Замерзшее мгновение - Камилла Седер

— Вы все же знали о ней?

— Нет… то есть я знал, что она должна быть где-то… там. Или, во всяком случае, надеялся, что она еще на прежнем месте. Я просто проезжал тут раньше, видел вывеску. Пожалуй, несколько лет назад. А теперь оказался поблизости. Обычно я езжу к Кристеру. Да, то есть на фирму «Нурден и сын» в Леруме. Я всегда…

— То есть вы ничего больше не делали, просто поехали к шоссе и позвонили. Мы можем констатировать, что вы нашли тело, скажем, за десять — пятнадцать минут до того, как позвонили?

Оке снова кивнул:

— Да. Думаю, я… мы посидели немного в машине у остановки, но это было совсем недолго. Просто чтобы слегка собраться с мыслями. Я был сильно шокирован, как вы понимаете. Я сознаю, что мне, очевидно, следовало остаться… здесь, до тех пор пока вы не приехали, но… Я об этом не подумал, хотел просто убраться отсюда, и не сообразил, что телефон у меня с собой. К тому же он у меня совсем недавно, моя жена…

— Все в порядке, я понимаю, что первое побуждение — убежать как можно дальше, — успокоил Телль, и Оке, кажется, немного расслабился. Он глотнул кофе и положил ногу на ногу.

Телль наклонился вперед.

— Я хочу знать, как это было — с максимальными подробностями. Может, вы видели или слышали что-то, показавшиеся вам странным. Что угодно.

Пока Оке Мелькерссон медлил с ответом, Телль краем глаза заметил Карлберга. Тот разговаривал с врачом, констатировавшим смерть мужчины. Санитары приготовились погрузить тело в машину «скорой помощи», и Телль раздумывал, стоит ли попросить их еще немного задержаться. Он снова хотел проверить, как лежал мужчина, прежде чем они сдвинут тело с места, но решил этого не делать.

Против своей воли он оторвался от событий, происходивших перед минивэном, и повернулся к странной паре, сидевшей перед ним, как раз в тот момент, когда Сейя бросила просительный взгляд на Оке и пожала плечами.

— Нет… я не видела больше ничего особенного, кроме того, о чем уже рассказал Оке.

— Оке, повторите, пожалуйста.

— Мне показалось, что в доме пусто, но гаражные ворота в мастерскую были открыты. Внутри горел свет. Я пошел, чтобы посмотреть, покричал, но никто не отозвался. Работало радио, на волне… «Спокойные фавориты». Да, я обычно сам эту станцию слушаю.

— Хорошо. Что еще? Где были вы, Сейя, когда Оке пошел искать людей?

— В машине. Я осталась сидеть в машине, поэтому не видела… мертвого. — «Если хотите лгать правдоподобно, лгите как можно меньше».

Телль медленно кивнул. Она замолчала, и он снова повернулся к Оке, который продолжил с того самого места, где его прервали.

— Я решил обойти вокруг и посмотреть еще, ведь, казалось, там кто-то есть или только что был.

Оке кивнул на двор, постучав по стеклу.

— Да, и тут я его увидел. Он лежал там. Я сразу понял, что он мертв, я не подходил близко… ох… потом, мне кажется, мой… завтрак пошел наружу. Это случилось так внезапно, ведь не думаешь, что найдешь… да еще и так…

— Это совершенно понятно, Оке. Совершенно понятно. Рвотные массы уже нашли на некотором расстоянии от тела.

Телль вытащил записную книжку и начал писать отчет. К Оке вернулся цвет лица и уверенность. Он решился задать вопрос.

— Я только хотел спросить… его ведь застрелили? Кто его застрелил, а потом переехал?

Телль взглянул на него поверх своих записей и убрал с глаз длинную челку.

— Причину смерти установит судебный медик. Но в него, безусловно, стреляли, и, наверное, можно исходить из того, что это послужило причиной смерти.

Он вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пальто и с виноватой улыбкой вытряхнул одну. Сейя заметила, что чуть кривоватый передний зуб делал Телля моложе, когда он улыбался.

— Курить больше не принято, но, если вы не возражаете, я сделаю пару затяжек.

Он снова чуть смущенно улыбнулся и отвернулся, чтобы выдохнуть дым, который все равно сразу же наполнил маленькое пространство. Сейя почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота — запоздалая реакция на происходящее, и вдруг испытала сильное и необъяснимое раздражение по отношению к этому лощеному самодовольному мужчине, очевидно, полагавшему, что мир вокруг него существует затем, чтобы было перед кем похвалиться. Он и вправду затушил сигарету после двух затяжек.

— Давайте вернемся к вашей истории… Оке, вы сказали, что машина сломалась и вы не могли уехать с той остановки, с которой звонили. То есть вы оттуда не уехали, а обратились за помощью. Машина, на которой вы приехали сейчас, не та, что сломалась?

— Нет, «опель» мне пришлось оставить там, на шоссе. У меня больше не было веревок, чтобы подвязать выхлопную трубу…

— Я понял. Но приехавший вам помочь — я полагаю, этот человек был за рулем темно-синего «хендая», на котором вы прибыли сейчас, не так ли?

Он посмотрел на улицу через запотевшее стекло. «Хендай» было хорошо видно, он стоял неподалеку.

— Чья это машина?

«Он смотрит на номера».

— Моя, — поспешила сказать Сейя, охваченная желанием встать и выйти.

— Кто-то взял вашу машину, чтобы приехать и забрать вас. Вы где-то высадили этого человека, прежде чем приехать сюда?

Оке довольно шумно вдохнул и кивнул в подтверждение.

— Точно. В Елльбу. Это была моя жена, Кристина. У нее в Елльбу живет сестра, она ездит к ней… иногда. Я высадил ее там. Мы высадили ее там.

Его лицо из бледного стало красным, на виске под краем меховой шапки пульсировала жилка.

Сейя собралась было положить конец этой шараде и сказать, как все случилось на самом деле, что солгала, поскольку упряма, любопытна и хотела написать криминальный репортаж или просто увидеть мертвого человека — она никогда раньше не видела мертвеца, — но в этот момент Телль захлопнул свою записную книжку.

— Я заметил, что задние сиденья разложены.

Это замечание нарушило ход мыслей Сейи.

— Я возила корм для лошади…

Она пролила остатки кофе. Тоненькая струйка потекла к краю стола и досадно закапала на колени. Кристиан Телль протянул ей рулон бумажных полотенец, стоявший на близко расположенной полке.

— Где сидела Кристина?

— Кристина? — глупо переспросила Сейя.

Телль кивнул.

— Где сидела Кристина, если вы были за рулем, Оке рядом с вами, а задние сиденья разложены?

Сейя тщательно вытерла штанину и вздохнула, когда тишина стала невыносимой.

— Нигде, — сказала она. — Ее там не было. Я солгала, потому что не хотела бросать Оке