Линдси Фэй - Прах и тень
После этого, пятого по счету убийства мне стало ясно, что мы имеем дело не с обычным преступником. Он не похож на безумца, иначе ни одна женщина не пошла бы с ним, зная о тех несчастных, которые уже успели найти свой трагический конец. Это не вор, не расчетливый мститель: я пытался отыскать нечто, что связывает жертвы, но единственное, что их объединяло, — все они проститутки. Мне повезло: я располагал материалами нескольких давних дел, похожих на это, — странных, немотивированных жестоких убийств. Я пришел к выводу, что человек, называющий себя Джеком Потрошителем, — тяжело больной маньяк, чье обычное поведение воспринимается окружающими как вполне добропорядочное.
— Не доводилось слышать ничего более ужасного, — пробормотал Лестрейд, но Холмс не обратил на его слова никакого внимания.
— Необходимо обратиться также к письмам Джека Потрошителя. Когда он описал в мельчайших подробностях мой портсигар, а мистеру Ласку прислал в конверте половинку почки, я получил доказательство того, что человек, убивший пять женщин, отправил эти письма, чтобы поймать нас на крючок. Я не сомневаюсь также, что записка, полученная доктором Уотсоном, которую якобы писал я, тоже принадлежит перу Потрошителя. Сначала эти письма ничем не помогли нам, но потом я обнаружил проступившие внизу страницы любопытные цифры. Решив, что их едва ли удастся понять без соответствующего контекста, я отложил эту загадку подальше в глубины памяти. Кто знает, вдруг настанет время, когда появится возможность определить, что они значат?
После того как я усомнился в подлинности профессии мистера Данлеви, он признался, что, хоть и был одет солдатом в ту праздничную ночь, на самом деле журналист и часто прибегает к подобной маскировке, чтобы собрать материал для своих сенсационных историй. Он сообщил мне, что видел, как Джонни Блэкстоун увел Марту Тэйбрам в проулок за полчаса до того времени, которое медицинские эксперты определили как момент ее смерти. Данлеви снова зашел в паб, а потом отправился на прежнее место дожидаться своего приятеля. По пути ему повстречался констебль Беннетт. В конце концов, потеряв всякую надежду вновь увидеть в ту ночь Блэкстоуна, Данлеви вернулся домой и лишь позднее узнал, какое ужасное событие случилось в ту ночь.
Интуиция упрямо подсказывала мне, что серия зверских убийств началась в ночь смерти Марты Тэйбрам, поэтому чрезвычайно важно было разыскать неуловимого Джонни Блэкстоуна. После того, как его уволили с военной службы за сумасбродное, возмутительное поведение, бывший гвардеец исчез, но, по некоторым сведениям, скрывался где-то в Уайтчепеле. Я был полон решимости задержать его. Согласитесь, что человек, нанесший женщине тридцать девять ран и хладнокровно ускользнувший с места преступления, весьма опасен для общества.
— Весьма опасен, — эхом повторила Мэри Энн.
— Потом мне в руки попала еще одна, косвенная улика. Мэттью Пакер услышал замечание Элизабет Страйд. Она сказала, что человек, который ее сопровождал — а впоследствии, судя по всему, убил, — одет не в свой обычный наряд. Идея о том, что Блэкстоун рассматривал любую одежду, кроме военной формы, как маскировку, показалась мне интересной. Большинству людей случайные знакомые запоминаются не только своими лицами, но также одеждой и осанкой. Если Блэкстоун имел возможность прятать военную форму, меняя в своем облачении еще одну-две существенные детали, он мог передвигаться по округе почти незаметно.
Взгляд сыщика остановился на камине с обугленными остатками последней статьи Тавистока.
— К тому времени ныне печально известный мистер Лесли Тависток начал свою чрезвычайно встревожившую нас газетную кампанию. Меня беспокоило, что эта информация очень похожа на правду. Я заподозрил, что такая точность описания объясняется тем, что мистер Данлеви передает сведения о наших действиях своим друзьям-газетчикам. Мне почти удалось убедить себя, что любая другая гипотеза противоречит здравому смыслу. Однако вылазка, проведенная моими компаньонами, показала, что источник Тавистока обладает информацией обо мне, которой не владеет никто, кроме самых близких мне людей. Слежки, которая дала бы недругу эти сведения, я за собой не заметил. Доктор Уотсон сообщил мне также, что неприятель имеет в своем распоряжении образец моего почерка. И тогда у меня появились основания предположить, что этот таинственный враг, автор письма и Потрошитель — одно и то же лицо.
— Господи Боже! — воскликнул Стивен Данлеви. — Тот, кто объявил войну шлюхам, пытается переложить вину за свои преступления на ваши плечи.
