Деон Мейер - Тринадцать часов
Наташа опять обиделась.
— Кто еще имел на него зуб настолько, что мог его убить?
— Я правда не знаю.
Наконец он задал вопрос, который волновал его больше всего:
— Почему он… так притягивал женщин? Ему ведь было уже за пятьдесят…
Наташа встала и холодно скрестила руки на груди.
— Ему должно было исполниться пятьдесят два года, — злобно заявила она. — В феврале.
Деккер ждал ответа, но она молчала.
— Так в чем же дело? — спросил он.
— Дело не в возрасте, а в ауре.
— В ауре?
— Да.
— Что это значит?
— Ауры бывают разные.
— А у него какая была?
— Вам не понять.
— А вы меня просветите.
— Его окружала аура власти. Очень сильная. — Наташа с вызовом посмотрела ему в глаза и добавила: — Женщин притягивают деньги, а Адам обладал властью над деньгами. Кроме того, для многих женщин он олицетворял путь к звездам. Он мог познакомить их с крупными воротилами. Но Адам обладал и другой силой, перед которой совершенно невозможно устоять. Он мог помогать.
— Не понял…
— Хорошо, если в твоей жизни попадается влиятельный мужчина. Это первый вариант. Второй вариант еще лучше — если ты сама обладаешь влиянием и мужчина тебе не нужен. Вот какого рода силу мог дать Адам Барнард.
— Вы говорите о певицах? Он мог дать им славу и состояние?
— Да.
Деккер медленно кивнул. Наташа немного постояла в нерешительности, потом развернулась и пошла к двери.
— Но вы-то не певица, — сказал Деккер ей вслед.
Не оборачиваясь, положив руку на дверную ручку, она ответила:
— Для меня и первый вариант неплох.
Наташа открыла дверь и вышла.
— Пожалуйста, пригласите ко мне мистера Нелла, — крикнул он вслед, но не понял, слышала она его или нет.
29
Алекса Барнард поняла, что рядом с ее постелью кто-то стоит.
Она с трудом разлепила веки и ощутила ноющую боль в предплечье. Все тело будто свинцом налилось. В ноздри лез специфический больничный запах. Справа она увидела чьи-то большие глаза за сильными очками. Попробовала разглядеть глаза получше, но тут же зажмурилась.
— Меня зовут Виктор Баркхёйзен, и я алкоголик, — произнес тихий, сочувственный голос.
Она снова открыла глаза. Ее гость оказался старичком.
— Навестить вас меня попросил Бенни Гриссел. Детектив. Я его куратор в «Анонимных алкоголиках». Хочу, чтобы вы знали: вы не одиноки.
Во рту было очень сухо. Наверное, от лекарств, от снотворного.
— Вы врач? — спросила Алекса, язык плохо слушался, губы пересохли и почти не разлеплялись.
— Если вам трудно говорить, помолчите, а я просто посижу рядом. Палатной сестре я оставлю номер своего телефона. Вечером я еще к вам зайду.
Она не без труда повернула к нему голову; наконец ей удалось открыть глаза. Маленький, сутулый, лысый очкарик. Остатки волос на затылке заплетены в косу. Алекса медленно протянула правую руку. Доктор Баркхёйзен крепко пожал ее.
— Вы… врач, — с трудом проговорила она.
— Исцеляюсь сам.
— Я дымлю, — сказала она.
— А ведь у вас даже жара нет.
Она не знала, появилась ли у нее на лице улыбка.
— Спасибо… — прошептала она, снова закрывая глаза.
— Не за что.
Тут она вспомнила, словно сквозь дымку, что ее тревожила какая-то мысль. Не открывая глаз, она сказала:
— Детектив…
— Бенни Гриссел.
— Да. Мне нужно кое-что ему передать.
— Скажите мне, я передам.
— Пусть приедет. Это насчет Адама…
— Я ему скажу.
Алекса хотела что-то добавить, но пока не сумела вспомнить что. Мысли ускользали, как серебристые рыбки в мутной воде. Она вздохнула, почувствовала прикосновение руки Виктора Баркхёйзена и медленно сжала ее, словно желая убедиться, что он еще рядом.
— Можно позвонить от вас папе? Разумеется, я вам заплачу, — сказала Рейчел Андерсон. Несмотря на его возражения, она помогала старику убирать со стола.
— Это лишнее, — сказал он. — Телефон на моем рабочем столе.
Неожиданно он рассмеялся.
— Если, конечно, вы сможете его найти. Идите, а я вымою посуду.
— Нет, — возразила Рейчел. — Уж посуду-то помыть я сумею.
— Ни в коем случае!
— Прошу вас, я настаиваю. Я люблю мыть посуду.
— Дорогая моя, как вы грациозно лжете!
— Я говорю правду. Дома я постоянно мою посуду.
