Максим Шаттам - Теория Гайи
Монговиц грустно посмотрел на нее.
— Вы идеалистка, — вздохнул он.
— Как тогда жить, если не верить людям?
— Эмма, я говорю это вам, чтобы вы знали, к чему готовиться. Еще два часа или пусть даже десять… Но в конце концов те, сверху, спустятся за нами. Патронов больше нет, мы долго не продержимся. И нам прекрасно известно, что нас ожидает.
— Что вы хотите сказать? Что мы должны покончить с собой?
Монговиц опустил глаза.
— Не стоит строить иллюзий, — добавил он совсем тихо.
— Я выдержала все это не для того, чтобы лишить себя жизни!
— То, что происходит в финале, вряд ли так уж важно. Мы просто умираем.
— Это политика превратила вас в циника? Матильда и Оливье выберутся с этого острова и проживут долгую жизнь. Да, они станут частью человечества, которое несет угрозу в самом себе. Они переживут массовое вымирание и, может быть, помогут спасти наш вид, кто знает?
— Вы действительно думаете, что выход есть? Да что мы можем, если сама наша природа восстает против нас?
— Я не узнаю вас, Жан-Луи. Утром, когда я рассказывала о «Теории Гайи», вы были настроены скептически, а теперь вы стали даже более ревностным ее последователем, чем я?
Монговиц снова осмотрел окрестности.
— Я испугался, — признался он. — В тот вечер я так испугался, что растерял весь свой апломб. Я больше ни в чем не уверен. Я видел их. Я притаился в кустах, и они прошли совсем рядом. Животные? Нет, гораздо хуже! Чудовища! Страшные, неузнаваемые и в то же время такие похожие на нас… Нельзя сказать, что в них не осталось ничего человеческого, как раз наоборот — они были так похожи на людей. Да, это были люди. Ужасные, но люди. Словно наружу выбралась чудовищная сущность, которая есть в любом человеке. Мы думали, что подавили ее с помощью цивилизации, но она продолжала развиваться в нашей рептильной коре. У этих тварей она достигла полной зрелости.
Матильда застонала и стала дрожать еще сильнее. Эмма поцеловала ее, чтобы успокоить. Скорее бы Тим пришел…
Монговиц вдруг стал всматриваться в темноту.
— Вот они, — в отчаянии воскликнул он.
— Вы их видите?
— Нет, но у входа в бухту мелькнула тень!
Эмма осторожно высвободилась из детских объятий и подошла.
— Как они могут быть там, если вы видели, как они спускались со скалы?
Монговиц тяжело дышал.
— Они обогнули ее, — сказал он. — Обошли вокруг! Вот почему их не было так долго!
— Разве это возможно?
Монговиц был в панике:
— Я могу только предполагать! Я не знаю этих мест!
— Успокойтесь. Я пойду посмотрю.
— Вы с ума сошли?
— Если они действительно там, я не стану сидеть тут, как в ловушке. Другого выхода нет! Дайте мне ружье.
Не дождавшись ответа, она взяла оружие у него из рук и вышла под дождь. Ветер, завывающий над океаном, толкнул ее в спину. Эмма пошатнулась и удержала равновесие, выставив вперед дробовик. Из-за дождя ничего не было видно и слышно. Она медленно шла по молу, держа ружье как дубину.
Никого. Монговицу показалось.
Она уже возвращалась, когда увидела, что за спиной Монговица, стоявшего на пороге, появился чей-то силуэт.
— Жан-Луи! — закричала Эмма.
Но убийца уже схватил Монговица и приставил ему к горлу охотничий нож. Эмма взяла обоих на мушку.
— Отпустите его! — закричала она.
— Если ты сделаешь еще хоть шаг, я зарежу его как свинью! — ответил убийца.
Это был самый обычный человек. Его даже можно было назвать привлекательным, он был похож на Кевина Спейси.[53] Если бы Эмма встретила его при других обстоятельствах, она бы и подумать не могла, на что он способен.
— Отпустите его! — повторила она. — Или я размозжу вам голову!
— Если вы выстрелите, вы убьете и его тоже! — усмехнулся убийца.
— Я знаю, что вы сделаете, если мы сдадимся. Лучше я пожертвую одним из нас.
— Послушайте, не делайте глупостей!
В глазах убийцы светился ум, но вел он себя удивительно беспечно. Он ведь не мог знать, что дробовик не заряжен, но стоял под прицелом…
Вдруг Эмма всё поняла. Двое. Их двое!
Он тянет время! Второй где-то у нее за спиной, сейчас он на нее набросится. Эмма схватила дробовик за приклад и, обернувшись, замахнулась изо всех сил. Но удар пришелся в воздух.
