Томас Харрис - Черное воскресенье
Днем 30 декабря Кабаков прибыл в Новый Орлеан. Там на стадионе Тьюлэйн полным ходом шла подготовка к Сахарному Кубку. Группа из пятидесяти человек, включающая агентов ФБР, полицию, представителей Федерального авиационного управления, военных с новейшим электронным оборудованием для обнаружения взрывчатых веществ, занималась тщательным осмотром стадиона. Поиски проходили спокойно, не привлекая внимания рабочих, занятых обычной подготовкой к соревнованиям. Кабакова осмотр не интересовал. Он не ожидал от него никаких результатов. Он приехал на стадион с другой целью — его интересовал рабочий персонал. Он помнил, как Фазиль внедрил своих агентов в Олимпийскую деревню Мюнхена за шесть недель до начала соревнований. Понимая, что каждый работник стадиона прошел тщательную проверку, он все-таки внимательно вглядывался в лица людей, словно надеясь каким-то внутренним чутьем обнаружить террориста. Но лишь потратил время в пустую. Полицейская проверка выявила среди работников стадиона одного двоеженца, которого и выслали в округ Коахома, штат Миссисипи, где его уже давно разыскивали. Кабаков лишь усмехнулся, когда ему сообщили о результатах проверки — не повезло парню.
Матч за Кубок прошел без происшествий. «Тигры» из университета штата Луизиана с разгромным счетом 7:13 проиграли не слишком известному клубу из Небраски. Кабаков присутствовал на игре. Прежде ему не доводилось видеть американский футбол. Но и в этот раз он мало что смог разглядеть. Большую часть времени они с Мошевским провели под трибунами. Многочисленные фэбээровцы и полицейские не обращали на них внимания. Кабакова интересовало, как охраняются входы стадиона и нельзя ли проникнуть внутрь после того, как основной поток зрителей схлынул и игра началась.
Его всегда раздражали публичные зрелища, а это, проходящее с особой помпой, сопровождающееся шумной игрой оркестров и неистовыми криками болельщиков, пришлось ему особенно не по душе. Единственным приятным моментом стал для него показательный полет «Голубых Ангелов». Серебристые самолеты правильным ромбом совершили несколько кругов над стадионом. Кабаков, глядя на них, подумал о десятках других машин, готовых в любую минуту подняться в воздух с близлежащих военных баз на перехват неизвестного летательного объекта.
Когда последние зрители покидали стадион, на игровое поле уже легли длинные тени. После нескольких часов оглушительного шума Кабаков чувствовал себя отупевшим и разбитым. Он с трудом понимал английскую речь тех, с кем ему пришлось сегодня общаться. Голова гудела. Ох уж эти американцы, самая бестолковая нация на свете, подумал он.
Корли нашел его, злого и раздраженного, на краю беговой дорожки.
— Ну вот, видишь, никакого взрыва... — сказал Корли, остановившись рядом с Кабаковым. Кабаков быстро взглянул на него, ожидая увидеть насмешливую улыбку. Но на лице Корли он прочитал лишь усталость и облегчение. Кабаков подумал, сколько сил потратили сегодня десятки людей на то, чтобы разыскать несуществующую бомбу. Но ведь он и не утверждал, что целью террористов является кубковая игра университетских команд. Только кто теперь об этом вспомнит? Впрочем, все это не имело никакого значения. Он вместе с Корли неторопливо прошелся по газону, усеянному цветными лентами серпантина. Через южный вход они вышли к автостоянке. Кабаков с удовольствием вспомнил, что Рэйчел, наверное, уже ждет его в своем номере, в отеле «Ройял Орлеан». Он устало открыл дверцу машины.
— Майор Кабаков!
Он оглянулся. Никого. Что за черт? Он еще некоторое время озирался, прежде чем вспомнил о спрятанном в кармане портативном радиопередатчике и усмехнулся.
— Кабаков слушает.
— Вам несколько раз звонили на командный пункт.
— Сейчас буду.
Командный пункт ФБР разместился под трибунами, в помещении отдела информации стадиона. Агент в рубашке с закатанными рукавами передал Кабакову телефонную трубку.
Звонил Вайсман из представительства. Корли по коротким ответным репликам Кабакова пытался понять суть разговора.
— Пройдемся. — Кабаков опустил трубку и, взяв Корли за локоть, вывел его на воздух. Его покоробило, что фэбээровцы демонстративно избегают его взгляда.
Они снова вышли на игровое поле и остановились у вереницы разноцветных флагов.
