Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
Лиз захромала по коридору. Фрэнка и Киры в гостиной не оказалось, значит, шаги на лестнице ей не послышались. Сверху не доносилось никаких скрипов; ясно, накувыркались и заснули.
Поднявшись на верхний этаж, Лиз задержалась у спальни Джесс. Из-за закрытой двери не доносилось ни звука, а ведь из-за кривой спины девка обычно храпела, как поросенок. Ее отродье тоже не отличалось спокойствием. Может, сдохло ночью? Пожалуй, это к лучшему. Или нет. Даже если оно окажется таким же хлипким, как мамаша, им нужна новая кровь, чтобы унаследовать Землю. Или чтобы пролить ее в качестве жертвоприношения, если понадобится.
Впрочем, сейчас у Лиз имелись заботы поважнее. Она прошла мимо комнаты Джесс и открыла дверь своего кабинета.
Куда она положила чертову Библию? Лиз точно помнила, что книга лежала на столе, но ее там не оказалось. Небось на полку сунула. Или, может, под стол? Нет, она бы так не сглупила – еще мыши поточат. Семейная Библия – слишком большая ценность.
Лиз крепче стиснула трость. Нет, никаких сомнений: она оставила Библию на столе. И ни один член семьи – ни один! – не посмел бы без разрешения сунуть нос в ее кабинет. Никто и никогда.
Но ведь кто-то же это сделал. Кто и зачем? Фрэнку на такое мозгов не хватит. Кира могла бы – не из предательских побуждений, а чтобы узнать, что делать, если с Лиз случится беда. Да только не похоже: Кира спросила бы разрешения, в крайнем случае намекнула бы. Дом и читать-то нихера не умеет, а Пола не интересует ничего, что нельзя трахнуть.
Тогда кто это мог сделать? Собаки, что ли?
Лиз вышла на площадку, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы заорать, но вдруг замерла.
Слева от нее находилась комната Джесс.
А в комнате царила необыкновенная тишина. Ни храпа, ни детского ора.
Мелкая дрянь не могла. Она бы не посмела. Но…
Лиз распахнула дверь.
В кровати – никого, в колыбели – никого, в комнате – никого.
Лиз остолбенела, только глазами хлопала, слыша собственное сопение, хриплое, прерывистое. Сердце зашлось. Она навалилась на трость, чтобы не упасть. Только удара сейчас не хватало. Спокойно. Спокойно.
Вот только открывшаяся ей картина оставалась неизменной.
Развернувшись, Лиз пересекла площадку и скатилась по лестнице. Пусть только посмеет… Дрянь, мелкая дрянь!
– Фрэнк! Кира! Пол! А ну быстро, блядь, вставайте!
Дрянь, мелкая подлая дрянь.
– Джесс! – Она сорвалась на визг. – Джесс Харпер, а ну покажись, паскудина!
Но как раз этот призыв остался без ответа.
Они прочесали ферму, но ничего не нашли. Зато выяснилось, что пальто и рюкзак Лиз тоже пропали.
– Куда она могла съебать? – вопрошал Фрэнк.
Со двора вернулась на кухню Кира.
– Как куда? В Барсолл рванула, прошмандовка, больше некуда. К Элли блядской Читэм и этой сучке-доброхотке Милли Эммануэль.
– Она не могла. – Однако голос Фрэнка прозвучал неуверенно.
– Она, блядь, именно это и сделала, – заявила Кира. – Я смотрела на улице. Через задний двор смылась. Видела ее следы – она прошла через поля к холму.
Все-таки Кира умница. Вот дочь, которую Лиз заслуживала.
– Что будешь делать, Лиз? – осведомилась Кира. – По мне, так невелика потеря.
– Так-то оно так, – проговорила Лиз, – но семейная Библия – другое дело. Ее нужно вернуть, причем до темноты. – Она открыла один из кухонных ящиков; внутри лежал полицейский бронежилет. Тони притащил его домой как-то вечером – уверял, что спер его в старом участке, но скорее всего просто купил у какого-нибудь собутыльника. Лиз надела жилет под свитер, подошла к кухонному столу и надела пальто, сунула в карман спортивный пистолет и взяла дробовик.
– Вооружайтесь, – скомандовала она, – мы едем в Барсолл!
44
Когда Элли вывела Рубена из дома, пришлось тащить его за поводок. В конце концов она сдалась и взяла песика на руки. На середине Храмовой улицы – к счастью, дорога шла в гору – он начал извиваться в руках, Элли опустила его, и он практически волоком потащил ее вверх по склону.
На Вышней песик то и дело останавливался, нюхал землю – и тут же отшатывался, несомненно учуяв следы тварей. Но едва подошли к военному мемориалу, как Рубен натянул поводок, скребя когтями по асфальту. У Соборной церкви Элли увидела Шарлотту Фамуйива и Кейт Бек; Шарлотта толкала инвалидное кресло, в котором сидела знакомая фигура.
– Привет, Мэдлин, – сказала Элли.
Викарий подняла на нее глаза и слабо улыбнулась. Бледная как смерть, лоб в испарине; ее била дрожь.
– Эль. Рубен.
Пес рванул вперед и положил передние лапы ей на колени; Мэдлин погладила его по голове.
– А Шона? – спросила она наконец. – Закаляка?
Закаляка, вот как звали джек-рассела. Элли покачала головой. Мэдлин зажмурилась и скривилась, откинувшись на спинку кресла, на лице отразилось страшное изнеможение.
– Боже всемогущий, – сказала Элли. – Завозите ее.
Кейт кивнула на поводок.
– Давайте возьму?
– Будь любезна. А это? – Элли стряхнула с плеч рюкзак. – Надеюсь, ты не против, Мэд, я там твои шкафы немножко обчистила.
– Дай сюда, – протянула руки Мэдлин. – Сама предложить хотела.
Прижав рюкзак к груди, она опустила голову и нахмурилась. Элли посмотрела на девочек.
– Эрни не видели?
– Кажется, он в Луговой роще, – ответила Шарлотта.
Элли сжала плечо Мэдлин:
– Береги себя, подруга. Я вас догоню.
Мэдлин устало кивнула. Шарлотта вкатила ее в церковь, Кейт с собакой шла следом. Неизвестно, как на это посмотрит Милли, но Элли не стала задерживаться, чтобы выяснить. Прибавив шагу, она направилась вдоль Колодезного тракта.
Прямо перед мостом через Рощин ручей от тракта ответвлялась пешеходная дорожка, которая петляла через поля за Святым колодцем в Блэкфилдском парке. Элли шла Блэкфилдской рощей, которая занимала большую часть территории внутри участка, ограниченного собственно рощей и главными дорогами Барсолла: Вышней улицей, Кузнечным переулком и Колодезным трактом. Луговое подворье, расположенное на углу луга, принадлежало старому хрычу по имени Эрик Лорн, который постоянно угрожал расправой туристам, гулявшим по его земле. Элли много раз приходилось вразумлять его, однако сейчас, глядя на почерневший остов фермы, она усомнилась, что ей еще когда-нибудь придется говорить с Эриком. Очевидно, здесь был один из пожаров, что они видели прошлой ночью. От второго остался сгоревший дом на Храмовой улице, а третий, вероятно, произошел где-то в Кузнечном переулке.
За фермерским домом, примерно в центре луга, возвышалась груда дров. По втоптанной в грязь траве сновали люди, поднося охапки хвороста и другого топлива, в основном обломков мебели; еще с
