Гарри Стейн - Серебряная пуля
Логан стоял потрясенный и онемевший. В общем-то Ларсен убивает программу. Неужели дело идет к концу? И у него даже нет возможности привести аргументы в защиту программы?
Он понимал, что слова ничего на значат. Да они и не шли на ум.
— Все, Логан, — сказал вдруг Ларсен воинственным командирским тоном, как бы разрешая мелкому служащему уйти. — Понимаете ли, некоторым из нас здесь еще работать.
* * *10 августа 1934 года
Франкфурт
В последние дни жара стояла невыносимая. Мы все еще не решаемся покидать квартиру. В этой части города много беспорядков — избивают прохожих, закидывают камнями витрины магазинов.
Нам надо подумать о своих финансах. По новым законам Эмма может давать уроки только евреям. Ее отец боится, что потеряет магазин. Некоторые друзья вообще пытаются уехать.
С тех пор как моя работа в лаборатории герра Томаса свелась к двум дням в неделю, я могу заниматься своими делами в подвале. Так что мои исследования не прервались. Прежние испытания варианта 531 новой синтетической модификации показали прекрасные возможности. Но оборудование для исследований получать все труднее, как, впрочем, и остальное.
* * *До сего дня опыт общения Логана с Марджори Роум ограничивался знакомством. Первую беседу с ней проводила Сабрина, она ее и вела по курсу. А потом ее обследованием в амбулатории занимались также Сабрина или Рестон.
Но оба подтвердили собственное впечатление Логана — она хорошая женщина. Любезная. Готовая сотрудничать. И самое главное — уравновешенная, что, как Логан узнал на основе тяжкого опыта, совершенно необходимо в таких ситуациях.
— Миссис Роум не нытик, — говорила Сабрина, — она… Есть какое-то выражение? Может посмотреть на вещи с чужой колокольни? Она знает, что, если что-то плохо, не значит, что кто-то виноват.
Логан вспомнил все это, чтобы ободрить себя. Марджори Роум — еще одна пациентка, у которой возникла проблема с креатинином, она должна была утром явиться на обследование, которое Логан собирался провести сам.
Даже до разговора с Ларсеном он с ужасом думал об этом — можно было предположить, что уровень креатинина дойдет до грани приемлемого и ее придется убрать из программы. Но даже слабая надежда на то, что уровень не поднимется до такой степени, вселяла мало оптимизма. Сейчас он должен выполнять приказ начальства и под давлением Ларсена душить собственное детище.
Сидя на скамейке во дворике в яркое летнее утро и глядя на прохожих, Логан не мог поверить в случившееся. Он пытался сформулировать, что чувствует. Неужели такое могло быть? Но нет, продолжая анализировать, он понял: его реакция — шок. И, что интересно, совсем другой уровень самозащиты. Ему повезло, что он испытал это на себе.
Сабрина другая, и не надо спешить рассказывать ей. Незачем наносить удар, это эгоистично и невеликодушно. Она все утро как приклеенная в лаборатории Шейна, и, видимо, ей потребуется время, чтобы осмыслить такую новость и найти убежище, где можно побыть совсем одной. И это даже не удар по перспективе ее карьеры, даже не вызов ее гордости. Просто страшная обида, нанесенная ее сильно развитому чувству справедливости.
Логан посмотрел на часы: почти полдень. И куда так быстро летит время?
Он решил постараться стряхнуть с себя тяжесть случившегося, которую ощущал чуть ли не физически. Это получилось, и он направился к амбулаторной клинике. Марджори Роум ждала его в комнате уже в больничном халате.
— Простите за опоздание, — извинился Логан, протягивая руку и изображая ободряющую улыбку.
— Ничего страшного, — отозвалась полная женщина с приятным круглым лицом и голубыми глазами. Казалось, она сама хотела его поддержать. — Я думаю, мы просто чуть раньше кончили.
На самом деле она уже была в кампусе довольно давно, у нее взяли кровь и сделали рентген.
— Хорошо, надеюсь, ничего неприятного они вам не сделали.
Дэн понимал, что произносит что-то заученное. Он как бы поставил себя на автомат.
— О да, все были очень приветливы. Как всегда.
— И вы чувствуете себя хорошо? Никаких болей или беспокойства?
— Нет, я действительно чертовски хорошо себя чувствую.
— Отлично.
И, хотя Логан продолжал улыбаться идиотской улыбкой, он понимал, что скоро ему придется приступить непосредственно к делу. К ее дальнейшему присутствию на этом курсе, точнее, к невозможности присутствия. Результаты анализа крови появятся вот-вот, с минуты на минуту. И ему надо дождаться их.