— Арабы посылают сюда пилота вертолета. Пока трудно сказать, для этой акции или нет. Пилот из Ливии. Они очень спешат. — Кабаков замолчал. Корли задумчиво смотрел на то, как ветер треплет куски разноцветной материи. Новость могла оказаться очень важной.
— Что о нем известно?
— Практически все. Паспортные данные, фотографии. Полное досье. Их перешлют в Вашингтон. Через полчаса вся информация будет в вашем распоряжении. Ждите звонка.
— Где сейчас находится пилот?
— Пока еще в Ливии. Ему сделали документы в Никосии, завтра их должны забрать.
— Ваши не будут вмешиваться?
— Нет. В Никосии мы лишь ведем наблюдение за местонахождением документов. Основная операция будет проводиться здесь.
— Итак, все-таки удар с воздуха? Это у них на уме?
— Может быть да, а может быть нет. Фазиль что-то задумал. Но что? Все зависит от того, насколько он осведомлен о нашей информированности. Если он наблюдает за стадионом, то, скорее всего, понял, что мы знаем довольно много.
В новоорлеанском офисе ФБР их уже ждал телекс с подробной информацией о ливийском пилоте. Прочитав сообщение, Корли в задумчивости забарабанил пальцами по желтым лис там телекса.
— Он прибудет в США по португальскому паспорту, а вы едете по итальянскому, в котором уже имеется штамп выездной американской визы. Как только он предъявит паспорт на любом из таможенных пунктов, нам об этом станет известно, если он приезжает для участия именно в этой акции, то они у нас в руках, Дэвид. Он выведет нас к Фазилю, к той женщине и к бомбе.
— Возможно.
— Но вертолет! Где они собираются добыть вертолет?! Это ведь не так-то просто. Если их цель — Суперкубок, то кто-то должен заниматься организацией акции непосредственно здесь, в Новом Орлеане.
— Да. Этот человек должен находиться здесь. Полетная дальность вертолета невелика.
Кабаков вскрыл приготовленный для него конверт. В нем находились сто одинаковых снимков Фазиля и сто экземпляров женского портрета, сделанного на фотороботе. Эти изображения получат все агенты ФБР, занятые в операции.
— НАСА проделала отличную работу. — Кабаков удовлетворенно просмотрел фотографии. На лице Фазиля даже был виден совсем недавно полученный шрам. Художник постарался на славу.
— Мы разошлем фотографии в Агентство воздушных перевозок, на военно-морскую базу, всюду, где есть вертолеты. Что с вами, Дэвид?
— Пилот! Почему его выслали так поздно? Мне это не дает покоя! Это самое слабое звено в нашей версии. Мощная бомба. Удар с воздуха. Необходима основательная подготовка; А пилот прибывает только сейчас. Где логика? Карта, найденная на яхте, позволила нам предположить, что в акции может участвовать летчик. Но если пометки на карте оставлены пилотом, то он должен уже находиться здесь.
— Морские карты доступны не только в Америке, Дэвид. Разметить ее могли и на Ближнем Востоке. Может быть, место, отмеченное на карте, — запасной вариант? Карту могли переправить с той женщиной. Они решили подготовить запасной вариант, когда поняли, что Музи ненадежен.
— Но спешка! Спешка с документами не укладывается в эту схему. Если они планировали участие ливийского пилота, то документы сварганили, бы заранее!
— Решили, что чем позже вовлекут пилота в дело, тем меньше вероятность провала.
— Нет, — Кабаков покачал головой. — Это не в правилах Фазиля. Вспомни, как долго он готовился к мюнхенскому делу.
— В любом случае у нас появилась зацепка. Шанс. Завтра я разошлю людей с этими фотографиями во все окрестные аэропорты. В новогодние праздники большинство из них закроются. Потребуется дня два, чтобы связаться со всеми.
* * *В лифте отеля «Ройял Орлеан» Кабаков ехал вместе с двумя супружескими парами. Дамы — в изысканных вечерних платьях, их кавалеры — в смокингах. Они беззаботно болтали и смеялись. Он прислушивался к их репликам, стараясь уловить смысл. Но слова не доходили до него, словно разговор велся на неведомом языке, а сами люди являлись существами другой породы. Кабаков вышел из лифта, а попутчики остались веселиться дальше.
Отыскав нужный номер, он негромко постучал. На мгновение ему показалось, что за этой безликой гостиничной дверью он обнаружит лишь холодную пустоту. Но дверь открыла теплая и живая Рэйчел. Захлопнув дверь, она всем телом прижалась к Кабакову. Несколько мгновений они молча обнимались.
— Я так благодарна тому симпатичному полицейскому, что согласился передать тебе мою записку, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Почему ты не назначил мне встречу прямо на стадионе? Я устала тебя ждать.
