Ник Гоуинг - Петля
Марченко прошиб пот. Заметив, что жует сигару не с того конца, он с досадой плюнул. Никогда еще ему не приходилось испытывать такого гнусного поражения.
— Вы поступили правильно, Раджабов доволен.
Прошло какое-то время, прежде чем Зорин сосредоточил внимание на незнакомом голосе на другом конце провода.
— Кто это? — пробормотал генерал.
— Вы знаете меня, — вкрадчиво ответил голос.
Зорин почувствовал, что это так, но вспомнить не мог.
Часы со светящимся циферблатом на его тумбе показывали пять часов утра. В его возрасте сразу после сна не сразу сообразишь что к чему.
— Подождите минутку, товарищ.
Зорин провел руками по спутанным волосам, протер глаза и, подвинув аппарат поближе к себе, прикрыл рукой микрофон, чтобы не разбудить жену.
— Я вынужден снова спросить, кто звонит.
— Ваш добрый друг с Неглинной улицы, товарищ генерал. Мы встречались вчера во второй половине дня в моем кабинете…
Это мог быть только Азимов. Директор «Узбекистана». Зорин вспомнил Наташину информацию, прокуренное помещение, в которое накануне ворвался.
— Мне хотелось бы, чтобы вы знали, как мы довольны. — Азимов говорил мягким, нехарактерным для него голосом. — Ваша информация оказалась очень ценной. Поляков дальше Рязани не уехал. Угроза товарищу Раджабову ликвидирована. Я только что говорил с ним. Он доволен. Хотя мы и потеряли в ходе операции пять человек и мальчишку.
А что сделали люди Азимова с Поляковым? Зорин отчаянно хотел это знать, но не рискнул спросить по открытой линии. Азимов вел себя неразумно, и Зорин не желал подвергаться опасности. Сейчас судьба Полякова оставалась делом Раджабова. Заместитель Председателя КГБ знал, что ему следует использовать все находящиеся в его распоряжении средства, чтобы защитить интересы раджабовской банды в обмен на обычную благосклонность и твердую валюту.
— Благодарю вас, товарищ Зорин, — повторил Азимов. — И позаботьтесь о том, чтобы в будущем так же хорошо информировать нас. Это обеспечит вам доброе здоровье и благополучие.
Зорин положил трубку, и им овладело радостное чувство. Он надеялся, что, нейтрализовав Полякова с его миссией, он укрепил собственные хрупкие позиции в глазах Раджабова. Хотя это было только начало. Он опасался, что стремление Раджабова к отмщению и усилению своей власти будет расти до тех пор, пока для него не исчезнет угроза со стороны Марченко.
В эти предрассветные часы Зориным владели тревожные мысли, и он раздумывал, кто станет следующей жертвой.
Полякова била дрожь, он тихо стонал.
— Олег Иванович, ты слышишь меня?
Прикрытые веками глаза Полякова пытались отыскать, откуда идет голос. Он чувствовал сладкий запах хлороформа и засохшей блевотины.
— Олег Иванович, ты теперь с нами, товарищ.
Голос приблизился, казалось, говоривший склонился над Поляковым. Знакомое раскатистое «р» подтвердило: Марченко. Поляков сжал потрескавшиеся губы и облизал их.
— Это вы, Виктор Петрович?
— Мне нужно знать, что случилось…
Смесь запаха бренди и сигарного дыма, исходящая от Марченко, вызвала у Полякова тошноту.
— Это ваша проблема, Виктор Петрович. Вы должны знать, что произошло.
Марченко побагровел от гнева.
— Давай говори! Иначе я прикажу бросить тебя в снегоуборочную машину, тебя искромсают на куски и вышвырнут в Москву-реку, так же, как других непокорных клиентов.
Клиент? Поляков думал о себе на худой конец как о добром товарище, а возможно, и чем-то большем. Но у него был изрядный опыт общения с Марченко, и он знал, что генерал не бросает слов на ветер.
Поляков попытался подняться, и, несмотря на всю свою ярость, Марченко наклонился, чтобы помочь ему. В течение получаса Поляков рассказывал, как узбекская банда устроила засаду в поезде и, что более важно, как он перебил их всех и выжил.
— Итак, кто еще знал? — Это был единственный вопрос, который занимал Марченко.
— О чем? — наивно поинтересовался Поляков.
— Кто проведал, что ты выезжаешь поездом номер двенадцать? Кто еще знал, для чего ты отправляешься в Ургенч? Кому известны твой вагон и купе? Должен же кто-то быть полностью в курсе дела, чтобы организовать и тщательно спланировать засаду и послать джип?
Поляков снова почувствовал головокружение. Он откинулся на большую изъеденную молью подушку и закрыл глаза.
