Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут
– Никогда не понимал людей, сознательно идущих в секту.
– Беда в том, что люди знают всего лишь одну сторону явления: красочную, любвеобильную… короче, ту, которую сектанты демонстрируют, – вздохнул Александр. – Ложь обаятельна и заманчива. Сначала перед вами выступает группа экзальтированных верующих, ранее «смертельно больных», но счастливо «исцелённых», потом вас баюкают уверением, что «мы не секта. Не хотите – не ходите», потом предлагают ряд проповедей… И вот, с убеждением, что в любой момент он может выйти из общины, человек попадает на крючок! А мошенники получают свою прибыль, ничем особенно не рискуя. Формально они никого насильно не удерживают.
– Надо же, как всё просто.
– И не такое бывает.
– Я всегда был уверен, что те, кому дано врачевать, люди добрые и отзывчивые.
– Кто-то может наживаться на человеческих несчастьях. И это не редкость. Всё, Иван, рыба сама себя не поймает.
Выпив чаю и умывшись, я поспешил в универ, чтобы не пропускать пару Волкова. Вся эта история и так выдернула меня из привычной жизни, и я цеплялся хоть за что-то, чтобы сохранить шаткое подобие нормальности. Того уклада, что был у меня до того, как я решил сунуть свой нос, куда не просят.
Сегодня я не опоздал и даже успел перекинуться парой слов со старостой. В обмен на шоколадку и пару улыбок с моей стороны, она обещала прикрывать меня на парах.
– Скажу, что у тебя дед заболел, – подумав, кивнула она. – Но только эта неделя.
Пара началась, и я сразу же забыл обо всех проблемах, настолько интересно Волков рассказывал о физиогномике, или «лицевых» доказательствах. Оказывается, нависающий над губами и надо ртом нос повышал чуткость и адаптивность; большой рот при слабой узкой челюсти выдавал непреодолимое желание захватывать, но невозможность удерживать добычу; полные губы говорили о том, что их обладатели никогда не принимают решения, предварительно не прощупав ситуацию.
– В эпоху расцвета дворянства барышня с милым вздёрнутым носиком имела большие шансы на счастливое замужество. Таких девушек считали наивными простушками. Если нос был ещё и коротеньким, что выдавало недальновидность, это было и того лучше. А вот нос с горбинкой отталкивал женихов, потому что таких красавиц считали высокомерными и неуступчивыми. Что скажете, молодые люди?
– Гульчатай, открой личико, – заржал Лёха, сидевший за первой партой, а Волков шутливо погрозил ему пальцем.
– Важнейшая задача, которую я поставлю перед вами в расследовании, это практическое наблюдение, – подытожил Волков в конце занятия. – Наблюдайте за людьми в различных ситуациях, к примеру, в общественных местах, на записях камер видеонаблюдения. На следующем занятии мы с вами будем учиться распознавать непроизвольные жесты, мимику, полезные в профайлинге. Всё, свободны.
Я остался в кабинете, когда все вышли. Это уже стало нашей негласной традицией: доверив Волкову свою тайну, я ещё больше зауважал его за то, что он отнёсся ко мне как к взрослому.
– Как дела с проектом? Ты же помнишь наш уговор? – поинтересовался Волков, что-то помечая у себя в записях.
– Конечно. Я ни во что не лезу. И ещё… всё забывал сказать, как благодарен, что вы тогда прикрыли меня с зачётом. Обещаю, что…
– Ты очень талантливый парень. Понимаешь, не каждому дано. Я знал людей, которые годами обучались, но у них не было главного – какой-то неизъяснимой чуйки. Иногда очень важно пройтись по лезвию интуиции. Дать волю не только своему разуму, но и… даже не знаю, как сказать, чтобы ты не подумал, что Волков рехнулся. В нашей жизни есть место мистике. Чему-то такому, что мы ещё не можем понять и объяснить.
Мне показалось, что я прекрасно понимаю, о чём он. Неужели я не один такой придурок, который всерьёз верит в голоса покойников?
– Вы очень интересно рассказываете. Я тоже хотел бы попробовать применить в расследовании не только знания, но подключить и подсознание.
– Ты о чём?
– Гипноз.
Волков озадаченно посмотрел на меня, а я вдохновенно продолжил:
– Я хочу понять, как они это делают. Вдруг эти люди внушали жертвам, что нужно покончить с собой? Под гипнозом и не такое возможно. Но как понять или представить то, чего сам никогда не пробовал?
– Иван, ты должен понимать, что гипноз – это не шутки. К нему прибегают в редких случаях, когда это оправданно. Мы будем проходить его, но, по моим прикидкам, только через год…
– А вы хорошо владеете гипнозом?
Волков замялся, после чего мягко заметил:
– Да, проходил курс, но… если честно, особой практики не было. У нас тогда этим никто особенно не интересовался.
Я молчал. Тогда он протарабанил по подоконнику короткую выжидательную дробь. И вдруг решился:
– Хорошо, давай попробуем. Ты же не отстанешь, да?
Пытаясь скрыть радость, я с готовностью кивнул. А ещё уловил в голосе Волкова свои собственные интонации. Я уже давно замечал, что он зачастую подражает речи собеседника, копирует манеру говорить, поддерживает один и тот же ритм разговора. Это вызывало восхищение, потому что он делал это совершенно непроизвольно, а мне до такого ещё расти и расти.
Он усадил меня в кресло у окна:
– Ну-с, мы готовы?
Оглядевшись, он взял карандаш со стола и монотонно забормотал стандартное: «Твои веки тяжелеют… Ты ощущаешь, как тело постепенно расслабляется… Твои глаза закрываются, ты погружаешься в темноту и ещё глубже расслабляешься…»
Карандаш покачивался у меня перед глазами. Сначала я посмеивался, но потом почувствовал, что зверски устал. События последних дней меня и правда подкосили. И я два раза зевнул.
Волков продолжал: «Ты стоишь на берегу реки. Тебе тепло и спокойно. Прекрасный летний день, пахнет цветами…»
Больше я ничего не помню. Кроме того, что я вдруг перестал существовать, будто резко провалился в кошмар. А когда открыл глаза, надо мной нависал взволнованный Волков.
– Что случилось? – тихо спросил я.
– Слава богу! Ты побледнел, как филе пангасиуса! И стал кричать, что вокруг трупы. Я уже думал скорую вызывать. Что тебе привиделось?
– Да так, ничего особенного. Наверное, ужастиков на ночь пересмотрел.
Я потёр лицо руками и попытался прийти в себя. Это было непросто, учитывая, что щиколотки мои подрагивали и я не был уверен, что смогу устоять на ногах. Затылок ныл, точно кто-то пару часов кряду давил на него тяжёлым ботинком.
– Что вы мне… э-э-э… делали?
– Обычный гипноз. Я же говорил, что невеликий специалист в этом, но тебя проняло. Видимо, ты подвержен внушению. Точно ничего не случилось?
Он протянул мне стакан воды, и я его залпом осушил. Перерыв закончился, и в лаборантскую с обеда вернулась Ольга. Уже закрыв за собой дверь, я подумал, что свалял дурака.
В кабинете мы были одни, беседа была
