Теренс Стронг - Смерч над Багдадом
Накидывая поверх шелковой пижамы неподобающий для такого случая халат из шотландки, Кларисса со злостью гадала, умудряется ли музыкантша держать коленки вместе хотя бы минуту днем или ночью.
Выудила из сумочки сигареты и закурила, уставившись в зеркало невидящим взглядом. Прежде чем лечь в постель, она от души хлебнула джину, поленилась смыть макияж и теперь похожа на пучеглазую наркоманку с растрепанными волосами.
Этот хлыщ Ральф Лавендер! Можно побиться об заклад, что он тщательно наряжается, чтобы предстать в лучшем виде. А намекни, что это неуместно, обидишь до смерти.
Ограничившись брошенной в лицо пригоршней воды и проведя щеткой по волосам, она спустилась в кухню, поставила чайник. Он не успел закипеть, как раздался звонок в дверь.
К ее удивлению, рядом с Лавендером на ступеньках вырисовывалась знакомая фигура Уилларда Фрэнкса.
— Мы их потеряли, — объявил представитель ЦРУ, когда она разливала кофе в гостиной. — Они растаяли в воздухе после перестрелки.
Кларисса расставила изящные фарфоровые чашки.
— И вы говорите, Мегги О’Мелли застрелила полицейского?
Лавендер кивнул и заметил:
— Не знаю, о чем думал Макс, позволив ей это.
Она разглядывала его сквозь клубы пара и сигаретного дыма.
— В той ситуации, которую вы описали, он вряд ли имел возможность подумать. Это явно была серьезная проверка — их хотят ввести в сеть «Семнадцатого ноября». Если бы он рыпнулся, то погубил бы всю вашу операцию. Должно быть, Мегги согласилась под сильным давлением — я так понимаю, что София угрожала оружием. Что было делать Максу? Вы хотели подсунуть его к иракцам в постель, это самое он и сделал.
— Несмотря на действия — или бездействие — вашего агента, — сказал Уиллард Фрэнкс, — мы попали в переплет. Если их участие в покушении на офицера греческой полиции выйдет наружу, нашим отношениям с Афинами грозит настоящая катастрофа.
Она не могла упустить момент.
— Интересно, что Макс опять стал моим агентом, правда?
— Ничего такого Уиллард в виду не имел, — поспешил Лавендер на помощь американцу. — Но ваши люди из МИ-5 действительно знают Макса лучше, чем наши в Интеллидженс сервис, а мы с Уиллардом оба гораздо больше завязаны на операции «Щит в пустыне». Игра в лошадку имеет второстепенное значение, но начинает путать карты, привлекая к себе столько внимания.
— Понятно, — сказала она, выпуская дым сквозь стиснутые зубы.
— Я и подумал, может, отправить ваших людей в Афины навести порядок? — Он изо всех сил пытался улыбнуться. — Посмотреть, что можно сделать.
— В самом начале, Ральф, вы ясно сказали, что Европа не в моей юрисдикции, — напомнила Кларисса.
— Что бы ни было сказано и сделано, — парировал Лавендер, — Макс — ваш человек. Вам известен его стиль работы. Поймите, война скоро начнется, уже начинается. Мы не можем сидеть и ждать. Я счел бы это вашим вкладом в борьбу с терроризмом. Я говорил с генеральным директором, он просто счастлив, что вашим людям выпадает возможность отличиться.
«Еще бы», — подумала Кларисса. И Лавендер, и Интеллидженс сервис просто счастливы заполучить кредит доверия, когда речь идет о блестящей новой идее, но с возникновением первых же трудностей все сваливается на ее голову.
Она оглянулась на Фрэнкса.
— А вы что думаете, Уиллард? В конце концов, Лу Корриган — ваш человек.
— Черт побери, — буркнул американец, явно чувствующий себя неловко. — Видите ли, Клэрри, мы, собственно, считаем, что раз эта акция в принципе направлена против британских политиков, основные решения должны приниматься в Лондоне. На самом деле, участники операции добились контакта с иракцами, так что нашему президенту, по-моему, особенно беспокоиться не о чем, по крайней мере, в этом отношении все идет по плану. — Он экспансивно взмахнул руками. — Мы страшно рады, что вы ухватились за ниточку, и, разумеется, не собираемся отзывать Корригана.
— Надеюсь, — мрачно пробормотала Кларисса.
Лавендер поднялся на ноги.
— Ну, еще раз спасибо за сотрудничество, простите, что я принес вам плохие вести в такой неурочный час. Держите меня в курсе дел. Надеюсь, обдумав мое предложение, вы согласитесь.