— Знали вы и я, — пробормотал он. — И тот, кто получал билет и кому вы сообщили в «Братстве». — Поляков говорил, словно в полузабытьи.
Марченко придвинулся вплотную и в упор посмотрел на Полякова.
— Кроме моего шофера, я никому не говорил, Олег Иванович. Так что это был ты. Кому ты сказал? С кем встречался? Кого навещал?
Поляков перепугался. Наташа была его любовницей. Его верной любовницей. И в сфере КГБ, и за ее пределами. Преданная Лубянке. Преданная Центру. Сомневаться в ней не было никаких оснований. Она была с ним даже в трудные дни, когда его выгнали с работы. Он закрыл глаза, притворившись усталым и стараясь выиграть время.
Но Марченко чувствовал что-то неладное.
— Итак, кому ты сказал, Олег Иванович? Кто помимо тебя знал?
Может быть, Наташа проболталась Марченко? Но это невозможно. Она презирала генерала.
Затем Поляков вспомнил о билете. Наташа сказала, что тот выпал из его кармана. Он пытался вспомнить ее слова, когда они сидели голыми на афганском ковре. «Там на полу лежит билет, у тебя за спиной»: Это были Наташины слова. «Ты собираешься в дальнюю поездку, дорогой».
У Полякова в голове все перевернулось. Что потом делала Наташа? Ушла купить еду и сказала, что это займет два часа из-за очередей. Но этого не могло хватить, чтобы сговориться с незнакомыми узбекскими бандитами и спланировать засаду в поезде.
— Итак, кому ты сказал? — настаивал Марченко.
— Я никому не говорил, — заверил его полковник.
Марченко снова склонился над ним, и Поляков опять почувствовал эту смесь запахов коньяка с табаком.
— Если ты лжешь мне, Олег Иванович, прошу не забывать о снегоуборочной машине. — Исходившая от него угроза была еще более отвратна, чем его дыхание.
— Вы хотите, чтобы я снова отправился в Ургенч? — спросил Поляков, открыв глаза.
— Я не могу больше рисковать, — ответил генерал. — И ты не можешь. Внутри «Братства» орудует шпион. Кто-то знает слишком много, Олег Иванович. Ты и я, мы должны уничтожить его, прежде чем нас самих ухлопают.
Глава 41
На Наташином лице отразился испуг. А также удивление. Это, кажется, подтвердило смутные опасения Полякова, возникшие, пока он ехал из марченковского морга к себе в Химки.
Молча пройдя из прихожей на кухню, он застал Наташу за мытьем овощей и задержался в дверях. Женщина почувствовала, что он здесь, и обернулась с выражением страха и растерянности в глазах.
Она замерла и посмотрела на часы, пытаясь найти слова.
— Час назад ты уже должен был проехать Саратов.
Поляков сверился с часами на стене. Она была права.
Но почему Наташа так точно знала маршрут двенадцатого поезда?
— Ты правильно заметила, дорогая, я должен был уже проехать Саратов. Но, как видишь, я здесь… И разве это не приятный сюрприз? — ехидно спросил он.
Наташа окаменела и не могла произнести ни слова. Поляков подал ей полотенце вытереть руки.
— Выглядишь напуганной, — сказал он.
Наташа неистово замотала головой и вспомнила о предыдущем дне. Она не имела представления, что сделал Зорин с той информацией о внезапном отъезде Полякова, которую она передала. Но холодный тон их разговора в узбекском ресторане не вызывал у нее со мнений в том, что Зорин рассматривал Олега Ивановича в качестве важного инструмента в своих планах по уничтожению Марченко — как раз этого она и хотела. Она собралась внутренне, страстно обняла Полякова.
— Понимаешь ли, Олег, я ожидала, что ты будешь в отъезде несколько дней, возможно, недель… Я растерялась, увидев тебя здесь. Ты явился как привидение…
Слова майора КГБ звучали неубедительно, и она почла за лучшее крепко прижаться к Полякову.
Но Поляков всегда доверял своей интуиции, и она подсказала ему, что любовница лжет, и не ответил на ласку. Когда он появился на пороге кухни, Наташа выглядела не просто напуганной, но и глубоко расстроенной.
Зазвонил телефон, резко ворвавшись в напряженную тишину.
— Это тебя или меня? — спросила она. В конце концов, это его квартира.
— Меня здесь нет, запомнила? Так что это, должно быть, тебя.
Поляков обычно обращался к Наташе: «дорогая». Теперь он обошелся без этого.
Телефон продолжал звонить. Поляков попытался высвободиться из объятий Наташи, чтобы ответить, но та сама подошла к телефону.
— Да?
Поляков наблюдал и слушал из темной кухни.
