Максим Шаттам - Во тьме
— А, ты так? Ты видел это? Тогда что ты здесь делаешь, а? Ты что думаешь? Парни готовы отодрать до смерти чувиху перед камерой, и это многим нравится! И на то, чтобы все это снять, нужно до фига бабла!
Бролен удалялся, но рыжий продолжал кричать ему в спину:
— А порнуха? Мы живем в стране, где все плюют на порно, считая его отражением всех ужаснейших пороков, изобретением слуг Сатаны, но при этом мы живем в такой стране, где снимается нереально много порнофильмов! Это Америка, чувак, тут сплошное пуританство! Морализаторы и пиджачки, твердящие, что это смотреть нельзя, в то время как им самим делают отсос! Порнуха — это шаг в сторону снафф-фильмов, дружок… К завтрашней оргии скептиков…
Свернув за угол, Бролен чуть не упал, наткнувшись на пузатого мужчину, внешне очень похожего на работника гаража, продающего автомобили. Скромный Мистер-как-все, совершенно неприметный. Бролен извинился, и мужчина, улыбнувшись ему, показал детективу какую-то папку:
— Глянь, не интересует? Если хочешь, пороемся в Сети…
В его руке появились два сделанных полароидом снимка девочек.
Обе были обнаженными. Одна, гримасничая, держала в руке член; другая казалась более спокойной, почти привыкшей, пальцы мужской руки приподнимали один из ее сосков.
Каждой девочке было не больше десяти.
Снова фотографии — и снова дети в немыслимых сексуальных позах. Изо всех сил наступив педофилу на ногу, Бролен пошел прочь, сопровождаемый волной отвратительной брани.
Он бродил между пластиковыми коробками с разноцветными пилюлями, горами кредиток, заметил даже три пакета с надписью: «Семтекс». Взрывчатка.
Остановившись перед странным типом, Бролен неподвижно замер. Угадать возраст этого человека было невозможно; морщинистое лицо, темный жилет с карманом для часов; сквозь прямоугольные стекла очков он, доверчиво улыбаясь, разглядывал Бролена. Однако внимание частного детектива привлек не столько сам этот человек, сколько товар, который тот предлагал. Паспорта, «зеленые карты», водительские удостоверения, лицензии на ношение оружия, кучки любых поддельных документов, готовых к использованию. Позади целой груды печатей и оттисков продавец развесил белую простыню и установил аппарат для моментальной фотосъемки.
— Нужно что-то еще? — спросил мужчина высоким сиплым голосом.
Бролен пальцем беззаботно переворачивал странички разных документов.
— Не совсем, мне нужна информация.
— У меня она тоже есть. Все зависит от того, что именно вам нужно.
— Я хочу кое-кого найти. Кого-то, кто наверняка прибегал к вашим услугам.
— Если вы назовете имя, я, может быть, попытаюсь сказать, сколько это будет стоить.
— Малиша Бентс.
Да не было тут никакой Малиши Бентс, это либо вымышленное имя, либо она — нелегальная иммигрантка. Однако ей в любом случае нужно было сделать бумаги, чтобы открыть в Филиппсбурге почтовый ящик. Даже если она никуда не ездила, пользуясь услугами курьера, все равно ей нужно было удостоверение личности. А на том клочке, который Бролен нашел на складе в Ред Хук, ясно значилось: «…Малиша Бентс во Дворе Чудес…», значит, она точно сюда приходила.
Сердце детектива застучало сильнее, когда старик произнес:
— Я ее знаю. Сотня.
На сей раз Бролен не стал торговаться, он вытащил купюры, но не отдал их.
Продавец покачал головой; явно забавляясь, он разглядывал детектива через очки.
— Отлично. Я никогда ее не видел, но делал кое-какие поддельные документы на это имя.
— По чьей просьбе?
— Боба.
Сердце Бролена едва не выпрыгнуло из груди.
— Кто этот Боб?
Изготовитель подделок устало посмотрел на деньги, которые Бролен все еще держал в руке:
— Вы платите за Малишу или за Боба?
Бролен вытащил еще сто долларов.
— Это все меняет. Боб — один из продавцов, которые сюда приходят.
Чувствуя сильнейший прилив адреналина, Бролен вдруг понял, что весь с ног до головы покрылся потом. Ладони взмокли.
— Он тут? — быстро спросил детектив.
— Нет, сегодня его здесь нет; на самом деле он бывает тут нечасто.
— Зачем он приходит? Торговать?
Старик кивнул: да.
Мучаясь ужасным сомнением, Бролен наклонился к старику:
— Скажите, что Боб здесь продает?
Торговец фальшивками, казалось, размышляет. Он провел кончиком языка по губам.