Другой убийца был всего в двух метрах от нее, он собрался для прыжка, как кошка, охотящаяся на мышь. В руках у него было мачете. Эмма хотела ударить еще раз, замахнулась, и в этот момент убийца бросился на нее. Мачете и дробовик ударились друг о друга, лязгнули. Убийца оказался быстрее, он схватил Эмму за шею и сдавил ее. Эмма пыталась заломить его руку назад, но это ей не удалось, и противник сдавил ее горло еще сильнее.
Послышались свист и бульканье, человек разжал клещи: стальная стрела пронзила его живот. Эмма ударила его кулаком в челюсть и метнулась в сторону.
Ей некогда было разбираться, что произошло. Монговиц и напавший на него катались по земле, убийца оказался сверху и пытался вонзить нож ему в горло. Монговиц сопротивлялся, но силы покидали его.
61
Раздался звук туманного горна,[54]лучи прожектора осветили причал. Катер боролся с волнами.
Тим! Он здесь!
Монговиц закрыл глаза и стиснул зубы, крик замер у него на губах. Нож вонзался в него, лилась кровь, которую тут же смывал дождь.
Эмма бросилась на убийцу, они покатились по доскам причала, Эмма попыталась подняться, чтобы ударить его, он дернул ее за волосы и ударил в висок. Брызнула кровь, всё вокруг завертелось.
— Сволочь! — заорал убийца. — Я тебя прикончу!
Он ударил Эмму по лицу, и она упала. Теряя сознание, она услышала знакомый голос, окликнувший убийцу:
— Винсент!
Послышался звук удара, и убийца упал рядом с Эммой. Голова у нее гудела, она не понимала, что происходит. Капли дождя казались ей крошечными безжалостными кулаками, которые избивали ее.
Вставай. Иди за детьми. Торопись.
Монговиц протянул Эмме руку, другой он зажимал рану на шее.
— Идемте, — сказал он, задыхаясь, — скорее!
Они забрали детей. Оливье был напуган, резкий звук туманного горна разбудил его, он дрожал.
Тим помог им подняться на борт. Океан бушевал, управлять катером было трудно, и Эмме казалось, что им никогда не удастся отплыть от берега. Однако через некоторое время она заметила, что причал удаляется. Остров кошмаров таял вдали.
Матильду и Оливье уложили в каюте. Эмма обняла их: спасены! Монговиц перевязал шею тряпкой, но она тут же промокла от крови. Он лежал на скамье, тяжело дыша и глядя в потолок.
— Держитесь, — сказала Эмма. — Тим доставит нас в ближайший порт.
Он взял ее за руку.
— Я был неправ… — прошептал он.
— Ничего не говорите, берегите силы. Еще до рассвета вы будете в больнице, а пока потерпите.
Она еще раз проверила пульс Матильды и вышла на палубу. Тим вел катер, сражаясь со стихией.
— Они в тяжелом состоянии! — сказала Эмма. — Нужно торопиться! Жан-Луи потерял много крови, он слабеет на глазах. А Матильда… я боюсь серьезного воспаления. Я ничего в этом не понимаю, но…
— Вы оставили его одного с детьми?
— Да, а что?
— Эмма, не доверяйте ему!
— Что вы такое говорите?
— На пристани он окликнул одного из этих ублюдков по имени! Я все время думаю, откуда он его знал?..
— Винсент! — вспомнила Эмма. Тим не лгал. — Возможно, он слышал… Они охотились за ним в лесу!
— Мне это не нравится! А если всё это время он притворялся?
— Нет. Он не мог… Это невозможно! Он уже тысячу раз мог нас убить.
— Ему это не нужно. Он манипулирует нами, чтобы выбраться с острова!
Эмму охватило сомнение, оно все нарастало. А вдруг Тим ей лгал? Нет. Тим приехал за ней на Хива Оа. Если кто-то из этих двоих — убийца, сбежавший из тюрьмы, то это может быть только Жан-Луи.
Она вспомнила, какую твердость и выносливость он проявил. Он был совсем не похож на чиновника.
— Встаньте за руль! — приказал Тим.
— Но я не умею, я…
Тим подтолкнул ее к штурвалу, а сам спустился в кабину. Нос катера провалился в темную яму, волна впереди поднималась все выше. Она росла и росла, прежде чем обрушиться на катер.
Форштевень[55] поднялся и врезался в толщу воды. Корпус затрещал, и потоки воды хлынули на палубу.
Тим вновь появился и встал к штурвалу.
— Что вы сделали? — встревожилась Эмма.
— Не волнуйтесь, я привязал его. Он настолько слаб, что никому не причинит вреда.
— Он не сопротивлялся?
— Нет, но когда он понял, что я делаю, было уже слишком поздно.
Эмме показалось, что сквозь рев бури до нее донесся звук взрыва. Она оглянулась и вдали, на Фату Хива, увидела красный светящийся шар. Он стремительно рос, огненная река катилась по склонам, как будто на острове началось извержение вулкана.
