Джон Бердетт - Бангкок-8

Это очень интересное явление. Гей облачается в одежду противоположного пола и закатывается в бар или клуб, чтобы показаться на людях. Он шоумен, экстраверт. А истинный транссексуал переодевается и идет гулять с собакой, потому что ему комфортнее в женском наряде и в нем он выполняет все привычные, обыденные действия. В мечтах он гетеросексуальная женщина и, к тому времени как появляется в моем кабинете, готов на все, абсолютно на все, чтобы продолжить существование в женском теле. Поскольку многие из транссексуалов мужья и отцы, такое решение означает, что им придется бросить детей и навсегда распрощаться с прошлой жизнью мужчины.

— А разве не случается наоборот: чтобы женщина вообразила себя мужчиной?

— Безусловно, но на сегодняшний день такая операция является намного более сложной. Соорудить из члена искусственную вагину не представляет труда, но почти невозможно сконструировать нормально действующий пенис. В настоящее время это очень хлопотно. Но я не сомневаюсь, что, как только будет разработана технология членопластики, все придет в норму и число подобных пациентов возрастет. В наш век неудовлетворенности все хотят стать тем, кем они не являются.

Сам врач был явно удовлетворен своим положением. Слегка толстеющий, сорока с небольшим лет, он поражал не внешностью, а чем-то иным — от него будто исходило золотистое свечение. Бедность для него не существовала даже в принципе. Когда мы разговаривали, он пересыпал тайскую речь западными медицинскими терминами и американским сленгом, а заметив, что я понимаю по-английски, и вовсе перешел на этот язык.

— И что, в этом случае она или он отвечают всем необходимым требованиям?

Я заметил мимолетное колебание.

— Разумеется. — Взмах рукой. — Он уже стал женомужем, когда обратился к нам.

— Женомуж?

— Согласен, ужасное словцо. Но мы употребляем его, поскольку все понимают. Женомуж — это человек, который прошел курс гормонотерапии для увеличения грудей, но еще не решился на операцию. Гормоны придали наружность и ощущение тела женщины, но он сохранил гениталии, чтобы испытывать оргазм. Естественно, что в гомосексуальных отношениях он играет пассивную роль.

— Ваш пациент Фатима как раз находилась в этом промежуточном состоянии, когда обратилась к вам?

— Его не обязательно называть промежуточным. Многие мужчины всю жизнь находятся в этой стадии. И до старости продолжают принимать эстрогены.

— Таким образом, Фатима могла бы остановиться на стадии женомужа. И не стала бы оперировать, если бы не возникли благоприятные условия?

Доктор Суричай нахмурился и постучал по столу. Стол был почти единственным в кабинете предметом иного цвета, нежели белый или бежевый. Бежевые шторы на окнах, белые стены, доктор Суричай носил белый халат, а стулья светились белизной. Стол также светлый — из покрытой лаком сосны, а на нем позолоченная рамка фотографии. Клиника преуспевала и была чем-то средним между госпиталем и первоклассным отелем.

— Я понимаю, куда вы клоните, но что тут можно поделать? Мы живем в век широкого доступа к информации, в век Интернета. Все больше людей получают ответы на свои вопросы — узнают в Сети все, что я вам только что рассказал. И такие, как Фатима, говорят себе: «Да, я пожелала стать женщиной в три года, а когда переоделась в женское платье, не пошла красоваться в клуб, а отправилась прогуляться в парк».

— Но Фатима выросла на улице, почти не имела образования и стала мальчиком-проституткой.

Доктор Суричай пожал плечами:

— Если вы интересуетесь моим мнением, руководили ли ею, я отвечу: «Да».

— Кто?

— Судите сами. Без посторонней помощи у нее не хватило бы денег воспользоваться моими услугами. У таких существ единственный способ получить медицинское обслуживание — обзавестись спонсором. Таиланд — мировой центр ХКП, что расшифровывается как хирургия коррекции пола. Мы славимся развитой микрохирургией и лучшими специалистами в этой области. К нам приезжают со всего света. Разумеется, есть прекрасные клиники в Монреале и в Штатах, Джон Хопкинс — мировое светило, но западный мир в нерешительности, его смущают подобные вещи. Психологические тесты мучительны и длятся три месяца. Весь процесс занимает до двух лет. И те, кто не желает так долго общаться с людьми в белых халатах, едут к нам. В результате у нас накопился огромный опыт. Мы делаем тысячу операций, в то время как аналогичные клиники на Западе — всего сто. И естественно, наши хирурги набили руку. И еще, — доктор Суричай улыбнулся, — тайские врачи поднаторели кромсать людей — мы делаем это очень аккуратно. Видимо, сказываются азиатские гены. Поэтому наша клиника дороговата для местных, а для пациентов с Запада — дешевле грязи. Местные обращаются в другие места, где результат непредсказуем.

— Вы с ним знакомы?

