Охота на Бугимена - Ричард Чизмар
ЧИЗМАР: Когда мы учились в старших классах, ты всем нравился. Помню тебя на тусовках, и мальчишки вокруг тебя всегда были, и девчонки.
ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Ну я занимался борьбой, и у меня хорошо получалось. А настоящего меня они не знали, да и не хотели знать.
ЧИЗМАР: И все эти годы – будь то борьба в спортзале или выпускной бал – ты всегда сдерживал, запирал в себе эти чувства?
ГАЛЛАХЕР: [кивает] Иногда они оставляли меня на неделю-другую, но потом всегда возвращались. Всегда.
ЧИЗМАР: Давай вспомним времена учебы, Анну Гарфилд. Расскажи, что тогда случилось.
ГАЛЛАХЕР: Мы полюбили друг друга, строили планы на будущее. Но при этом ей нравился и другой.
ЧИЗМАР: И ты хотел отомстить ей?
ГАЛЛАХЕР: Тогда еще нет, тогда я был слишком подавлен. У меня словно землю из-под ног вышибли. Я просто хотел, чтобы она передумала. А потом… да, я возненавидел за то, как она поступила со мной, чем заставила себя чувствовать. И, как следствие, ненавидел себя.
ЧИЗМАР: Ты преследовал ее в кампусе, взломал ее комнату, машину… Ее саму ты бить не собирался?
ГАЛЛАХЕР: Вообще-то, собирался. Даже два раза. На следующее лето я поехал к ней домой, туда, где она жила с родителями. Но в последнее мгновение просто струсил. И за это возненавидел себя еще больше.
ЧИЗМАР: Анна Гарфилд недавно рассказала в интервью, что в сексе ты был груб.
ГАЛЛАХЕР: Так и сказала? Был груб, потому что ей так нравилось. Это она просила связывать ее. Именно она хотела, чтобы я ее душил. Я до нее никогда такого не делал, спроси хоть кого из моих прежних подружек.
ЧИЗМАР: Тебя привлекали длинные волосы… Из-за волос Анны?
ГАЛЛАХЕР: Хм, любопытно… Я и не осознавал, что они меня привлекают, пока позже не прочитал об этом.
ЧИЗМАР: [долгая пауза] Я должен тебя спросить… Почему ты убил Наташу?
ГАЛЛАХЕР: Это было предрешено давно и когда-нибудь обязательно должно было случиться. Я обдумывал убийство с детства. Годом раньше я был на волосок от цели. Мы ходили в поход на Лох-Рейвен. Я поднял камень размером с кулак, зашел со спины, и мне оставалось вот столько [он расставляет пальцы на несколько сантиметров].
ЧИЗМАР: Что же тебя остановило?
ГАЛЛАХЕР: Испугался.
ЧИЗМАР: А что произошло ночью второго июня восемьдесят восьмого? Почему тогда получилось?
ГАЛЛАХЕР: [вздыхает] Слушай, я знаю, ты хочешь, чтобы я сказал, что случилось нечто необыкновенное… типа, моим телом управляла сила из потустороннего мира или было мне видение [глаза у Джоша распахиваются шире]. Или, может, сам сатана приказал мне… Нет, все было не так. В тот день я занимался в спортзале; и затем, в душевой, все ясно сложилось у меня в голове: как я выманю ее в лес, как убью, как инсценирую, будто кто-то другой это совершил. Я представил себе весь план – мгновенно и четко. Мы договорились встретиться с [Фрэнком] Хэпни после тренировки, и поэтому несколько часов я провел с ним. А потом поехал не домой, а в дом родителей в Эджвуде.
ЧИЗМАР: Постучал к ней в окно?
ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Нет, я к окну и близко не подходил. Когда я приехал, было уже за полночь. Открыл дверь ключом, вошел на цыпочках. Вышли мы так же.
ЧИЗМАР: Почему упала москитная сетка? И откуда кровь на подоконнике?
ГАЛЛАХЕР: Она порезала палец, пока рылась в шкафу и искала обувь – в темноте совсем не видела, что делает. Я остановил кровотечение своей рубашкой, а каплю крови на подоконнике оставил намеренно. Тогда же я открыл окно и сбросил сетку.
ЧИЗМАР: Именно так ты все представил в душевой?
ГАЛЛАХЕР: Да.
ЧИЗМАР: Что ты ей тогда сказал? Чем выманил из дома?
ГАЛЛАХЕР: Ей было пятнадцать. Много придумывать не пришлось. Сказал, что мы с Хэпни выпивали на нашем старом месте в лесу, он отрубился, и мне нужна помощь – дотащить его до машины.
ЧИЗМАР: А потом ты отвел сестру в лес и убил ее?
ГАЛЛАХЕР: Да.
ЧИЗМАР: Однако без борьбы не обошлось. Она дала отпор.
ГАЛЛАХЕР: Да.
ЧИЗМАР: [пауза] Как ты выбрал трех других девочек?
ГАЛЛАХЕР: Причина, в общем, та же. Я их увидел – и сразу понял. В тот же миг. Я понял: эту я убью. И я четко понимал, каким образом.
ЧИЗМАР: Полиция не смогла разглядеть прямой связи между жертвами. Ты не был знаком с другими девушками?
ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Нет. Кейси Робинсон я увидел впервые, когда та однажды выходила из библиотеки. Она была одна, я выезжал с парковки у «Сантонис». Проследил за ней до дома, а потом наблюдал всю следующую неделю. С остальными вышло так же. Мадлен Уилкокс попалась на глаза на перекрестке, когда я стоял на светофоре. Риггз играла в хоккей на школьной площадке. Кэссиди Берч я увидел, когда та покупала газировку и чипсы в «Стоп-энд-Шоп» – в очереди я стоял прямо за ней, заехал машину заправить.
ЧИЗМАР: Кроме длинных волос, девушек не связывали никакие физические черты или черты характера?
ГАЛЛАХЕР: [пауза] То, как они на меня смотрели. Как улыбались… словно осмеивали меня.
ЧИЗМАР: По описанию Энни Риггз, человек, напавший на нее, был значительно крупнее тебя.
ГАЛЛАХЕР: [пожимает плечами] Крупным я никогда не был, зато силы и скорости мне доставало. Все остальное она придумала, и фоторобот получился ничуть на меня не похожим.
ЧИЗМАР: Зачем отрезать уши?
ГАЛЛАХЕР: В наказание.
ЧИЗМАР: В наказание за что?
ГАЛЛАХЕР: За то, что считали себя лучше.
ЧИЗМАР: Полиция так и не смогла обнаружить отрезанные уши. Ходят слухи… что ты их ел.
ГАЛЛАХЕР: [качает головой] Ни за что! Какое-то время держал в банке из-под кофе, потом они начали вонять, и я выбросил их в речку Ганпаудер. Если их кто и съел, то сомы.
ЧИЗМАР: После убийства ты укладывал тела в какую-то позу, это стало чем-то вроде метки, твоего почерка. Зачем?
ГАЛЛАХЕР: Хотел оставить их с миром, успокоившимися – для тех, кто их найдет. Для их семей.
ЧИЗМАР: Нарисованное поле для классиков, объявление о пропавшей собаке, монетки, тыквы… в чем смысл? И почему такая нумерация?
ГАЛЛАХЕР: [пауза] Об этом я пока говорить не готов.
ЧИЗМАР: Почему?
ГАЛЛАХЕР: Потому что это открывает дверь в такое, о чем я говорить не готов.
ЧИЗМАР: А
