Максим Шаттам - Во тьме
Через сотню метров, каждый из которых Бролен прочувствовал сполна, Энрике приказал ему остановиться, прошел вперед и сделал знак другому члену банды, скрывавшемуся во мраке; тот повел их к полуоткрытой двери. Он толкнул ее и заговорил с товарищами по-испански. Краем глаза Бролен заметил затылок сидевшего спиной к двери мужчины. С его головы на спинку стула стекала кровь.
Сторож вернулся и дал Энрике факел в обмен на его лампу.
— Пошли, — сказал он частному детективу.
Но едва они прошли десяток шагов, как за их спиной прогремел чей-то голос:
— Porqué no quieres pagar? Hijo puta![40]
Энрике невозмутимо двигался дальше, словно ничего и не слышал.
Они миновали несколько поворотов и развилок, пока не очутились перед металлической дверью. Повернув ключ в замочной скважине, Энрике отодвинул тяжелый засов.
Они пересекли высокий зал, набитый вентиляционными трубами, лебедками и баками. Звонко прошагав по стальной перекладине, они несколько раз поднялись и спустились по разным лестницам, пока не достигли коридора, вход в который терялся в облаке выходившего из канализационной решетки пара. Бролен отставал от своего проводника не больше чем на метр, чтобы не потерять его в этих влажных клубах. Они подошли к еще одной двери, которую Энрике отпер очередным ключом, и опять начались бесконечные узкие коридоры с низкими потолками. Они двигались по подземельям Манхэттена, но Бролен даже приблизительно не представлял себе, где они находятся: слишком много было поворотов и переходов на разные уровни. Они могли с равным успехом быть сейчас под Центральным парком или островом Уорда.
Миновав лестницу, ступени которой были сделаны из бетона, они запетляли между пластиковых пакетов и зловонных мусорных мешков, внутри которых угадывались очертания человеческих тел. При их приближении внутри одного из мешков раздалось невнятное ворчание, и Энрике с силой ударил по нему. Потом выпрямился и плюнул на землю. Еще одна лестница и коридор с голыми лампочками вдоль верхнего края серой стены. Пока они шли по коридору, тот вдруг задрожал, затем пронзительно заскрипел металл, и все утонуло в этом грохоте и скрипе. Прямо над ними с невообразимым шумом пронесся поезд, заставив трястись и почти свалиться решетку, ведущую наверх, к рельсам.
Немного погодя Энрике поднял кусок железного листа, отделявшего их от каких-то древних коммуникаций, давно уже заброшенных. Спустившись туда, он обернулся к Бролену:
— Остаток пути ты видеть не должен. Я завяжу тебе глаза. Не спорь.
Бролен повиновался, и Энрике завязал ему глаза платком. Детектив оказался полностью беззащитен перед бандой.
— Что-нибудь видишь?
— Ничего.
Бролен почувствовал ветерок и с запозданием понял, что Энрике сделал в его сторону выпад рукой, остановив кулак в трех-четырех сантиметрах от носа, тест на проверку, насколько хорошо завязаны глаза.
— Теперь слушай, что я буду тебе говорить. Поднимаешь и опускаешь ноги, когда я скажу. Вперед.
Энрике взял детектива за левое плечо; им остался последний отрезок пути. Вправо, влево, вниз и вверх — по подсчетам Бролена, получилось где-то около получаса. В какой-то момент, обнаружив, что Энрике постоянно сворачивает в разные стороны, детектив решил, что проводник просто хочет его запутать. Они шли не очень быстро, однако вскоре Бролен ощутил, как у него начинает потеть спина Воздух становился все более влажным и теплым, несмотря на то что наверху была зима. Внезапно Энрике остановился и заговорил с кем-то по-испански. Тот, другой, ответил ему и тихо удалился. Очередной сторож — значит, они уже были совсем близко от цели.
Вдруг платок, которым были завязаны глаза Бролена, резко сорвали.
Он моргнул, чтобы восстановить зрение.
— Bienvenido[41] в Двор Чудес, — громко произнес Энрике.
В углублениях каменных стен горели высокие свечи. Место было старым, следы от ударов киркой, оставшиеся на стенах, были отполированы временем. Довольно широкий, хотя и предельно низкий проход, в котором могли поместиться бок о бок пять человек. Бролен не мог понять, где они оказались; помимо отблесков ароматизированных свечей, само место излучало непонятный свет.
