – Думаю, нынче утром многие развязали.
«Нынче утром», а ведь уже почти полдень… Сколько осталось до темноты? Три часа, четыре, ну, максимум пять. Элли кивнула на кучу дров:
– Уже и место подобрали?
– Ага. Подальше от ручья, чтоб посуше. К тому же русло довольно глубокое. Ночью там будет темень даже с костром, вот я и решил, что лучше от него держаться подальше. – Эрни затянулся сигаретой. – Нужно убедиться, что нам хватит воды, – рассеянно добавил он. – В смысле, бутилированной. Что-то я не доверяю воде из ручья.
Элли понятия не имела, сколько бутилированной воды осталось в Барсолле, но подозревала, что ее нехватка – наименьшая из их бед.
– Думаешь, костер будет достаточно большим?
– Думаю, да. Я слыхал, нас осталось человек шестьдесят… может, семьдесят.
Девяносто процентов населения Барсолла истребили за ночь. А впереди еще одна.
– На этот раз мы встретим их подготовленными, – сказала Элли.
– Как скажешь. – Эрни отнюдь не выглядел убежденным. Элли и сама разделяла его сомнения.
– Привет, Элли. – Лора Кэддик топталась рядом, навьюченная связкой ножек от стульев, столов и прочей меблировки. – Слыхала о нашей гостье?
– Гостье? – Элли посмотрела на Эрни, но тот лишь пожал плечами.
– Девчонка Харперов.
– Джесс?
Лора кивнула:
– Я на нее накинулась, как увидела. Зря, конечно. Бедный маленький заморыш. Если хоть половина того, что я слышала, – правда…
– Она здесь?
– В Соборной. До костей продрогла, бедняжка, и этот ее малыш… – Лора взяла у Эрни сигарету. Элли не могла вспомнить, курила ли она раньше.
– Да?
– Говорит, разговор есть. Больше ни с кем не хочет, даже с Милли.
Удача за удачей.
– Надо бы сходить и… – Элли осеклась; Лора с Эрни тоже оцепенели, глядя мимо нее. Тишина расползлась по полю, мужчины и женщины, собиравшие топливо, один за другим останавливались и замолкали. В наступившей тишине шум, который они услышали, сделался громче: это был отдаленный рокот моторов.
45
Джесс не отличалась крепким сном даже до того, как Пол сделал свое грязное дело: поди угадай, когда вспыхнет очередная склока с мордобоем или маманя с ноги распахнет дверь спальни, чтобы вытащить Джесс из постели и вздрючить за какую-нибудь оплошность. Неудивительно, что Джесс постоянно страдала от усталости.
Когда она добралась до деревни, то едва не валилась с ног и почти не чувствовала пальцев от холода. Вдобавок натерпелась страху, столкнувшись с миссис Кэддик: Джесс знала ее в лицо, знала, что та ненавидит всех Харперов, и знала, за что. Взгляд женщины напугал ее. Но тут появилась доктор Эммануэль, что-то сказала – и прямо у Джесс на глазах выражение лица миссис Кэддик изменилось. В нем появилась жалость. Все лучше, чем ненависть.
Вдвоем они провели ее в церковь через толпу выживших – дрожащих, с затравленными глазами. В самый дальний угол. Подальше от остальных. Она не одна из них и никогда не будет. Ладно, лишь бы не трогали.
– Давай-ка это снимем. – Доктор Эммануэль помогла Джесс избавиться от рюкзака. – Ептыть, да он весит тонну. Что там за херовина?
Она матюгалась не хуже Киры, но все равно по-другому. Кирины ругательства были острые, как стекло, твердые, как камни, она и бросалась ими – особенно в Джесс – как камнями, чтобы ранить и причинять боль. В словах доктора Эммануэль не было ни жестокости, ни злобы. Они были как кусочки цветной бумаги, которыми забрасывают молодоженов, Джесс такое в фильмах видела. От ругательств Киры она вздрагивала и съеживалась в комочек, а тут хотелось улыбаться.
– Библия, – сказала она.
– Библия?
– Семейная Библия. – Джесс взяла доктора за руку. – Надо Элли показать. Она должна увидеть. Это поможет.
Если вообще что-то поможет.
– Хорошо, присядь. – Доктор Эммануэль закутала ее в несколько одеял.
– Джоэль, – проговорила Джесс, осознав, что в какой-то момент малыша у нее забрали. – Малютка Джоэль…
– Он в порядке, милая. – Доктор Эммануэль погладила ее по волосам. – Ты хорошо его согревала. Мы о нем позаботимся. А тебе сейчас нужно позаботиться о себе.
С ним все в порядке. Доктор Эммануэль сказала, что с ним все хорошо. Кто-то подошел и что-то передал доктору Эммануэль. Кружку.
– Вот, милая, попей.
Чай. Горячий. Сладкий. Обжигающий.
– Доктор Эммануэль.
– Милая, ну я же просила: Милли.
– Милли.
– Да?
– Библия, – повторила Джесс.
– Я тебя услышала, милая. Я покажу ей, как только встречу.
– Хорошо.
Кто-то окликнул доктора Эммануэль; Милли оглянулась и скорчила гримасу.
– Долг зовет, – пробормотала она. – Тара?
Подошла девочка: примерно ровесница Джесс, плюс-минус год. Немножко выше ростом, но почти такая же худая. Правда, по-другому: стройная, жилистая, крепкая. Почему-то она казалась знакомой. На кого она похожа?
– Присмотри за ней, ладно? – сказала Милли. – Если что-то случится, сообщи.
– Обязательно. – Девочка смотрела на Джесс с непроницаемым видом. Это лицо, оно похоже на…
– Спасибо, Тара. – Милли встала. – Скоро увидимся, Джесс, милая.
Тара. Услышав это имя во второй раз, Джесс сразу поняла, что к чему. Девочка походила на мать – лицо более юное, более нежное, но без сомнения это была дочь Лоры Кэддик. Она смотрела на Джесс без всякого выражения, а по глазам ничего нельзя было прочесть. Что должна сказать Джесс? «Мне жаль»? «Я знаю, каково это, со мной было то же самое»?
Так она ничего и не сказала, и оказалось, что в этом нет нужды.
– С тобой все будет хорошо, – заверила Тара Кэддик. – Успокойся. Я за тобой присмотрю. Никто тебя не обидит.
– Спасибо, – прошептала Джесс чуть не плача. Маманя годами вдалбливала ей, как все вокруг ненавидят Харперов. Для них мы все отбросы, потому что остаемся самими собой. Все, что у тебя есть, Джесс Харпер, это твоя семья, заруби на носу. Там, во внешнем мире, все готовы тебя прирезать при первом удобном случае. Оказалось, не все. Закрывая глаза, Джесс подумала, что все это может быть уловкой: ничто не мешает Таре перерезать ей во сне глотку, – вот только не верилось в это ни капельки.
Закрыв глаза, девочка устроилась поудобнее, насколько позволяла сгорбленная спина. Шевеля губами, она стала молиться любому богу, готовому внимать
