Черный халифат - Ирина Владимировна Дегтярева
– А с кем можно? С Галибом?
– При чем тут Галиб? – круглое лицо Зарифы вытянулось в искреннем недоумении.
– Ты же с ним была знакома!
– Петя, что происходит? – вмешалась смущенная Саша. – Чего ты кричишь?
– Мы разговариваем. Александра, пойди в комнату. Мы договорим с ней. Пять минут. И я ее выпровожу.
– Что значит «знакома»? – Зара проводила Сашу раздраженным взглядом. – Не думала, что тебе нравятся такие…
– Какие?
– Никакие! После Дилар – эта блеклая.
– Ты не соскакивай с темы! – Горюнов схватил ее за локоть. – Откуда ты знала Галиба? Когда он сел в машину, явно тебя узнал, хотя сделал вид, что видит впервые.
– Понятия не имею. Если он подручный Аббаса, может, видел меня еще в Стамбуле. Он меня запомнил, а я его нет. Ты пойми, лучше договариваться с другими курдами, которые настроены более решительно. С турками надо воевать только их же оружием. Террором и казнями. Греков они заливали кровью, уничтожая их и в Турции, и в Греции. Так они поступали и поступают с курдами. Если сегодня ты с ними ударил по рукам, завтра они воткнут тебе в спину джамбию [Джамбия – восточный кинжал с широким загнутым клинком без гарды].
– Ты хочешь сказать, что Аббас наивный и рассчитывает на эфемерную возможность договориться с турками о компромиссе? Тогда зачем он сунулся в ИГИЛ? Зачем ему русские?
– Турки поддерживают ИГИЛ или, во всяком случае, не мешают. Они рассчитывают восстановить свою империю, расчистив территории с помощью радикальных исламистов халифата. Тогда они добьют и курдов. Аббас ходит по лезвию бритвы. Он все-таки курд.
– Чего он добивается?
– Не знаю наверняка, но он хочет использовать одну из групп игиловцев, верных ему людей, и русских с их разведданными и возможностями – использовать все средства на пути к своей цели. По сути она та же, что и у нас – создание Курдистана. Но мы не планируем достичь ее путем переговоров и уговоров кого бы то ни было, только террор, беспощадный и до полной победы курдов, до возвращения нам наших земель.
– Аббас и так состоит в РПК и является одним из боевиков курдской повстанческой группы. Он промышлял тем же террором. В чем отличие от той линии, о которой ты говоришь?
– Еще раз объясняю, он за попытку закулисных переговоров и тайных договоренностей между тремя сторонами – турками, игиловцами и курдами. Притом, что за спиной курдов будут маячить люди из России в качестве телохранителей, что ли. Бряцать оружием русские будут, пока Аббас и его приближенные станут выторговывать себе территории.
– Так это в интересах курдов – мирно, с минимальными потерями получить свои земли, – Петр порылся в карманах, достал сигарету и закурил. – В 1998 году Сирия перестала поддерживать РПК. ИГИЛ убивает курдов. Если Аббасу удастся договориться, то и флаг, красно-бело-зеленый с желтым солнышком, ему в руки, – улыбнулся он.
Зарифа не поддержала примирительный тон в их дискуссии.
– Я считаю, что мы должны добиться всего сами. Те, кто помогают, обычно имеют свои интересы. Никто не будет помогать безвозмездно, а значит, если и удастся заполучить свободный независимый Курдистан, мы окажемся в должниках при раскладе, который предлагает Аббас. Пойми ты наконец!
«Фанатики, – подумал Петр, глядя в ее блестевшие яростно глаза. Он слышал о группе непримиримых. – Они и Дилар туда втянули. Или наоборот? Дилар была на стороне Аббаса? Не рук ли Зарифы ее гибель?»
– Ты молчишь? – Зара подошла вплотную к нему, сидящему на стуле боком к столу. Его словно умыло облаком ее духов.
– А что ты, собственно, от меня хочешь? – он улыбнулся. – Тебе лучше уехать и забыть этот адрес.
– Я так и сделаю, но сначала хочу понять, будешь ли ты помогать Аббасу?
– Каким образом?
– Ты не должен помогать никаким образом! Не знаю точно, с кем ты связан, с какой-то группой в России, которая готова помогать курдам, как тогда с оружием, не знаю, – повторила она, – но ты не должен…
– Ну уж это позволь мне самому решать, – Петр попытался нивелировать ее серьезный тон иронией. – Ты, женщина, должна знать свое место и подчиняться воле мужа. Иди к Мансуру. Дай мне с первой женой пообщаться.
Зарифа толкнула его бедром в плечо и ушла, хлопнув входной дверью.
– Что тут? – Саша обхватила его за шею. – От тебя пахнет дешевой гостиницей и табаком. Ты опять куришь? Ты же бросил.
– Пойду в душ. – Он похлопал ее по руке и начал снимать рубашку.
– Что это? – встрепенулась Александра, заметив шрам у него на плече. – Это ранение?
– Какой ты ответ хочешь услышать? – вздохнул Петр.
– Такой… Что с тобой ничего не случится.
– Ну, наши желания в общем совпадают, а мой инстинкт самосохранения достаточно силен, если я еще жив, – он обнял ее и поцеловал в макушку. – Странно, что ты согласилась стать моей женой. Я скучный и дома почти не бываю.
– Нет уж, с тобой не соскучишься, одна история с Мансуром чего стоит. Придется мне самой взяться его учить русскому. Вот только твои командировки… Раз они такие длительные, не могла бы я поехать с тобой?
Горюнов призадумался.
– Вряд ли. Тебе тогда придется ходить в хиджабе и выучить арабский по крайней мере.
– А у тебя не может быть русской жены?
– Когда ты здесь, я чувствую себя спокойнее. Будет же у меня отпуск когда-нибудь. Хочется верить, что будет, – добавил он нерешительно и скрылся в ванной, чтобы снова не отвечать на неудобные вопросы.
Смотрясь в зеркало в своей московской квартире после очередного возвращения он мог сравнить себя прежнего с нынешним, как будто разглядывал старые и свежие фотографии.
«Куда еще худее?! – посочувствовал он себе. – Мать увидит, расстроится. Лучше и не ездить, да и не успею, наверное. Хотя встретиться удастся совсем нескоро. – Он потер колючую щетину на щеках. – Придется снова отращивать бороду».
Мысль о пребывании вместе с ним в Ираке Сашки и Мансура засела занозой в голове. «В конце концов, она может притвориться глухонемой. На людях станет ходить в никабе, никто не догадается, что русская. Мансур немного знает арабский. А если провал? – Петр мгновенно промерз до костей, хотя стоял под горячим душем. – Нет, с такими вещами играть не стоит. Станут допрашивать… Пусть она ничего и не знает, а пытать будут… А
