Жизнь за жильё - Тагиров Роман

— Студент, ты вроде как человек бывалый, и статьи у тебя серьёзные, а как будто первый раз на нарах.

— Сева, говорю же — шесть лет Родину защищал за границей. Отстал немного от жизни.

— Все вы, автоматчики, одинаковы. Только стрелять умеете. — Опытный вор деланно вздохнул и, заметив, как братва прислушалась к их разговору, вновь воспользовался ситуацией для своих педагогических целей. — Слушай сюда, Студент. Бродить по бездорожью — значит вестись на предложения мусоров взять на себя чужую делюгу и облегчить свою участь. А менты за это якобы договорятся с судьёй. Главный аргумент у следователя — суд учтёт чистосердечное признание и смягчит тебе наказание разом за все дела. Звучит красиво, но это пара лишних лет срока. Всё понял?

Тимур кивнул и задумался. Молодёжь переглянулась. Век живи — век учись… Сева посмотрел на внимательного слушателя.

— Подойди к нам. Базар есть.

Тимур встал, подошёл в главный угол камеры. Боксёрчик подвинулся, освобождая место. Смотрящий спросил вполголоса:

— Тебя когда на этап?

— Сева, даже не знаю. У меня теперь два следователя — уральский и питерский. Но, похоже, за арестом пойдут наши менты. У челябинских на меня ничего нет. Сегодня питерский следователь грозился надолго меня в Кресты упрятать.

— В Кресты это хорошо. — Арестант задумался.

— Ты сказал — у тебя деньги есть?

— Есть. Могу одолжить, если надо.

— Для себя береги. Слушай сюда, — Сева наклонился к собеседнику. — Меня сегодня к вечеру в крытку повезут. Здесь старшим останется Боксёрчик. Меня уже ждут в «Крестах». Дела у меня там… Если хочешь попасть ко мне в хату — нужны деньги. Заедешь быстро.

— Сева, в долгу не останусь. Сколько надо?

— Полтинника хватит.

— Возьми сотню. Мало ли?

— Базара нет.

— Сева, вот прямо от души, — улыбнулся Тимур и признался по-братски: — А я всё гонял сегодня, как мне на Кресты нормально заехать?

— Заедешь в цвет. Только несколько суток «в собачнике» потоскуешь, а потом — к нам. В приличную хату.

— Сева, я не с пустыми руками заеду, — Студент внимательно смотрел на старшего. — Сейчас к обеду ко мне адвокат зайдёт. Здесь в Питере по моему делу ещё один пацанчик проходит. Погоняло — Блинкаус. Мы его так с детства зовём, выросли вместе. Я Блинкауса отмажу, часть показаний на себя возьму и по делюге пойду один.

— Вот это правильно, — одобрительно кивнул опытный вор.

— Блинкаус сейчас при деньгах. Адвоката оплатит нам обоим и меня подогреет.

— На ходу учишься, Студент, — рассмеялся рядом сидящий Боксёрчик.

Кантемиров повернулся к коллеге по спорту и сказал чуть громче.

— Братан, а мы вчера забились на спарринг.

Бывший перворазрядник напрягся. Молодёжь разом повернула головы к спортсменам. КМС по боксу встал, потянулся и протянул ладонь потенциальному спарринг-партнёру.

— Боксёрчик, после удара палкой по спине, мне в кабинете ещё пару раз справочником по затылку приложили. Не боец я сегодня. Твоя победа.

Анатолий Тарасов встал и пожал руку.

— Не, Студент. У нас сегодня боевая ничья. Дай бог, встретимся ещё в зале.

Оба боксёра не могли знать, что бог отмерил одному из них короткий отрезок жизни. Боксёрчик удачно выпутается из свой делюги, через месяц выйдет на свободу, вновь примкнёт к своим и совсем неудачно получит пулю в живот при очередной разборке с казанскими. Похоронят Анатолия Тарасова в родном посёлке, рядом с храмом Серафима Вырицкого…

Тимур решил продолжить историю про корешей-прапорщиков и про их не очень удачный побег из дрезденского следственного изолятора. Вторая часть былины оказалась не такой весёлой, как первая. Прежнего куража уже не было, былинник расположился на нарах и говорил ровным спокойным голосом. И в этот раз помощь зала не потребовалась.

