Черный халифат - Ирина Владимировна Дегтярева
Свет падал из окна желтоватый. Несколько раз за ночь Петр вставал курить, будил Александру, она вздыхала в темноте, но не сердилась. Он смотрел в окно на улицу, выдыхая дым в форточку. А под продолговатым плафоном уличного фонаря висела сосулька.
«Такая промозглая погода в Москве, что даже фонарь сопливый», – подумал Горюнов с усмешкой. Мыслями вернулся в Пыть-Ях. Он успел узнать от Абдуллы, что они промышляют продажей оружия, вернее, занимались этим до того, как получили задание от ИГИЛ устроить взрыв в мечети в первую пятницу раджаба.
Он вернулся в постель, чувствуя, как озябли босые ступни. Петр помнил ощущение от половиков в его квартире в Багдаде, там он тоже ходил босиком, но из-за жары. Он соскучился по той своей квартирке, маленькой, но уютной, теплой, с деревянными крашенными в бежевый цвет полами, покрытыми в коридоре и комнате разноцветными домоткаными половиками. С письменным потертым столом в нише у окна, выходящего на Тигр.
Деревянный пол был чудачеством предыдущего хозяина. В Багдаде в домах делали каменные, гранитные, кафельные, бетонные полы, но не из дефицитного дерева.
Из окна виднелся голубой купол дворца Аль-Сиджуд на западном берегу, в Зеленой зоне. До войны на том берегу жили в своих виллах чиновники Саддама Хусейна. Потом с 2003 года эту Зеленую зону облюбовали оккупанты-американцы и иностранные дипломаты и бизнесмены. Иногда там к небу поднимался черный дым после очередного минометного обстрела.
Тревожные ночи с красноватым заревом пожарищ начала третьего тысячелетия символизировали рухнувший шаткий мир Ближнего Востока. Отсюда все началось. Тыкал Запад палкой в пчелиный улей… Долго безнаказанно это продолжаться не могло.
Сашка, положив голову ему на плечо, уснула. А Петр таращился в темноту комнаты, пытаясь запомнить звуки, запахи, ритм дыхания Александры, чтобы вспоминать после. Он уже почти и сам уснул, во всяком случае, подремывал, угревшись. Вдруг услышал какой-то щелчок, словно замок открылся.
Шагов он не услышал, однако почувствовал движение воздуха. Кто-то, крадучись, приближался. Вдруг в свете уличного фонаря блеснуло лезвие ножа. Отреагировал Петр быстрее, чем успел подумать и осознать, что происходит. Высвободил ногу из-под одеяла и ударил нападавшего в челюсть. Отработанные годами тренировок приемы тхэквондо оказались как нельзя кстати.
Нападающий вскрикнул вдруг женским голосом и попытался напасть снова, но Горюнов вскочил и ударил в почти невидимую тень сильно, хоть и понимал, что это Зарифа. Саша дернула выключатель бра, осветив лежащую на полу, оглушенную, хватающую ртом воздух курдянку. Петр не стал недооценивать выучку Зары и, отобрав нож, пнул ее для острастки еще раз, чтобы не трепыхалась, пока он доберется до сейфа, где хранились наручники. Их замкнул на запястьях Зарифы.
Затем он метнулся в соседнюю квартиру, представляя, пока бежал, картины кровавой расправы над мальчишкой. Петр распахнул незапертую входную дверь, влетел в комнату и зажег свет. Мансур лежал под одеялом, и несколько секунд, после того как вспыхнул свет люстры, ничего не происходило. Но вот он зашевелился, высунул сонную физиономию и спросил нагло:
– Ты спятил? Чего ты бегаешь среди ночи в трусах?
Петр подошел и поправил сползшее одним краем на пол одеяло.
– Спи-спи.
Он вернулся домой, чуть смягчившись. Убийства сына он Заре не простил бы никогда.
Зарифа встретила его ненавистным взглядом. Она подползла к шкафу, руки, скованные за спиной, мешали ей. Курдянка оперлась спиной о платяной шкаф. Петр взял телефон из кармана брюк, висевших на стуле, набрал номер дежурного по Управлению.
– Полковник Горюнов. Мне необходимо срочно связаться с генералом Александровым.
– Вам перезвонят, – пообещал дежурный.
Евгений Иванович позвонил минуты через три и спросил сонно:
– Что там у тебя стряслось?
– Зарифа пыталась меня убить. Она сидит в наручниках. А я размышляю, что с ней делать.
– Ты что полицию вызвал? Откуда наручники, я не понял?
– Из домашних запасов. Никого я не вызывал.
– Ладно. Пришлю сейчас к тебе кого-нибудь. Надо подумать, посоветоваться…
Петр бросил телефон на стол, оделся и велел то же самое сделать напуганной жене. Затем сел на корточки рядом с Зарой.
– Зачем? Чего ты хотела этим добиться? Почему ты не убила Аббаса?
– Я пыталась. Потому туда и напросилась, – процедила Зарифа раздосадовано. – Он словно что чувствовал, не подпускал меня к себе, а потом и вовсе отправил обратно. У него чутье как у волка.
– А Дилар чем тебе помешала? Даже не остановило то, что у нее сын…
– Это не я! Не сама, – добавила она. – Дилар лезла везде, рвалась в Сирию, хотела воевать там, сбивала с толку наших молодых ребят. А они нам в Турции нужны для терроргрупп.
– Зачем? – повторил Петр, покачав головой. – Я догадался насчет Дилар, но отпустил бы тебя с миром, если бы не эта твоя атака посреди ночи.
– А теперь что? – спросила Зара обреченно.
– Это уже не моя забота. За тобой приедут… Ты ведь не могла не понимать, что тебя задержат. Неужели ты считаешь, что только от меня зависит помощь Аббасу? – Петр покачал головой и встал. – Скажи хоть честно насчет Галиба. Ты ведь знаешь, кто он на самом деле? Ведь ты сдала ему Ахмета Мардини?
– Меня арестовали за несколько месяцев до задержания Мардини. – Она завозилась на полу. – Расстегни браслеты. Больно.
Горюнов снял с нее наручники.
– Аббас не знал. Они держали меня недолго. Трое суток. Я потом соврала ему, что ездила к тетке в горы. Ты знаешь, как они пытают?!
– К счастью, нет, – поежился он. – Ты сдала Ахмета, сообщила Галибу и о том, кто отец Мансура.
– Этого я не хотела. Он пригрозил, что скажет нашим о том, что я сотрудничала с MIT. Просил выдать твои «болевые точки». Он так выразился.
Петр прошелся по комнате, однако не выпуская Зару из поля зрения.
– Ты же понимаешь, что попала к ним в вечную кабалу. Они не отступятся никогда и при любом удобном случае будут требовать от тебя сдавать своих товарищей. Коготок увяз – всей птичке пропасть.
– Поэтому я уехала. У меня не оставалось выхода, – бледная Зарифа не впадала в истерическую патетику, но была очень бледна. – Остаться там – либо предавать своих и попасться рано или поздно, либо отказаться сдавать курдов и быть убитой своими же, когда митовцы им раскроют мою связь со спецслужбами.
– Да, какая-то невеселая перспективка! То есть MIT не та