— Значит, помоем вместе, — сказал он, наливая жидкость для мытья посуды и включая воду. — Вы мойте, а я буду вытирать и убирать тарелки на место. Вы живете с родителями?
— Да. Я только в прошлом году закончила школу. Решила год попутешествовать, посмотреть жизнь. А потом уже поступлю в университет.
— Вот перчатки, надевайте… А куда вы хотите поступать?
— В университет Пердью. Там работают мои родители.
— Они ученые?
— Папа профессор кафедры английской литературы. Мама работает на факультете авиации и астронавтики, в научно-исследовательской группе. Она занимается астродинамикой и прикладной космической физикой.
— Боже правый!
— Она настоящий ученый и самый рассеянный человек из всех, кого я знаю. Я очень ее люблю, она замечательная. Знаете, чем она занимается? Динамикой космических летательных аппаратов и орбитальной механикой, ее работа связана с управлением работой спутников, уменьшением высоты их орбиты, входом в атмосферу Земли. Не думайте, что я такая умная, просто я заучила это наизусть, как стихи. Сама я в этом ничего не смыслю. Наверное, пошла в папу. И я очень много говорю — по крайней мере, сейчас.
Он положил ей руку на плечо.
— Я наслаждаюсь каждой минутой общения с вами, так что говорите сколько хотите.
— Я очень скучаю по ним.
— Не сомневаюсь.
— Нет, скорее, не просто скучаю, а… Я уехала из дому почти два месяца назад. И так давно не видела их, что… Я даже не представляла, какой это ужас, когда…
— Мы все в свое время не представляли. Такова жизнь.
— Знаю, но со мной произошло нечто в самом деле ужасное… — Рейчел застыла без движения. Голова безвольно упала на грудь.
Сначала он молча следил, как по ее лицу беззвучно катятся слезы. Он смотрел на нее с жалостью и сочувствием.
— Может, хотите об этом поговорить?
Рейчел покачала головой. Она явно пыталась собраться с духом, правда, получалось это у нее плохо.
— Не могу. Нельзя…
— Вы уже почти все вымыли. Идите звоните отцу.
— Спасибо. — Рейчел замялась. — Вы так добры ко мне… я…
— Я ничего не сделал.
— А можно попросить вас кое о чем? Вы не обидитесь?
— Дорогая моя, я не умею обижаться. Спрашивайте.
— Я очень хочу принять ванну. Даже не представляла, что я такая грязная. Я быстро, обещаю…
— Боже мой, ну конечно! И не спешите. Хотите пену для ванны? Внуки прислали мне на день рождения, но я ею не пользуюсь…
На Касл-стрит стоянка была запрещена. Грисселу пришлось оставить машину на Лонг-стрит, в квартале от ночного клуба «Ван Хункс». Работник парковки набросился на него, как стервятник. Гриссел заплатил за два часа и торопливо зашагал к ночному клубу. Он очень удивился, встретив у входных дверей Вуси.
— Я думал, ты еще в пути…
— Ребята из участка «Столовая гора» просто психи. Доставили меня сюда с сиренами и мигалками. Эта дверь заперта. Придется обойти с черного хода.
— Вуси, я послал за кассиром — очевидцем из ресторана Карлуччи. И за Оливером Сэндсом из хостела, — сообщил Гриссел на ходу.
— Ладно, Бенни.
Они повернули за угол, и у Гриссела зазвонил мобильник. На экране высветилось имя: Матт Яуберт.
— Привет, — сказал Бенни, нажав «Прием вызова».
— Неужели это капитан Бенни Гриссел? — спросил Яуберт.
— Он самый… Представляешь?
— Поздравляю, Бенни. Давно пора. Ты где?
— В одном ночном клубе на Касл-стрит. Называется «Ван Хункс».
— А я за углом. В «Шпору» зайти не желаешь?
— Умираю — хочу есть! — Гриссел снова вспомнил, что в последний раз он ел вчера вечером. — Возьми мне большой гамбургер, жареную картошку и кока-колу. Деньги я тебе верну. — В предвкушении вкусной еды заурчало в животе. — Погоди, спрошу Вуси, может, он тоже чего-нибудь хочет…
Лифт остановился на третьем этаже недавно отремонтированного офисного здания на улице Сент-Джордж-Молл. Дверцы кабины разъехались, и оттуда вышла толстая чернокожая женщина.
Она закинула сумку на плечо, поправила пистолет на поясе и целеустремленно зашагала по толстому бежевому ковру к стойке темного дерева, за которой сидела пожилая цветная администраторша. Подойдя поближе, толстуха поднесла к лицу администраторши служебное удостоверение, висевшее у нее на шее, на шнурке. Одновременно гостья оглядывалась по сторонам. За стойкой к стене прибита деревянная табличка с надписью: «Джек Фишер и партнеры». Медные буквы начищены до зеркального блеска.
