Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
— Я мог бы ответить, что никогда не обрывал все нити, связывающие меня с этим городом, — сказал Ле Гаррек, заговорщицки (и фальшиво) подмигивая, — но на самом деле мне порекомендовал это место Антуан.
Услышав имя директора «Сент-Экзюпери», Одри невольно вздрогнула, но постаралась сдержать свое волнение. Несколько мгновений она наблюдала за Ле Гарреком, пока тот просматривал меню, — точнее, она смотрела на какую-то воображаемую точку, позади которой он находился, поскольку его лицо было полностью закрыто развернутым меню — поверх меню виднелись лишь его иссиня-черные волосы.
— Николя, — сказала она мягким и одновременно решительным тоном.
Он вынырнул из-за меню, словно фокусник — из складок собственного черного плаща.
— Да?
— Николя, я хотела сказать вам кое-что… Во-первых, давайте перестанем обращаться друг к другу на «вы» — в этом нет никакого смысла. И во-вторых… я хочу, чтобы ты перестал играть в свои игры сегодня вечером.
Ле Гаррек положил меню на стол, выпрямился и взглянул на Одри. Видно было, что он удивлен таким решительным выпадом.
— Я хочу сказать… Да, у тебя был тяжелый день, — продолжала она. — Но после того разговора, который состоялся между нами на вечеринке… точнее, после того, о чем я тебе рассказала, я бы предпочла, чтобы ты снял маску. Не заставляй себя изображать весельчака. И не заставляй меня делать вид, что мне это нравится. Я согласилась принять твое приглашение не для того, чтобы веселиться…
Ле Гаррек несколько секунд смотрел на нее непроницаемым взглядом, потом кивнул.
— Ты права, — серьезно сказал он. — Мне, конечно же, нужно быть мрачным и молчаливым, как любому автору детективов, который приехал искать вдохновения в туманах Лавилля…
Одри нахмурилась, раздраженная этим новым проявлением бессодержательного юмора.
— Я не это хотела сказать…
— Я знаю, — мягко перебил он и вздохнул. — Видишь ли, Одри, я встретил тебя в один из самых худших периодов своей жизни. Кроме всего прочего, этот период был не слишком богат на… столь приятные знакомства. Но… — он отвел взгляд, явно смутившись, — но ты мне очень нравишься. А в таком состоянии — когда тебе кто-то очень нравится — испытываешь… неловкость. Во всяком случае, чувствуешь себя неуверенно. У меня очень редко были такие встречи, и каждый раз я был не в своей тарелке. Нынешняя ситуация осложняется еще и тем, что обстоятельства… не располагают к чему-то подобному…
Он замолчал, подыскивая слова.
— Однако мне в самом деле очень хотелось поужинать с тобой сегодня вечером. Именно сегодня вечером, даже если это и звучит странно… Да, действительно, мы встретились не затем, чтобы веселиться. Скорее для того, чтобы попытаться узнать друг друга. Или даже нет — просто чтобы провести вместе некоторое время… Ненадолго забыть весь остальной мир… во всяком случае, весь остальной Лавилль-Сен-Жур…
Он замолчал и, повернув немного голову, взглянул в окно.
— Да, — тихо произнес он затем, — вместе забыть туман…
Одри не могла произнести ни слова. Кровь громко стучала у нее в висках. Когда она в последний раз слышала (и слышала ли вообще?), чтобы мужчина говорил с такой откровенностью? Раскрывал перед ней душу в таких простых, спонтанно произнесенных словах?..
— Ты не хочешь что-нибудь сказать? — наконец спросил Ле Гаррек. — Или хотя бы улыбнуться, или изобразить удивление, даже шок?.. Неважно, хоть что-нибудь, а то я начинаю себя чувствовать полным идиотом… причем сидящим не на обычном, а на электрическом стуле.
Одри улыбнулась. Разумеется, ей нашлось бы что ответить, а также спросить — чтобы прояснить некоторые вещи: почему ты так предупредителен? почему ты сказал, что у тебя сейчас сложный период? только из-за смерти матери или?..
Но сейчас было совсем не время для этого, и она произнесла лишь одно-единственное слово:
— Спасибо.
Глава 43
Они «телеужинали», как называл это Даниэль Моро, — ели, сидя перед телевизором, в полном молчании. Мать и сын. Каролина Моро с блаженно-отрешенным видом смотрела на экран — передавали прогноз погоды. Бастиан краем глаза за ней наблюдал. Они уже перешли к йогуртам, когда позвонил отец. Каролина вышла из гостиной, а Бастиан стал прислушиваться к разговору, но почти ничего не расслышал. Мать что-то отвечала, потом засмеялась. По прошествии нескольких минут она позвала его и передала ему трубку.
— Здорово, сын. Как дела?
Услышав голос отца, Бастиан почувствовал облегчение.
— Нормально, па.
— Как мама?
Он бросил осторожный взгляд в сторону гостиной, слегка удивленный таким вопросом: не «Как дела у мамы?», а «Как мама?» — словно речь шла о больной.
— Она… хорошо выглядит.
