Монс Каллентофт - Осенний призрак
Эрикссон сидит напротив них на диване с повязкой на одном глазу. Другой, когда-то серо-зеленого цвета, сейчас словно выцвел от глаукомы. На стене за спиной Сикстена висят репродукции картин Бруно Лильефорса:[76] лисицы на снегу, тетерев в лесу. Вся комната, как и ее хозяин, буквально пропитана запахом табака.
— Было такое чувство, что у меня в голове лопнуло яйцо, — вспоминает Сикстен Эрикссон. — До сих пор не могу забыть тот момент.
Медсестра, проводившая полицейских в его комнату, сказала, что старик совсем слеп. Второй глаз поражен глаукомой. Малин смотрит на Эрикссона и отмечает про себя, что, несмотря на увечье, держится он довольно бодро.
— Конечно, я хотел бы, чтобы Аксель Фогельшё понес более суровое наказание, — продолжает старик, — но ведь это известное дело: у кого в руках власть, того трудно заставить платить по счету. Он отнял у меня один глаз, болезнь — другой, вот и все.
Суд, приговоривший Акселя Фогельшё всего лишь к штрафу, вошел в положение обвиняемого: Сикстен Эрикссон действительно сильно повредил дверь часовни, так было написано в бумагах.
«Очевидно, что старик не мог сейчас отомстить графу, убив его сына, — думает Малин. — Но чего можно ожидать от самого Акселя Фогельшё, если он способен на такое?»
— Чем вы занимались после этого? — спрашивает Харри.
— Работал на заводе НАФ, пока тот не закрылся.
— Вам удалось перебороть свою ненависть к Акселю Фогельшё?
— А что мне еще оставалось?
— А боль прошла? — задает следующий вопрос Малин.
— Нет, но я научился жить с ней… Нет боли, к которой нельзя привыкнуть, — продолжает старик после небольшой паузы. — Со временем она как будто отделяется от тебя.
Малин чувствует, что теперь атмосфера их беседы не та, что в начале: в голосе Эрикссона появился холодок, доверительность постепенно сменилась отстраненностью. Интуиция подсказывает ей следующий вопрос:
— Ваша жена жива?
— Мы никогда не были женаты официально, хотя жили вместе с восемнадцати лет. Она умерла от рака печени.
— У вас есть дети?
Прежде чем старик успевает ответить, в комнату входит медсестра, молодая блондинка в форменном голубом комбинезоне.
— Время принимать лекарство, — объявляет она, направляясь к Сикстену Эрикссону.
— Сын, — отвечает старик на вопрос Малин.
— Один сын?
— Да.
— Как его зовут?
Медсестра осторожно закрывает за собой дверь, а Эрикссон улыбается.
— Свен Эвальдссон, — отвечает он, спустя несколько секунд. — Он взял фамилию матери и вот уже много лет живет в Чикаго.
Автобус тяжело движется вверх по Юргордсгатан. За окнами мелькают унылые лица пассажиров, их силуэты кажутся размытыми за мокрыми стеклами.
Малин и Харри в задумчивости стоят на пороге дома престарелых и смотрят на дождь.
— Ведь и те крестьяне-арендаторы наверняка знают о случае с Сикстеном Эрикссоном, — говорит Харри. — О нем, должно быть, помнят здесь до сих пор.
— Даже если они и знают об этом, то, скорее всего, не смогли связать его с нашим делом, — отвечает Малин. — Или же просто не хотели о нем говорить. Их можно понять: ведь нет никакой гарантии, что Фогельшё снова не станет хозяином Скугсо, так что лучше молчать.
Они направляются к машине, когда у Малин звонит телефон.
На дисплее незнакомый номер.
— Малин Форс.
— Это мама Ясмин.
Ясмин? Разве у Туве есть подруга с таким именем?
И тут Малин вспоминает женщину в палате реабилитационного центра и ее дочь в инвалидном кресле. «Настоящая мать, — снова думает она. — Что бы я делала, если бы такое случилось с Туве?»
По лицу стекают струи дождя, куртка промокла насквозь.
— Здравствуйте. Что-нибудь случилось?
— Вчера мне снился сон… — начинает мама Ясмин.
«Только не это, — думает Малин, вспоминая Линнею Шёстедт, не отличающую снов от яви. — Сейчас нам нужны только факты».
— Видели сон?
— Мне снился парень с длинными черными волосами. Не помню, как его звали, но он часто навещал Ясмин первое время после аварии. Они были едва знакомы, но парень дружил с Андресом, погибшим в той автокатастрофе. Приятели Ясмин ничего не знали о нем. Мне казалось странным, что он к нам ходит, но был всегда приветлив, и потом, Ясмин навещали очень немногие. Я надеялась, что участие ровесников вернет ее к жизни.
— И он вам приснился?
Малин не ждет ответа на свой вопрос, она вспоминает, что у Андерса Дальстрёма, барда из лесной избушки, тоже длинные черные волосы.
Итак, он снова появился в расследовании. На этот раз из сна.
