Домохозяйка - Фрида МакФадден
Я не хочу в тюрьму, иначе давно всадила бы ему горло самый большой кухонный нож.
Впрочем, Энди подстраховался и на этот случай. Он, безусловно, отдает себе отчет, что мое желание организовать ему безвременную гибель или даже самой расправиться с ним может стать непреодолимым. Он дал мне понять, что в случае его смерти от любых причин его адвокат пошлет в полицию письмо с информацией о расстройствах в моем поведении и угрозах в его адрес. Вообще-то ему даже не нужно это делать — с моей-то историей болезни.
Поэтому я все еще живу с ним. И не убила его, пока он спит. Или не наняла киллера. Но я фантазирую об этом. Когда Сесилия подрастет и не будет нуждаться во мне каждую минуту, я, может, смогу сбежать. Тогда у него не останется оружия против меня. Как только она окажется в безопасности, мне будет плевать, что станется со мной.
— Ну вот мы и приехали! — бодро объявляет Сюзанна, когда мы подъезжаем к воротам нашей усадьбы. Смешно вспомнить мой восторг, когда я впервые увидела эти ворота: как здорово жить в доме, окруженном оградой! Сейчас же я чувствую совсем другое — что это забор вокруг тюрьмы.
— Спасибо, что подкинула, — говорю я. Хотя она-то не поблагодарила меня за то, что я оплатила наш ланч.
— Пожалуйста, — чирикает она. — Надеюсь, Эндрю скоро придет домой.
Я морщусь, слыша в ее тоне беспокойство. Несколько лет назад, когда мы с Сюзанной стали близкими подругами, я пришла к ней в гости и мы слишком много выпили. И тогда я доверилась ей и рассказала всё. Абсолютно всё. Я умоляла ее помочь мне. Говорила, что хочу пойти в полицию, но не могу. Мне нужна хоть чья-то поддержка.
Мы проговорили несколько часов. Сюзанна держала меня за руку и клялась, что все будет хорошо. Сказала мне идти домой, а позже мы придумаем, что делать. Я плакала от облегчения, поверив, что этот кошмар наконец прекратится.
Но когда я пришла домой, меня уже поджидал Энди.
По-видимому, каждый раз, когда я заводила новую подругу, он разыскивал ее и за чашкой кофе информировал о моей душевной болезни. Рассказывал о том, что случилось несколько лет назад. Просил немедленно позвонить ему, если у них возникнет хотя бы малейший повод для тревоги. Потому что у меня может случиться очередной рецидив.
Во время нашего с Сюзанной разговора она, объявив, что ей нужно в туалет, выскользнула из комнаты и позвонила Энди. Предупредила его, что я опять впала в бредовое состояние. И когда я вернулась домой, он уже был наготове. В этот раз я провела в «Клирвью» два месяца, где и узнала, что по меньшей мере один из директоров этого заведения — партнер моего мужа по гольфу.
Когда меня выписали, Сюзанна долго и искренне извинялась. «Я так тревожилась за тебя, Нина. Я так рада, что тебе оказали помощь». Конечно, я простила ее. Сюзанна была обманута так же, как и я. Но после этого нашей дружбе пришел конец, а я напрочь утратила способность кому-либо доверять.
— Увидимся в пятницу? — говорит Сюзанна. — В школе, на игре?
— Конечно, — отвечаю. — Когда начало?
Сюзанна не отвечает, потому что внезапно ее внимание привлекает что-то другое.
— Игра начинается в семь? — уточняю я.
— М-м… угу… — мычит она.
Я смотрю туда, куда смотрит она, чтобы узнать, что привлекло ее внимание. И закатываю глаза, поняв, на что, вернее, на кого она уставилась. На Энцо, местного ландшафтного дизайнера, которого мы наняли пару месяцев назад. Он отлично выполняет свою работу, трудится не покладая рук и никогда не ищет повода для отлынивания. И к тому же очень хорош собой. Обалдеть можно, как каждая мадам, приходящая в гости, когда Энцо работает у нас, пускает слюнки и сразу же вспоминает, что у них в усадьбе тоже полно работы, требующей немедленного выполнения.
— Ух ты, — выдыхает Сюзанна. — Я слыхала, что ваш садовник — чертовски красивый парень, но… ё-моё!
Я опять закатываю глаза.
— Он только работает в нашей усадьбе, и все. Даже по-английски не говорит.
— А мне все равно, — отмахивается Сюзанна. — Черт, это, может, даже плюс.
Она не успокаивается, пока я не даю ей номер телефона Энцо. Я ничего не имею против. Он вроде неплохой парень, пусть у него будет побольше работы, даже если ему так везет только потому, что он красавец, а не за его трудовые заслуги.
Когда я, выйдя из машины, прохожу в ворота, Энцо поднимает взгляд от садовых ножниц и приветственно машет мне:
— Ciao, Signora.
Я улыбаюсь в ответ:
— Ciao, Энцо.
Мне нравится Энцо. Да, он не говорит по-английски, но он, похоже, добрый малый, это видно по всему. Столько красивых цветов насадил у нас в саду. Сеси иногда наблюдает за его работой, и когда она расспрашивает его о цветах, он терпеливо указывает на каждый и говорит, как он называется. Она повторяет названия за ним, а он кивает и улыбается. Несколько раз она выражала желание помочь ему, и тогда он смотрел на меня и спрашивал: «Это окей?» Получив мое согласие, Энцо давал ей задание что-то сделать на клумбе, хотя это явно тормозило его собственную работу.
Верхние части его рук, по большей части прикрытые футболкой, заполнены татуировками. Как-то я разглядела на его бицепсе имя «Антония», вписанное в сердце. Интересно, кто она, эта Антония? Я почти уверена, что Энцо не женат.
Что-то в нем есть этакое… Ах если бы он говорил по-английски! У меня чувство, что я могла бы ему довериться. Что он единственный из всех людей поверил бы мне. И смог бы мне помочь.
Стою и смотрю, как он подстригает шпалеру. С момента своего вселения в этот дом я не работала ни дня — Энди не разрешает. Я скучаю по труду. Энцо понял бы меня. Уверена, что понял. Как жаль, что он не владеет английским! С другой стороны, признаться ему будет