— Ты должен о ней заботиться, когда меня нет, ты ведь помнишь?
Сердце Бастиана сжалось. Он представил себе отца, сидящего в одиночестве в безликом номере отеля, вдали от семьи. Ощутил его тревогу, его надежду…
— Помню.
— Что там за история с деревом? Решил поиграть в альпиниста?
— Я… я хотел посмотреть, что мама рисует.
Даниэль Моро некоторое время молчал. Потом произнес:
— Не нужно беспокоиться о маме, Бастиан. Ей уже лучше. Она почти…
Бастиан ждал продолжения. «Поправилась»? «Выздоровела»? «Такая же, как раньше»?
— Я думаю, она пока еще только делает наброски, — продолжал отец, так и не закончив предыдущей фразы. — Когда она все нарисует, то, конечно, покажет нам, что у нее получилось.
— Пап…
— Да?
— Когда ты вернешься, нам надо будет поговорить.
Снова молчание.
— Я хотел у тебя спросить кое-что, — добавил Бастиан.
— У тебя снова кошмары?
— Да… иногда. Но не только. И еще… у меня такое ощущение, что я уже был в Лавилль-Сен-Жур.
— Что?! — с изумлением произнес отец, и Бастиан понял, что тот не притворяется.
— Да, иногда я как будто… что-то узнаю. Странное ощущение…
— Послушай, Бастиан, я понимаю, что тебе нелегко дался переезд… от этого и твои кошмары… Да, все решилось очень быстро, мы уезжали в спешке, как воры с награбленным добром… Но ты должен держаться, понимаешь?
— Ты знаешь что-нибудь про белые тени? — спросил Бастиан.
— Про что?
Снова искреннее удивление.
— Да так, ничего…
— Бастиан, я не знаю, что происходит… Когда я вернусь, мы с тобой, конечно, поговорим. Я не хочу, чтобы ты изводил себя всеми этими… странностями. Я хочу, чтобы вы оба были счастливы — мама и ты. Только это по-настоящему важно. И если ты хочешь что-то мне рассказать или у меня попросить, даже не сомневайся: я все сделаю, чтобы тебе помочь. Ты мой сын, и я тебя люблю, ты ведь это знаешь, правда? Может быть, мы с мамой и забывали говорить тебе об этом в последнее время, но ты никогда, никогда не должен об этом забывать!
Бастиан молча кивнул, как будто отец мог его видеть.
— А пока я тебе поручаю заботиться о маме… Через два дня я вернусь. И все будет хорошо. Два дня — это ведь недолго, правда? И тогда ты мне все расскажешь. Потому что я действительно хочу все услышать. Договорились?
— Да, — выдохнул Бастиан и почувствовал, как зверек у него в груди немного приободрился.
Больше не один, подумал Бастиан, кладя трубку. И почувствовал себя успокоенным вследствие того, что его подозрения не оправдались: он никогда здесь раньше не был. Его отец был честным и надежным человеком, и Бастиан ему верил. Истина была… где-то не здесь. И отец ее не знал. Но все равно, когда он вернется, нужно будет все ему рассказать: и про голоса в голове, и про Chowder Society… И даже про «Жюля Моро», о котором он пока умолчал, чтобы не шокировать отца. Вдвоем они во всем разберутся и найдут нужное решение. И заодно выяснят насчет новых маминых картин…
Он включил компьютер и запустил «аську». Патош был в Сети. О, и Опаль тоже! Ее невидимое присутствие снова оживило все недавние эмоции. Он отправил ей послание и почти одновременно получил другое от Патоша — чувствовалось, что тот по-настоящему обрадован.
— здорово чувак, я тебя ждал!
— все ок?
— да так себе, школа нафиг задолбала, дома без тебя тоска… зато я похудел, хехе!
— ты похудел???
— ага, аж на 4 кг, прикинь? и вырос на 3 см за 2 месяца, охренеть!
Бастиан улыбнулся. Он представил себе Патоша, которого всегда знал толстым, коренастым, с круглым розовым лицом, и попытался вообразить его похудевшим и вытянувшимся, но ничего не получилось. Точнее, возникший в его воображении тип не имел ничего общего с Патошем. Он даже и на человека-то был не очень похож — скорее на какого-то фантастического персонажа.
— дааа, а со мной вот ничего такого в смысле роста, обидно, блин!
В ответ Патош прислал ему подмигивающий смайлик. Только сейчас Бастиан осознал, как ему не хватало старого друга, даже если в последние дни воспоминания о «прежней жизни» стали похожи на выцветшие фотографии из старого альбома. Но теперь он радовался, убеждаясь в том, что магия дружбы не подвластна злым чарам тумана. Обычного смайлика, подмигивающего с экрана, оказалось достаточно, чтобы вспомнить все предыдущие годы детской дружбы: вечера, проведенные за конструктором «Лего», игру в пинг-понг, игры в «Монополию» и в «Плантацию», катание на роликах и велосипедах, партии в лото и в магические карты, увлечение «Звездными войнами» и «Гарри Поттером»… словом, все, пережитое бок о бок с Патошем, даже самые мрачные страницы в истории семьи Моро…
