Вы меня не знаете - Имран Махмуд

– когда кто-нибудь перестает. Для этих пацанов друзья – все равно что братья. И часто только друзьям есть до них дело. Это к друзьям они идут, когда во что-нибудь вляпаются, и те их выручают. И банды для них – практически семья. И если задуматься, это очевидно. Пацан готов всадить в кого-то нож, чтобы защитить своего бро из банды: что это тогда, если не семья? Представьте: у пацана нет отца. Мать не может с ним справиться, но думает, что ему надо только ходить в церковь – и все наладится. Да в семье на него всем насрать. Представьте себе такого пацана – а они, уж вы мне поверьте, все такие, – и вас не удивит, что он попал в банду. Это, блин, неизбежно. Но людям не нравится такое слышать. Они хотят, чтобы ты заплатил за свои проступки. Не поймите неправильно, я только за, чтобы люди платили за свой выбор. Но эти пацаны. Они ни хрена не выбирают.

Во второй моей школе были мальчишки, лет одиннадцати, и к ним подходили ребята постарше и такие: «Давай к нам в банду». И если ты отказываешься, до тебя начинают докапываться. Зашугивать. И если ты слабоват, в смысле морально, ты в итоге такой: «Ладно, я в деле». Многие мальчишки, у которых и так дерьма в жизни хватает, не хотят, чтобы до них кто-то еще и докапывался. Есть еще другие мальчишки. Они не секут в математике или, допустим, в истории, и старшие их обрабатывают. «Йо, братан, ты же большим боссом все равно не станешь. Чем ты будешь зарабатывать? Улицы подметать? Давай лучше к нам. Бабло получишь сразу. Просто метнись, забери для меня кое-что…» И бла-бла-бла. И если у тебя в школе такое творится, что тебе делать? Если ты, как я, кое-что умеешь и можешь за себя постоять, может, все и обойдется. Ну а если не можешь? Выбора нет. Тебя либо отметелят, либо ты вступишь в банду и получишь деньги и уважение. А потом это становится частью жизни. И продавать в школе наркоту уже вроде как нормально. И нормально – пырнуть кого-нибудь просто так ножом. И как только все это становится нормальным, уже нет причин что-то менять. Вот такая теперь жизнь. Твоя жизнь.

И я это понял только недавно, пока сидел в тюрьме и ждал суда. Я год ждал, пока мое дело начнут рассматривать. Говорят, это называется заключением под стражу. И когда сидишь в четырех стенах так долго, начинаешь делать то, чего никогда в жизни раньше не делал. Не важно, кто ты. Ты делаешь две вещи: думаешь обо всем подряд. И читаешь все подряд.

В тюремной библиотеке в основном всякая хрень, но иногда попадается что-то стоящее – это как найти десятку на улице. Как сюрприз от Боженьки. Я нашел одну книгу, называется «Молотобоец». Я подумал, что это типа ужастик, потому и выбрал. Ну, типа полностью вымышленная история, но оказалось, что нет. Это книга, в которой все как в жизни. Об Африке в прежние времена. Я ее прочитал и потом все думал о мальчишках в тех бандах. Сейчас все то же самое, отвечаю.

Короче, апартеид в разгаре. Все черные в подчинении у кучки белых. Если ты черный и работаешь у белого прислугой, считай, тебе повезло. А если не повезло, тебя могут даже убить, если скажешь белому что-то не то. Жесть. И если бы меня судили тогда, суд бы шел один день. Один день. И вердикт тоже был бы один. Виновен. Пожизненный срок. Песенка спета. Но если ты белый и убил черного, тебе ничего не сделают.

Короче, в каком-то году белые в Южной Африке резко стали бояться черных. Сначала все было нормально, а потом они вдруг взялись по ночам запираться за высокими заборами под напряжением и ссаться от страха. Все потому, что какой-то здоровый черный мужик забирался к ним в дома и разбивал им бошки молотком. Об этом неделями писали все газеты. Все гонялись за этим мужиком. Людям было страшно. И когда его начали называть Молотобойцем, стало только страшнее. С точки зрения белых, такое имя можно дать монстру. Но с точки зрения черных, это имя супергероя. И он и был супергерой. Загадочный. Неуловимый. Слухов о нем ходило до хрена. Что он ростом семь футов. Здоровый, как дом. Бегает быстрее гепарда. Невидимый. Умеет летать. Чем безумнее слухи, тем легче им верили. Благодаря им он стал легендой.

Но знаете, что было самое страшное? Никто не знал, почему он так делает. А людям нужно было знать, чтобы типа понять причину. Понять его. Понять монстра. И тогда, возможно, монстр мог бы стать человеком, а уж человека любой может убить. Все боялись, кроме черных. Они не боялись.

Черных все устраивало. Наконец-то кто-то за них вступился. Из-за одного человека могла измениться вся страна. Они были в восторге. Если бы они захотели собраться все вместе и выдумать что-нибудь, они не выдумали бы ничего лучше этого мужика. Разве что чтобы Мандела вышел, но до этого оставалось еще десять лет. Это все было тогда, когда протесты даже не начались. Когда никто еще не надеялся на перемены.

Как я понял из книги, белые уже тогда начали побаиваться черных. Сначала я подумал, что это тупо. С чего это им побаиваться черных, когда большинство из них – все равно что их рабы? Но автор вот как объясняет. Они боялись, потому что не могли понять, что у черных на уме. Не могли читать по их лицам. Когда белый орал на своего черного слугу за то, что тот уронил стакан, слуга просто смотрел в одну точку, и белого это бесило. Они не понимали, что там черные себе думают. Ну, вы представляете. Ты даешь слуге нагоняй, а он просто пялится на тебя и молчит, даже глаза пустые. Они, наверное, до усрачки боялись, гадая, что скрывается за этими пустыми глазами. Всегда ведь хочется знать, о чем думает враг.

И тут появляется этот огромный мужик, который как супергерой спокойно заходит в дома белых и разбивает им головы молотком. Без видимой причины. Он ничего не крадет. Не насилует женщин. Он просто раскраивает людям бошки. Белые, наверное, думали: «Что, если все черные в стране будут делать так же?» У белых, может, все деньги и вся власть, и так далее. Но, блин, черных африканцев миллионы. Миллионы. Все обозленные. Готовые к войне. Готовые получить частичку свободы