— У каждого свои заморочки. Как вы уже заметили, здесь можно найти все. И есть те, кто это покупает. Это может показаться безумным, но у Боба даже были в каком-то смысле постоянные покупатели.
— Что он продает? — настаивал Бролен.
Он больше не мог сдерживаться.
Поморщившись, продавец фальшивых документов сглотнул:
— Он торгует человеческой плотью.
61
Аннабель не могла поверить своим глазам.
— Что такое? Что ты хочешь сказать? — занервничал Джек Тэйер. — Что мы должны понять, глядя на эти фотографии?
Женщина взяла два снимка одной и той же жертвы; один был сделан до похищения, другой — после.
— Сравни их. Что ты видишь?
Джек в задумчивости потер подбородок:
— Ужас… А вы что думаете, шериф?
Эрик Мердок подошел ближе:
— Этот тип, он очень бледный, а раньше он был загорелым, вы не находите?
— Не только, — перебила его Аннабель. — Я ведь говорила, что этот снимок сделан почти за три месяца до похищения. Разве вы не видите ничего шокирующего?
Выражение радости, которой лучилось лицо на первой фотографии, сменилось гримасой страха; за исключением этой разницы, мужчина на снимках был похож на себя. Волосы отросли, были непричесанными, подбородок покрыт щетиной, но настоящая перемена произошла только во взгляде, нигде больше.
— Морфология! — воскликнула Аннабель. — У него такие же щеки, как и до похищения, он не потерял в весе. Посмотрите на остальных, с ними то же самое. Кто-то даже поправился. Во время заточения их хорошо кормили. Даже больше, чем нужно. Джек, вспомни их татуировки, ничего не приходит в голову?
— Клеймо собственника?
— Точно! Как на животных. Адепты Калибана собирают стадо. Джек, это не что иное, как стадо, которое они метят своими клеймами!
Пока слова вылетали из ее рта, Аннабель представила себе размах того, о чем она говорила.
Жертвы на фотографиях выглядят упитанными, со скелетов содрали всю плоть…
Ей хватило доли секунды, чтобы все расставить по местам, обнаружить связь между только что обнаруженным фактом и мотивацией поступков Боба.
— Они откармливают их, прежде чем съесть! — воскликнула она.
— Это абсурдно! — возразил шериф Мердок. Он, казалось, пребывал в состоянии шока. — В конце концов, хоть на миг задумайтесь: мы живем в XXI веке, с каннибализмом давно покончено!
— Нет, напротив, она права, — отозвался Джек. — Это великолепным образом объясняет, почему он назвал себя Калибаном. Не только из-за Шекспира: это анаграмма, образованная от слова canibal.
Тэйер казался пораженным. Анаграмма — как все просто, а он даже не подумал об этом, хотя с самого начала расследования обратил внимание на это слово.
— Черт! — выругалась Аннабель. — Ты понимаешь, это же секта каннибалов. Боб управляет сектой тех, кто поедает человеческое мясо!
Она сразу же представила ту семью, которую видела на снимке, пришпиленном к груди девушки. Потом подумала о Рейчел Фаулет. Она исчезла не так давно, значит, есть шанс, что она еще жива и ждет, когда ее съедят.
Аннабель схватила мобильник. Сеть не работала.
— Все лучше и лучше. Шериф, вы позволите воспользоваться вашим телефоном?
— Прошу вас.
Аннабель набрала номер Брэтта Кахилла. Он ответил после третьего гудка.
— Брэтт, слушайте, мне кажется, я знаю, что делает Боб, как он поступает с жертвами. Он их ест. Скажите это тому типу из ФБР, который…
— Мы взяли серьезный след, детектив О'Доннел. Говоря без обиняков, мы сейчас направляемся в Монтегю, и, если удача окажется на нашей стороне, мы вычислим Боба, или как там его зовут на самом деле, еще до восхода солнца. С нами спецподразделение. Думаю, кошмар кончился.
Джек Тэйер с озабоченным видом сидел напротив Аннабель.
— Что он сказал? — спросил Тэйер.
Аннабель включила громкую связь, и гостиную наполнил голос Брэтта Кахилла:
— Несколько снайперов, элита спецназа, готовы взяться за дело, как только мы его накроем.
— Блин, не забывайте о том, что Боб, возможно, держит возле себя свои жертвы, и если вы его завалите, то подпишете им смертный приговор! — проворчал Тэйер.
— Боб крайне опасен. Специальный агент Кил, который руководит операцией, считает его арест приоритетной задачей; но в любом случае он не станет рисковать людьми. — После продолжительной паузы Кахилл добавил: — Как бы то ни было, Кил считает, что среди заложников выживших нет. Он думает, что все они мертвы.