…Эмин и Сергей смогли спуститься ночью с высоких стен каземата на остатках «макинтоша», успели добежать до холостяцкого общежития, где переоделись, захватили деньги и попрощались с друзьями. Немецко-польскую границу прапорщики пересекли на советском поезде «Дрезден-Брест», договорившись с проводницей за долю малую. Через железный занавес СССР такой фокус бы не прошёл — при всех произошедших переменах в стране государственная граница всегда оставалась на замке. Поэтому, польско-советскую границу решили пересекать ночью вплавь на плоту через небольшую реку. Беглецы смогли обойти польские пограничные наряды и контрольные системы, ночью аккуратно соорудили небольшой плот, поверху сложили одежду, зацепились за своё плавсредство с двух сторон и начали пересекать запретную зону.

Речка хотя и оказалась небольшая, но с быстрым течением. Беглецов стало относить на буйки государственной границы. В темноте Эмин принял их за лодки пограничников, попытался спрятаться за плот, окунулся с головой, хлебнул холодной водички, запаниковал и стал звать на помощь. Нарушители государственной границы оказались уже на территории СССР, и пограничный наряд на катере поспешил на задержание. Вот так советские прапорщики оказались на долгожданной Родине…

Толстикова и Эльчиева этапировали обратно в Германию, в город Потсдам в полевой следственный изолятор, который находился в отдельном специальном крыле на территории Потсдамской гаупвахты, там же в этом комплексе зданий располагались военный суд и прокуратура. Друзей обвиняли в угоне мопеда, оставление части, побеге из изолятора и незаконном пересечении государственной границы.

Судили прапорщиков по советским законам, но так как одно из преступлений было совершено против гражданина ГДР, за процессом наблюдал немецкий прокурор, и он должен был вместе с потерпевшим согласиться с приговором. Ещё на предварительном следствии по совету адвоката Сергей и Эмин дали показания, что угнали мопед только с целью прокатиться до ГДО. Затем у следователя и в суде полностью признали свою вину и раскаялись в содеянном. За всё, про всё им обоим влепили по три года колонии общего режима. Уже бывшие советские прапорщики после вступления приговора в законную силу были отправлены по этапу за Урал, в город Нижний Тагил.

Тимур закончил свой рассказ, камера ответила многозначительным молчанием… Первым нарушил тишину главный вор:

— Не повезло бродягам. Границу пересечь — это не с кичи сдёрнуть. — Сева задумался. — Студент, о своих корешах после зоны ничего не слышал?

— Слухами земля полнится, — улыбнулся былинник. — Слышал, что оба оттянули срок от звонка до звонка, откинулись и где-то в Москве зацепились. Вроде у солнцевских.

— Правильные пацаны, — сделал вывод смотрящий по камере.

Молодые сокамерники принялись обсуждать неудавшийся побег советских военнослужащих…

* * *

Раздался уже привычный скрежет замка, открылась дверь, дохнуло свежим воздухом, и на пороге вновь возник младший лейтенант милиции с рядовым. Тимур поймал себя на мысли, что никогда прежде обыкновенный сквозняк не казался ему таким чудесным… Старший конвоя приказал:

— Кантемиров, встать. Руки за спину и на выход к адвокату.

Задержанный с удовольствием выполнил команду. В этот раз обошлись без показательной дубинки и наручников…

Тимур впервые увидел своего университетского приятеля в костюме и при галстуке. На привинченном к полу столе гордо возвышался новенький кожаный портфель. Сиделец с удовольствием вдохнул морской аромат дорогого одеколона и с улыбкой протянул руку своему защитнику:

— Так вот как выглядят настоящие адвокаты. Здорово, Сергей.

— Здорово, преступник. Встал на скользкий путь? — Адвокат Соломонов ответил на рукопожатие. — От кого, от кого, а от вас, товарищ прапорщик, никак не ожидал.

— Многоуважаемый защитник, могу напомнить вам одну народную мудрость про суму и тюрьму. — Кантемиров по привычке хотел пододвинуть скамейку ближе к столу, но вовремя вспомнил, что вся мебель в кабинете закреплена наглухо к полу, и уселся за стол.

— Тогда слушаю внимательно, — Сергей сел напротив.