Это был первый вопрос, который как будто озадачил Суричая.

— С ним? С морским пехотинцем? Скажете тоже! Я общался с ним больше, чем с пациентом.

Я удивленно изогнул бровь.

— Если он не учил меня в моем кабинете, то звонил по телефону. Я сделал глупость, дал ему номер мобильного. В результате меня поднимали среди ночи, словно я участковый врач.

— Это вам показалось необычным?

— Мне показалась необычной его напористость. Перфекционист. Иногда мне чудилось, что он вовсе не похож на военного, но затем я думал: да, вот таким и должен быть настоящий служака — вникать в каждую деталь и ничего не упускать из виду. Он обладал вкусом. Господи, настоящим вкусом. Буквально придумал ее сам и в итоге получил превосходный продукт. Не остается сомнений: Фатима — мое лучшее творение.

— И одновременно его творение?

— Безусловно. Он все искал в Интернете, у него превосходное программное обеспечение к его чертову компьютеру. Он находил такие вещи, о которых я почти не слышал. Выучил медицинскую латынь и досконально познакомился с кожной инверсионной технологией, о которой я вам недавно рассказывал. И с технологией изменения голоса тоже.

— Голоса?

— Это настоящая проблема. С половыми органами дело обстоит намного проще. Они почти ничем не отличаются от половых органов других млекопитающих. Это самые древние части тела с тех времен, как Господу было угодно разделить мир на мужской и женский. Мы достаточно о них знаем. И они редко изменяются в угоду социальным причинам. Голос — совершенно иной феномен. Я не психиатр, но, если хотите знать мое мнение: голос гораздо важнее для установления индивидуальности, чем то, что находится между ног. Я могу изменить ваш пол, но это вас не удовлетворит, если вы будете говорить мужским басом всякий раз, как откроете рот. Адамово яблоко можно удалить. В случае с Фатимой потребовалась небольшая операция — незначительное рассечение передней гортани.

Суричай показал на свое адамово яблоко, а затем переместил палец на четверть дюйма вниз.

— У нее получилось очень натурально. Шрам остался совсем крохотный. Сначала она маскировала его бусами, но когда он зажил, то стал похож на естественную складку. Люди не поймут, что это такое, даже если заметят. Но это не имеет отношения к голосу — обычная косметическая операция передней гортани. Чтобы изменить голос, требуется терапия в сочетании с довольно хитрой технологией, которую называют «непрямая крикотиреоидная аппроксимация». Ее суть в том, что подтягивают голосовые связки и тем самым повышают тембр голоса. — Доктор Суричай помолчал, изучая мою шею. — Это заблуждение, что женский голос, чтобы звучать по-женски, должен непременно быть выше мужского. Некоторые женщины говорят весьма обворожительными низкими голосами. Признак пола в голосе — это то, что заложено в нас с самого раннего возраста, миллион подсознательных нюансов, основанных на приобретенном опыте. Голос гораздо информативнее, чем гениталии, сообщает окружающим, кто мы и кем являемся. Ваш, например, приспособился к вашей профессии детектива. Он звучит вежливо, но твердо, вы способны устрашать, не повышая тона. Научить человека говорить голосом представителя противоположного пола, но так, чтобы он звучал не фальшиво, не как у гомика, — чрезвычайно сложная задача. Но к счастью, это дело не хирурга.

— Фатима говорит абсолютно как женщина. В ее голосе нет ничего мужского.

— Вы правы. И в этом тоже заслуга Брэдли. Честно говоря, для хирурга он был настоящим геморроем. В конце концов получил те самые груди, которые хотел, но это стоило двадцати часов споров — он рисовал схемы, слал электронные письма с детальным описанием сосков. Можете себе представить? Чтобы добиться хорошего результата с грудью, нужно следовать линии фигуры, и человек должен обладать художественным чутьем. Брэдли считал, что он один разбирается в законах красоты, а я всего лишь получивший признание мясник. Играл у меня на нервах, хотя должен заметить: он знал, о чем говорил. Но с голосом все обстояло иначе. Он вложил в это дело много труда: пользовался магнитофоном, направил к терапевту после того, как мы слегка подтянули ей голосовые связки. Видимо, там она научилась так хорошо говорить по-английски — терапевт был американцем. То ли этот терапевт, то ли Брэдли, то ли они оба великолепно чувствовали обертон, присущий женскому голосу, и сумели привить его Фатиме. В этом ее настоящая тайна, которую не понимают окружающие. Они обращают внимание на ее длинные ноги, совершенную грудь, лицо, как на картинах Модильяни, но на африканский манер, однако не сознают, что ее женственность проявляется в полной силе, лишь когда она открывает рот. Голос — тот самый спусковой крючок, тот усиливающий фактор, который сообщает: «Я — подлинная женщина». Я до сих пор прихожу в волнение, когда она начинает говорить с присущими ей негроидными обертонами, но очень по-женски.