Следуя за Энрике, частный детектив свернул за угол и увидел погребальные ниши. В высеченных внутри стен ячейках лежали скелеты представителей какого-то индейского племени; между костей тихо горели десятки свечей. Кто-то воткнул их прямо в черепа и грудные клетки; воск застывал жемчужными каплями на костях. Обычно поединок света и тьмы не предполагает промежуточных стадий и бывает стремительным. Здесь же свечи горели совсем слабо, деликатно заигрывая с темнотой; пламя непрерывно двигалось в такт танцующему ветру.
Бролен, согнувшись, прошел под стрельчатой аркой, уводящей к центру некрополя. В этом идеальном круге сходились коридоры с расположенными в них погребальными нишами; все они были освещены одинаково: оранжевым теплым светом. Тем контрастнее смотрелись здесь походные столики и складные стулья, на которых сидели двое мужчин из банды Энрике. У обоих лбы были перевязаны черными платками, оба были похожи на хищных церберов. На столе между ними лежали пистолет «Дезерт Игл 357 Магнум» и АК-47, металлические коробки, бухгалтерская книга и журналы.
Энрике указал Бролену на глубокую дыру в стене:
— Вход там; спрашиваешь, покупаешь то, за чем пришел, и так же выходишь, а потом я вывожу тебя наверх. Эй, сюда приходят парни, которые не сомневаются, что здесь безопасно, и делают то, что делают, поняла Если тебя что-то не устраивает, проходишь мимо и не делаешь никакой хрени, вот так. Мы берем 15 процентов с любой сделки, остальное нас не волнует. Короче, делаешь свой бизнес и молчишь, усек?
— Разумеется.
— За всем, типа марихуаны, кокаина, крэка и героина, обращаешься напрямую к нам.
Бролен посмотрел на вход на ярмарку людских пороков:
— Подходит, спасибо.
Проход был темным. Пригнув голову, Бролен сделал первый шаг внутрь.
Еще столы, единственное освещение — не гаснущие на ветру масляные лампы.
Плохо выбритые лица, желтозубые рты, лихорадочно горящие глаза садистов, гладко прилизанные или лохматые головы, одетые как бомжи или, наоборот, как джентльмены типы; «стенды» с товарами тоже были крайне разнообразными.
Первый торговец разложил на куске материи десятки ножей, а по краям — около двадцати различных «стволов», на фоне которых выделялась пара штурмовых винтовок. Бролен подумал, а не купить ли револьвер, поскольку он все равно должен был избавиться от своего «глока». Однако он сообразил, что все оружие, которое тут продается, могло использоваться при совершении преступлений, стало быть, оно ему не подходило.
Чуть дальше за столом сидели двое, оба с гладко выбритыми черепами. Они предлагали кинжалы с нацистской символикой — вероятно, подлинные. Когда Бролен проходил мимо, тот, что был помоложе, на вид лет восемнадцати, оглядел частного детектива и сообщил:
— Все — из того времени. Настоящие. Смотри, на рукоятке даже сделана надпись — «SS». — Глядя на Бролена, он гордо добавил: — Можешь не сомневаться, эти маленькие чудесные предметы использовали, чтобы пускать кровь крысам, если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.
Сжав зубы, Бролен подавил в себе желание ответить.
Возле кинжалов лежали каска солдата вермахта, несколько побрякушек и стоика нацистских журналов. Уходя, Бролен заметил также висевшие позади двух наци знамена со свастиками.
Следующий продавец занимал сразу пять столов. Между садомазохистскими приспособлениями и инструментами для сексуальных пыток Бролен увидел несколько видеокассет без каких бы то ни было этикеток. Перехватив взгляд Бролена, продавец направился к нему:
— Это именно то, что ты думаешь. Тут все действительно идут до конца.
Бролен не спеша поднял глаза на говорившего — худосочного мужчину. Он был очень высоким и огненно-рыжим.
— Говорят, что снафф — фальшивка, легенда, но тебе, дружок, открою тайну: все это правда. Можешь выбирать: у меня есть азиатки, русские, африканки и парочка местных, особенно одна клевая американка, которая заставляет войти в себя, прежде чем ее мочат. Это реально круто: парни долбят ее, затем режут ей горло. Это вставляет! Достаточно только увидеть взгляд этой девочки и услышать ее стоны, чтобы понять: никакого сраного подвоха.
На этот раз Бролен не смог сдержаться:
— Мерзкий говнюк…
Он вонзил себе ногти в ладони, чтобы не зайти дальше.
— А, ты так? Ты видел это? Тогда что ты здесь делаешь, а? Ты что думаешь? Парни готовы отодрать до смерти чувиху перед камерой, и это многим нравится! И на то, чтобы все это снять, нужно до фига бабла!
Бролен удалялся, но рыжий продолжал кричать ему в спину:
