Безнадежный пациент - Джек Андерсон
Начало ноября
Глава 31
«Привет, мама!
Надеюсь, у тебя все хорошо. Прости, что надолго пропал. Хотел написать раньше, но, похоже, время тут движется по-другому.
Тебе бы здесь точно понравилось. Небо. Море. Безмятежность, которой очень не хватает в Лондоне. Красота.
Мне бы хотелось сказать тебе, что я счастлив, и по большому счету это так. Однако я периодически вспоминаю, что мы расстались не на самой лучшей ноте, и это меня тяготит. Один человек, гораздо мудрее меня, считает, что письмо с извинениями будет хорошим шагом с моей стороны.
Знаю, я причинил тебе боль. Понимаю, ты боишься меня потерять, и мой недавний поступок дал тебе повод думать, что не без оснований. То, что я натворил, было эгоистично, продиктовано эмоциями и в итоге ранило тебя. Если бы я мог по мановению волшебной палочки исправить наши отношения, то так бы и сделал.
И все же это не покаянное письмо, да у меня и нет желания его писать. Моя жена (как бы странно это до сих пор ни звучало) одевается на выход. Я сижу на балконе хостела. Она отметила, что у нас отдельный номер, а я спросил, какие еще могли быть варианты – в итоге последние десять минут она посмеивается себе под нос. Оказалось, я и понятия не имею, что такое хостелы.
Ну да ладно. Сегодня мы идем в морской ресторан, потом куда-нибудь выпить и послушать португальские романсы в конюшнях семнадцатого века. Завтра у нас уроки серфинга (ее идея), а послезавтра все, что захотим.
Да, ты мечтала, чтобы свадьба твоего сына прошла солидно: больше гостей и место поприличнее, чем регистрационное бюро Сазерка. Ты просила, чтобы мы подождали, пока немного повзрослеем. Прошу заметить, Джулия была готова ждать, она отнеслась к твоим чувствам серьезно. Но мы оба знаем, чего именно ты дожидалась.
Я слишком часто слышал эти «позже», которые превращались в «никогда». Уговаривая меня не торопиться, ты втайне надеялась, что я забуду о своей идее, увлечении или занятии. И нередко была права. Иногда пауза в несколько дней действительно помогала осознать, что объект моего желания – лишь мимолетный каприз, который мне не так уж интересен, как казалось сначала.
Но если бы ты удосужилась узнать Джулию, действительно ее узнать, тебе бы сразу стало ясно, что это самый потрясающий человек на свете. Я искренне радуюсь, что в мире рождаются такие эрудированные, остроумные и добрые люди. Любой, кто проведет какое-то время рядом с Джулией, влюбится в нее бесповоротно, и мне просто повезло, что я успел сделать ей предложение первым.
Все это чуть более эмоционально, чем наш привычный стиль общения. Знаю, ты мечтала о достойной спутнице для меня – о девушке нашего круга, выращенной, как и я, с пониманием груза ответственности, который ложится на плечи наследника династии. Ты наверняка думаешь, что я просто восемнадцатилетний бунтарь, который однажды пожалеет о своем решении.
Согласен, мой поступок был бунтарским, эгоистичным и, к сожалению, очень для тебя болезненным, но я никогда не пожалею, что выбрал в спутницы эту восхитительную, вдохновляющую меня женщину. Я не пожалел вчера, не жалею сегодня, и если спросишь меня через десять, двадцать, тридцать лет, уверен, мой ответ останется прежним.
А если я окажусь неправ, тогда жди от меня огромное письмо с извинениями.
Любящий тебя сын
Артур».
Я прижимаю к подписи указательный палец, и на подушечке остается едва заметный след от чернил. Убедившись, что буквы высохли в средиземноморской жаре, я складываю листок и убираю его в конверт. Письмо легкое, как перышко, чего не скажешь о его тяжелом содержимом.
Я выхожу с балкона в дверь с москитной сеткой и бросаю конверт на маленький столик.
– Мы, случайно, не проходили мимо почты?
– Я не присматривалась, – наморщив лоб, отвечаешь ты. – Кинь в сумку. Если встретим по пути, отправим.
– Ага, отличная мысль. – Я смотрю, как ты обвиваешь талию тонким кожаным пояском.
– Что написал?
– Да так. Пытаюсь кое-что уладить… или усложнить. Черт его знает.
Ты со смехом застегиваешь пояс на платье с цветочным рисунком и показываешь свой наряд, спрашивая мое мнение. Я с улыбкой притягиваю тебя к себе и медленно разворачиваю лицом к балкону. Кладу подбородок на твое плечо, обнимаю сзади, чувствуя тепло твоего тела, и мы любуемся видом, открывающимся с балкона: стена непримечательного офисного здания.
– Признаюсь, я привык к видам получше этого, – полушутя говорю я.
– Ой-ой-ой! – притворно обижаешься ты. – Ты должен смотреть только на меня!
Ты поворачиваешься ко мне, и наши лица почти касаются друг друга. Твой ответ, такой ироничный, лишний раз напоминает, что все вещи, которые я привык считать важными – работа, бесконечное потребление, гонка за материальными благами и роскошная жизнь, – значат не так много, как мне внушали с детства.
– Думаешь, она меня возьмет? В смысле, в компанию? – переживаю я. – Она говорила, что в следующем году хочет пригласить меня в совет директоров.
– Уверена, она не изменила своего мнения, – успокаиваешь ты, а потом с любопытством спрашиваешь: – Ты правда хочешь там работать?
Я задумываюсь. С одной стороны, тянет все бросить, упаковать сумки и умчаться с женой туда, где нас никто не найдет. А с другой, несмотря на мое нежелание извиняться, я все равно чувствую, что подвел семью. И на какую бы младшую должность мама ни планировала меня назначить, это, тем не менее, поблажка.
Я решаю не говорить тебе об этом чувстве. Выбор, который, как я сейчас понимаю, определит следующие десять лет моей жизни. Я просто молча киваю.
– Хорошо, – отзываешься ты. – Потому что я заслуживаю лучшего вида, чем этот.
– Точно? – смеюсь я.
– Определенно. – Ты изображаешь коварную ухмылку и поворачиваешься к балкону. – Желаю взирать на людей сверху вниз! Чтобы они ползали там, как муравьишки!
Мы замолкаем и просто наслаждаемся объятиями. Никто на нас не смотрит, не дергает, не торопит куда-то ехать. Я прижимаю тебя к себе и понимаю, что достиг неописуемого состояния высшей гармонии. Такие ощущения можно испытать только спонтанно. На краткий миг я погружаюсь в мир чистого, совершенного счастья.
– Хочешь, я научу тебя ходить под парусом?
– Очень! – Твои глаза загораются от предвкушения нового приключения. – В следующем году?
Я улыбаюсь и тону в твоих глазах. На долю секунды я его почти