Она бы, конечно, не согласилась, но все-таки ощутила хоть какое-то удовлетворение оттого, что ее снова позвали на помощь, когда дело запахло жареным. Сознавая вину перед Максом, впутавшимся в эту историю по ее просьбе, она призналась себе, что с радостью ждет новой нелегкой работы.
Как только Лавендер и Фрэнкс ушли, Кларисса набрала номер домашнего телефона Джона Нэша и принялась объяснять ситуацию.
— Я бы хотела, чтоб вы сейчас отправились к нам в офис и оформили мне билет на утренний рейс в Афины, — заключила она.
— Но ведь это я веду Макса, мэм, — неуверенно заметил Нэш. — Вы в самом деле считаете, что ехать должен руководитель отдела?
— Нет, не считаю. — Выпустив роскошное кольцо дыма, она наблюдала, как оно плывет к потолку. — Только я все равно поеду.
В течение следующих трех дней яхта курсировала по Эгейскому морю, а Кон Мойлан проводил время в конфиденциальных беседах с человеком, которого называли Георгосом.
Эти три дня тяжело дались Эвери с Корриганом, которые не знали, о чем идет речь в этих беседах, и не имели возможности посовещаться друг с другом, не без оснований полагая, что каюты прослушиваются.
Эвери утешался лишь тем, что Мегги быстро оправлялась после операции и уже могла сидеть в кровати. Он только однажды мимоходом столкнулся с хирургом, симпатичным самоуверенным иракцем, которого искренне тронуло восхищение Эвери его мастерской работой со страшной раной.
— Разумеется, милой леди на несколько недель нужен покой, а потом тросточка. Мускулы разорваны, на поправку уйдет время.
Мегги почти постоянно пребывала в подавленном, мрачном настроении, чего, конечно, и следовало ожидать после всего, что с ней приключилось. Эвери догадывался, что гибель полицейского мучит ее сильнее, чем собственная рана, но говорить об этом она отказывалась.
— Оставь меня, Макс, уйди, — просила она каждый раз, когда он пытался утешить ее.
На третий день ранним вечером ему представился случай застать Корригана одного на кормовой палубе. Американец курил сигару, облокотившись на поручень и глядя на закат солнца, которое наконец пробилось сквозь плотную пелену дождевых облаков, окрашивая море и небо в одинаковый кроваво-красный цвет.
Впервые в пределах слышимости не оказалось никого из иракской команды.
— Как настроение Мегги? — спросил Корриган.
— Плохо, — ответил Эвери, тоже подходя к поручням. — По-моему, она считает меня виноватым во всем.
— Пожалуй, она права. Это ведь ты привез ее в Афины.
— Знаю, — сердито буркнул Эвери, но одернул себя — Корриган тут ни при чем. — Все равно спасибо, что ты тогда вызвался, это было нелегкое решение.
Корриган равнодушно отнесся к изъявлениям благодарности, и в его глазах не отразилось ровно ничего.
— Я много лет занимался этим. Убивал незнакомых людей. Верил, что мои начальники знают, что делают. Прекрасно понимая, что в половине случаев они ни черта не знают. Просто старался не думать.
— Если бы Кон не вмешался, София позволила бы тебе это сделать.
Корриган покосился на него.
— Что между этим парнем и Мегги?
— Не знаю, Лу, и знать не хочу. Она только сказала, что когда-то они были связаны. Больше не стала ничего объяснять.
— Мне кажется, ему это все страшно нравится. А она боится его до чертиков.
Эвери кивнул, не сводя глаз с горизонта.
— Думаю, что не без веских причин.
В этот момент в дверях салона возник радостный и довольный Мойлан.
— Приятно для разнообразия подышать свежим воздухом! Вы любите запах моря?
— Что за интриги вы там плетете с Георгосом? — сказал Корриган. — Сегодня вас снова весь день не видно.
Мойлан смотрел, как садится солнце, и рассеянно пояснил:
— Мы должны многое обсудить.
— Я считал, только сумму. С нашей стороны все в порядке.
Ирландец повернулся к нему.
— Ах, вот так вы считали, Лу? Как интересно! Только, надеюсь, вы помните, что этот спектакль ставлю я, а не вы.
Корриган поднял руки.
— Ладно, Кон, сдаюсь. Я просто полюбопытствовал.
— Не любопытствуйте. Это вредно для здоровья. Получается, что наша помощь нужна иракцам гораздо больше, чем я думал.
— Что они затевают? — спросил Эвери.
Мойлан холодно посмотрел на него.
— К вам относится то же самое, Макс. Георгос настаивает на абсолютной секретности, и я с ним согласен. Всеми своими успехами он обязан тому, что держит язык за зубами.
— А мы когда пригодимся? — спросил Корриган и с циничной усмешкой добавил: — Если это не слишком нескромный вопрос.