— Длинные черные волосы? И вы совсем не помните, как его звали?
— Нет, к сожалению. Мне приснился хорошо одетый молодой человек. Он смотрел фильм о том юноше, который навещал Ясмин. Старое черно-белое кино. Хотя постойте! Мне кажется, его звали Андерс. Фамилия… Фальстрём, что ли…
58
Андерс Дальстрём пьет кофе в буфете магазина «Академическая книга», что сразу за магазином «Стадиум» и площадью «Юлленторгет». «Дорогая кофейня в американском стиле, здесь предлагают настоящий латте», — вспоминает Малин.
В субботу здесь яблоку негде упасть, деньги льются рекой. Дождливая погода, заставляющая людей большую часть свободного времени проводить дома, на руку книготорговцам.
— Я в городе, — сказал по телефону Андерс Малин. Путь до Бьёрсетера неблизкий, и они с Харри решили удостовериться в том, что Дальстрём дома, прежде чем отправиться к нему. — Я покупаю книги. Можем встретиться здесь, если хотите.
И вот сейчас он сидит напротив Малин и Харри, одетый в синюю куртку «монах» и желтую футболку с зеленым изображением Брюса Спрингстина на груди. Выглядит усталым: под глазами мешки, немытые черные волосы торчат в разные стороны. «Сейчас ему можно дать лет на десять больше, чем тогда, в лесу», — думает Форс. Чего она ждет от этой встречи? Она хочет расспросить Андерса Дальстрёма о Ясмин Сандстен, ухватиться за ниточку, которую подала ее мать.
— Почему вы навещали Ясмин? Ведь вы почти не знали ее.
— Не знал, — соглашается Андерс. — Но мне было хорошо с ней.
— В каком смысле? — уточняет Харри.
Дальстрём прикрывает глаза и вздыхает.
— Извините, но я устал. Я работал сегодня ночью.
— В каком смысле хорошо? — настаивает Мартинссон, и Малин понимает, что сейчас он мыслит в том же направлении, что и она, просто успевает раньше задавать вопросы.
— Я не помню. Просто хорошо и все. Это было так давно.
— То есть никаких отношений с Ясмин до аварии у вас не было?
— Нет. Я совсем не знал ее. Тем не менее мне было жаль ее. Это может показаться странным, но тогда я чувствовал с ней какую-то внутреннюю связь. Словно ее немота в каком-то смысле была моей. Хотя я уже плохо помню.
— И вы не знали, что это Йерри Петерссон вел машину в ту новогоднюю ночь?
— Нет, я уже ответил вам в прошлый раз.
К стулу Андерса прислонен пакет с его покупками: книги, несколько дисков ди-ви-ди.
— Что вы купили?
— Новую биографию Спрингстина, детективы, два диска с концертами Боба Дилана и «Повелителя мух».[77]
— Моя дочь любит читать, — говорит Малин. — В основном романы, особенно про любовь. «Повелитель мух» — замечательная книга и хороший фильм.
Андерс Дальстрём внимательно смотрит на нее.
— Что касается любви, — говорит он. — Может, вы уже знаете, но в гимназии накануне аварии ходили слухи, что у Йерри Петерссона роман с Катариной Фогельшё.
«Я чувствую несчастную любовь на расстоянии в тысячу миль, — мысленно обращается Малин к Катарине Фогельшё. — Я видела ее в твоих глазах, дышала ее воздухом в твоей гостиной. Ты похожа на женщину с картины Анны Анкер, Катарина, и сейчас ты хочешь обернуться и рассказать мне свою историю».
— Я поеду к ней одна. Может, мне удастся разговорить ее.
Харри кивает. Он отпускает Малин одну к Катарине Фогельшё, вряд ли это опасно.
На Катарине синяя юбка, светлые чулки и туфли на высоком каблуке, несмотря на то что она у себя дома. Она сидит, забросив ногу на ногу.
«Откройся, расскажи мне все. Ты ведь этого хочешь, я видела, как ты разволновалась, когда я намекнула на то, о чем рассказал Андерс Дальстрём».
— Вы тоскуете по Йерри Петерссону, так?
Упругая обивка дивана от «Шведского олова» приятно массирует спину, пестрые змеи Йосефа Франка скалятся в улыбке.
И вдруг с женщины напротив Малин словно падает маска. Лицо искажает мучительная гримаса, и она ударяется в слезы.
— Не трогайте меня! — кричит Катарина Фогельшё, когда Малин пытается положить ей на плечо руку. — Сядьте на место, и я все расскажу.
Она поднимает заплаканное лицо.
— В ту осень, когда случилась автокатастрофа, — начинает Катарина, — я влюбилась в Йерри. Я знала, что он не пара такой девушке, как я. Но Малин, если б вы только видели, как красив он был тогда! Как-то раз совершенно случайно мы оказались с ним на одной вечеринке, потом, уже не помню как, просидели всю ночь на кладбище и под утро спустились к Стонгону. На берегу стояла заброшенная насосная станция, потом ее снесли.