— Итак, — сказал он, — вы сядете на кушетку, и я начну осмотр.
— О’кей.
Прежде чем начать, он взял ее карточку и пробежал глазами. Да, он вспомнил. У миссис Роум были внутри узелки в легких, примерно дюжина. Опухоли в каждом легком. Так что ее прогноз очень плох.
Он перевернул страницы, нашел сведения о ней лично.
— Ну, как дети? — спросил он.
Ее лицо засветилось.
— О, прекрасно! Но с ними столько забот. Вы же знаете этих подростков.
— В общем-то только понаслышке.
— Конечно, вы сами еще слишком молоды.
Логан улыбнулся. Просто невероятно, что эта женщина способна продолжать хотя бы внешне вести нормальную жизнь.
— Мальчик и девочка. Так?
— Вы помните. Джен, моя дочь, недавно узнала, что будет капитаном футбольной команды в следующем сезоне. Правда, радость? — Она засмеялась. — А дома поднялось такое, но, я думаю, все равно несравнимо с тем, что творится здесь.
— Да, конечно. Это гораздо важнее. — Он придвинулся к ней. — А теперь расслабьтесь, дышите нормально. — Он коснулся шеи, и его пальцы побежали вниз, нащупывая узелки над ключицей. — Так, хорошо, они отчетливые.
— Я могу говорить?
— Да, я думаю. Я все равно не могу вас остановить.
— Ну так вот, я еще хотела похвалить своего сына. Он очень хороший, ласковый, и поэтому хочется быть справедливой к нему, даже если он и не слышит моих слов.
Логан улыбнулся. Он пытался вспомнить, на кого она похожа. И до него наконец дошло: Джейн Уитерс — ребенок-телезвезда. Причем не только внешнее сходство, а еще и безграничный оптимизм натуры.
— Продолжайте, мне интересно.
— Хорошо. Его зовут Питер…
— Угу. Миссис Роум, вы можете встать на ноги?
Она соскользнула с кушетки.
— Ему четырнадцать, и вы не догадаетесь, что он недавно объявил! Он хочет быть…
Логан знал ответ — он его уже один раз слышал.
— Понятия не имею.
— Врачом. И это с тех пор, как я хожу сюда.
«О Боже, — подумал он, — она собирается мне все осложнить».
— Не знаю, чувствовать ли себя польщенным или передать ему некоторые предостережения.
Она рассмеялась.
— Я думаю, даже вы его не переубедили бы.
— А теперь минутку — спокойно. Сделайте вдох.
Осторожно он стал щупать ее живот. Печень не прощупывалась. Тоже хорошо. Значит, не увеличена.
В дверь постучали.
— Доктор.
Это то, чего он со страхом ждал. Медсестра несла результаты анализов. Он взял их.
— Извините, миссис Роум, минутку.
— Пожалуйста, доктор. — Она села на край кушетки и, к его удивлению, стала напевать.
Он держал три страницы, но его глаза сразу выхватили цифру: креатинин — 1,9.
Он не знал, радоваться или огорчаться. С одной стороны, она еще не дошла до черты и формально могла остаться на курсе. А с другой — у него выбили почву из-под ног. Теперь он должен будет говорить ей об опасности лечения.
Она перестала напевать.
— Какие новости, доктор, хорошие?
— Все то же самое.
— Ну что же, из этого я всегда и исходила. Отсутствие новостей — уже хорошие новости.
Вот это пациент — мечта! Если бы только можно было лечить таких, учитывая специфику болезни!
Рассеянно Логан отложил в сторону результаты анализа и вынул из конверта рентгеновский снимок.
— Миссис Роум, я хотел бы кое-что обсудить с вами…
— Давайте.
Но он уловил нотки озабоченности в ее голосе.
— Вы знаете, что такое креатинин? Вам кто-нибудь объяснял?
— Ну, в общем-то нет. Конкретно — нет.
Он хотел посмотреть снимок на экране. Включил.
— Дело в том, что он определяет функции почек. — Он повернулся и посмотрел ей в лицо. — Это как раз то, что мы можем определять по результатам анализа крови.
— И что, у меня проблемы? Честно говоря, я хорошо себя чувствую.
— Ну, как сказать. И да, и нет. Я с сожалением должен сообщить, что мы вынуждены снять одну женщину с нашего курса из-за креатинина, он у нее поднялся до опасного уровня. Ваш еще не так велик…
Он остановился. Странно. Логан смотрел на снимок. Легкие совершенно чистые.
— Но вы говорите, что есть опасность?
— Это то, за чем мы должны наблюдать. — Едва пробормотав эту фразу, он впился в снимок глазами.
