Агнец - Светлана Скиба
Я тоже хочу умереть. Хочу быть вместе с ним там, куда медленно утягивают его корни Бажиру. Я словно в бреду цепляюсь за них, борюсь с ними, не давая им отнять его у меня. Я царапаю ногтями то место, где он только что лежал, повторяя, что это все неправда.
Неправда, неправда! Я отказываюсь в это верить! Это все галлюцинации, мираж!
О боже…
Я не уйду отсюда, пусть меня убьют зуи, вырвут сердце, как у того ягненка, и сожрут. Мне все равно. Я не хочу жить без Влада. Свернувшись клубком, я лежу так некоторое время. Какая-то моя часть умерла, я это чувствую, она навсегда останется здесь, с Владом.
Моим возлюбленным, моим эш-нокором.
Около дерева я слышу шорохи. Это, наверное, за мной. Через проем в стволе я вижу птицу, большую и красивую. Орлан-белохвост. Он смотрит на меня черными глазами-бусинками и словно бы говорит, что соболезнует мне. Еще он говорит, что я должна жить.
«Я не хочу больше жить», – отвечаю я орлу.
«Ты должна жить ради него», – говорит он мне, и я вижу то, чего раньше не видела.
Потом он взлетает в небо и закрывает зуи глаза. Какая-то внутренняя сила поднимает меня и заставляет идти. И я иду.
Санук была права: едва я вынырнула из лесной чащобы, сразу наткнулась на реку Чойа. Тропа тубал вывела меня прямиком на берег. Едва я захожу в реку, как течение сбивает меня с ног, я больно бьюсь коленями о камни и слышу, как над головой пролетает копье. Это копье по мою душу, и пусть.
Вдруг небо резко затянуло, подул сильный ветер и хлынул ливень. Сильный и всепоглощающий. Он заливал собой весь мир. Еще одно свистящее копье едва не задевает меня. Я снова слышу песнь жрице Марууш. Она звучит в моей голове.
Меня резко разворачивает и швыряет в бурлящий поток. Я почти не сопротивляюсь, у меня совсем нет сил. Но все же почему-то хватаюсь за торчащую из-под воды корягу и вытягиваю себя на берег.
Встав на ноги, я иду вперед, едва сдерживаясь, чтобы не обернуться. Мне кажется, если я обернусь, то останусь здесь навсегда, как Эвридика, оставшаяся в царстве теней.
«Там Влад», – проносится в моей голове, и я оборачиваюсь.
Эпилог
– Явзял тебе американо.
– Спасибо, – улыбнулась я.
– Ну привет, разбойник. – Алекс сел на корточки и взъерошил рыжеватые волосы мальчугана.
Малыш подбирал блестящие каштаны и бросал в ворох сухих листьев, а собака искала их. Найдя добычу, она радостно виляла своим хвостом-обрубком, брала каштан в зубы и торжественно приносила своему маленькому хозяину. Увидев своего дядю, малыш сразу забросил игру с собакой и каштанами и переключился на него. Алекс подарил ему желтую гоночную машинку с синими полосками на бампере, и мальчик принялся катать ее по земле, специально въезжая в мутные лужи. Если бы не быстрая реакция Алекса, он бы уже измерил их глубину.
– Он растет как на дрожжах. Мы ведь виделись на прошлой неделе, когда он успел так вымахать?
Я усмехнулась, отпив свой кофе, и сказала:
– Я так мечтала, чтобы он поскорее начал ходить, а теперь… Теперь он мне напоминает торпеду или ураган, в общем что-то очень быстрое, за которым я не могу успеть.
Поиграв немного с машинкой, малыш выудил из кармана курточки несколько глянцевых каштанов и протянул их Алексу.
– Благодарю, Лев Владиславович, вы очень щедры. – На лице Алекса заиграла улыбка. Она у него вышла лучезарной, немного детской, с ямочками, как у его старшего брата.
Я прикрыла глаза и подняла лицо к еще теплому солнцу. Скоро наступит холодная осень, небо станет низким и серым и зарядят дожди.
– Как учеба в универе? – поинтересовалась я.
– Все норм, – кивнул Алекс.
– А как хоккей? Я слышала, ты делаешь успехи?
– Мама уже похвасталась?
– Почему сразу похвасталась? Просто рассказала. Я видела последний матч, ты всех порвал.
– Не я один, – поправил он меня и погладил за ухом Зефирку, которая тыкалась своим приплюснутым носом в его коленку.
Налетевший порыв ветра поднял в воздух опавшие листья и закружил их в сумасшедшем танце. Все вокруг дышало умиротворением и каким-то особым состоянием, от которого мне делалось грустно. По аллее неспешно гуляли люди, наслаждаясь последними теплыми деньками. Через три дня, если верить прогнозу погоды, сильно похолодает. Придется доставать из шкафа теплые вещи и купить резиновые сапоги для Левы. Я уверена, что ему понравится бегать по лужам, у него к ним особая страсть.
Я смотрю на своего ребенка и понимаю, что нет такого, что ему бы не нравилось. У нас с Владом получился добрый и веселый ребенок, чудесный мальчик, для которого счастье – естественное состояние. Ему не нужно ехать на край света, чтобы ухватить за хвост ту самую птицу счастья, которую все ищут. Все взрослые, но не дети. Я смотрю на своего малыша, и мое сердце наполняется теплотой.
– Как твоя выставка? Все в силе? – спрашивает Алекс.
– Еще вчера все картины переехали в галерею. Честно говоря, я очень волнуюсь.
– Понимаю. Как-никак, первая персональная выставка, да еще в таком крутом месте. Все будет норм.
Я киваю.
– Я приду, – говорит он.
– Еще бы ты не пришел. – Я по-дружески толкаю его локтем.
– И мама собирается. Она вас с Левой очень любит. Лева для нее – все.
– Я знаю, – улыбаюсь я.
Так мы посидели на лавочке еще некоторое время. Наигравшись с машинкой, Лева снова переключился на свое прежнее занятие. Потом к нему подключился Алекс, и они вдвоем стали кидать Зефирке каштаны. Собака радостно гавкала и подпрыгивала на своих коротких лапах, а Лева заливался самым что ни на есть заразительным смехом. При взгляде на них все мои страхи и сомнения насчет завтрашней выставки утихли.
Я верю, что со всем смогу справиться. Я постараюсь.
После парка я с Левой заехала в мастерскую, чтобы еще раз все проверить. Здесь всегда пахло масляными красками и растворителем. Эти ароматы для меня желаннее, чем самый дорогой парфюм. Моя мастерская представляет из себя большую комнату с электрическим обогревателем в виде камина, креслом, мольбертом и столом, загроможденным палитрами, кисточками и тюбиками с краской. В углу комнаты стоит тумбочка с электрическим чайником, в ящичках тумбочки всегда лежит пачка молотого кофе и много печенья. Я люблю здесь находиться, мне здесь хорошо.
Мысли