— Сами понимаете: нет ничего удивительного, что столь диковинную теорию я раньше не рассматривал всерьез, — заметил Холмс с мрачным видом. — Оглядываясь назад, вынужден признать, что злодей проявил дьявольскую изобретательность, разыскав этого бессовестного журналиста, соблазнив его возможностью раздуть скандал, который поможет ему сделать карьеру. Мои действия встречали такое сопротивление, что порой сама жизнь подвергалась опасности.
— Вскоре после того как я связал между собой Потрошителя, автора письма и источник информации Тавистока, мы с доктором Уотсоном выяснили, куда пропал Джонни Блэкстоун. Он покончил жизнь самоубийством, не в силах жить дальше под грузом вины.
— Тогда, выходит, он и совершил эти преступления! А значит, все наши беды остались позади, — обрадовался Лестрейд. — Будь я способен на подобные злодеяния, тоже наложил бы на себя руки!
— Увы, мой дорогой Лестрейд, здесь кроется серьезное логическое заблуждение, — мягко возразил Холмс. — Вы, конечно же, не способны на такое. Как, кстати, и Джонни Блэкстоун. В своем письме сестре, которое я отослал по адресу, он сознается, что ударил штыком Марту Тэйбрам в приступе ярости, но этот безумный шаг, по существу, полностью разрушил его личность.
— Мономания — плохо изученное заболевание. У нас нет оснований утверждать, что он помнит все свои омерзительные поступки.
— Сначала я думал точно так же, — продолжал детектив, набивая трубку крепким табаком. — Но самая большая ошибка, грех, который нельзя простить, — подгонять факты под теорию. Это гораздо хуже, чем искажать теории, чтобы они соответствовали фактам. Я задал себе вопрос: предположим, в письме Блэкстоуна только правда, тогда какие выводы следуют из этого? И в тот же миг мне все стало настолько ясно, словно я видел это собственными глазами.
Подведем итоги. Блэкстоун утверждает, что ударил Тэйбрам штыком через несколько минут после того, как вошел с ней в проулок. Этот факт подтвержден и следователем. Услышав чьи-то шаги, Блэкстоун убежал. Мистер Данлеви сказал мне, что заходил на несколько минут в бар, констебль Беннетт сообщил Лестрейду, будто ничего не видел в проулке, а человек, обнаруживший убитую, подошел к Беннетту лишь через несколько часов. Конечно же, миссис Тэйбрам не умерла мгновенно от единственной, впопыхах нанесенной раны. Понятно, что ее охватила паника и она сильно кричала. Никто ничего не видел. И все же Блэкстоун убежал, заслышав шаги. Если он говорит правду — кто-то лжет, и разгадка кроется именно в нем. Боюсь, нельзя исключить, что это мистер Данлеви, хоть он и был достаточно далеко от места преступления. Я поспешил убедиться, что мисс Монк в безопасности: ведь если бы именно вы, мистер Данлеви, донимали меня обвинениями в убийстве, а сами между тем сеяли панику в Уайтчепеле, вашей следующей жертвой стала бы мисс Монк. Надеюсь, это теоретическое допущение вас не обидело?
Холмс спокойно продолжал, неотрывно глядя на журналиста:
— К моему величайшему облегчению, я убедился, что с мисс Монк все в порядке. Тогда я предложил Данлеви пройти еще один тест — дать мне образец почерка. Я обнаружил, что он не писал ни одного из писем. Это означает, что, несмотря на весьма сомнительный маскарад, к которому мистер Данлеви прибег вначале, он не Джек Потрошитель. Таким образом я убедился, что Беннетт лгал, будто не видел ничего в проулке. В темноте ночного Уайтчепела мертвое тело могло показаться кучей тряпья, но некоторое время до того, как констебль Беннетт подошел к Данлеви, Марта Тэйбрам была еще жива.
Глава 28
Охотничий отряд
Шерлок Холмс умолк, взял трубку и затянулся. Характерной чертой его натуры аналитика было умение представить всю эту душераздирающую историю совершенно бесстрастным тоном, словно он химик, рассказывающий о новом методе получения алкалоидов.
— Почему констебль Беннетт солгал о том, что видел в проулке? — спокойно спросил Холмс. — Он вышел из темноты, где серьезно раненная женщина, несомненно, нуждалась в помощи. Не стану утверждать, будто я знаю, что между ними произошло: то ли они когда-то были любовниками, то ли что-то разбудило в этом человеке мирно спавших до этого демонов. С уверенностью готов заявить только одно: когда Беннетт случайно обнаружил Марту Тэйбрам, она имела лишь одну штыковую рану, а после того как он покинул ее и встретил Стивена Данлеви, на ее теле оказалось тридцать восемь ран, нанесенных совсем другим оружием — карманным ножом, который может иметь при себе любой полицейский, да и вообще любой житель Лондона.
