Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката
Мы с Собел обернулись и увидели, как люди судмедэксперта медленно переворачивают труп Левина. Кровь испачкала переднюю сторону надетой на нем спортивной рубашки с логотипом «Доджерс». Но Лэнкфорд указывал на руки покойника, которые прежде не были видны, заслоненные телом. Два средних пальца левой руки подогнуты к ладони, тогда как два пальца по краям полностью выпрямлены. Это было нечто вроде «козы».
– Парень был фанатом техасской длиннорогой коровы? – спросил Лэнкфорд.
Никто не засмеялся.
– Что вы об этом думаете? – обратилась ко мне Собел.
Я уставился на пол, на последний, предсмертный жест моего друга, и лишь покачал головой.
– О, кажется, я понял, – произнес Лэнкфорд. – Это что-то вроде знака. Своего рода шифр. Он хочет нам сообщить, что это дело рук дьявола.
Я вспомнил, как Левин назван Руле дьяволом и говорил об имеющихся у него доказательствах, что тот само зло в чистом виде. И я догадался, что означало последнее движение моего друга. Умирая на полу своего кабинета, он пытался предупредить меня о чем-то.
Глава 24
Я двинул в «Четыре зеленые полянки» и заказал порцию «Гиннесса», но очень быстро переключился на водку со льдом. Я не считал, что есть смысл отсрочивать ход событий. На экране телевизора над барной стойкой заканчивался матч с участием «Доджерс». Парни в голубой форме собрались с силами, отставая теперь всего на два очка. Бармен не отрывал глаз от экрана, но меня уже больше не занимало открытие бейсбольного сезона, как не интересовал и перелом в игре на подаче перед девятым иннингом.
После второй порции водки я вытащил на стойку бара сотовый телефон и стал звонить. Сначала я позвонил тем четырем адвокатам, с которыми был на матче. Сразу по получении печальных новостей мы покинули стадион, но мои коллеги, уходя домой, знали лишь, что Левин мертв. Затем я позвонил Лорне, и та начала плакать. Я разговаривал с ней сквозь этот плач, потом она задала вопрос, которого я надеялся избежать:
– Это из-за того дела? Из-за Руле?
– Не знаю, – солгал я. – Я рассказал копам о деле, но их, похоже, больше заинтересовало то, что он был голубым.
– Голубым?
Я знал, что это сработает как отвлекающий момент.
– Он это не афишировал.
– А ты знал и не сообщил мне?
– Это была его жизнь. Если бы он хотел всем рассказывать, он бы рассказывал – я так считаю.
– Детективы считают, что дело в этом?
– В чем?
– Ну, что его убили на гомосексуальной почве.
– Они сами постоянно об этом спрашивали. Неизвестно, что у них на уме. Они будут вникать во все, и, надеюсь, это даст какие-нибудь результаты.
Наступило молчание. Я поднял глаза на экран в тот момент, когда на табло побежала строкой победа «Доджерс» и на стадионе зашумели болельщики. Бармен издал боевой клич и с помощью пульта запустил голос комментатора на полную мощность. Я отвернулся и закрыл рукой одно ухо.
– Наводит на размышления, не так ли? – промолвила Лорна.
– О чем?
– О том, чем мы занимаемся. Микки, когда поймают того ублюдка, который это сделал, ведь он вполне может позвонить мне, чтобы стать твоим клиентом.
Я привлек внимание бармена, погремев льдом в своем пустом стакане. Хотелось добавки. Я не собирался рассказывать Лорне, что уже работаю на ублюдка, убившего Анхеля.
– Лорна, перестань, смотри на вещи проще. Ты становишься…
– Но такое вполне вероятно!
– Послушай, Анхель был моим товарищем по работе и единственным другом. Но я не намерен менять профессию и убеждения лишь потому, что…
– А может, следовало бы. – Она опять заплакала.
Бармен принес мне напиток, и я одним махом опрокинул его в себя.
– Лорна, хочешь, чтобы я приехал?
– Нет. Я не знаю, чего хочу. Просто все так ужасно!
– Ты помнишь Хесуса Менендеса? Он был когда-то моим клиентом?
– Да, но при чем тут…
– Он был невиновен. И Анхель как раз работал над этим делом. Мы с ним оба над этим работали. Собирались вытащить его из тюрьмы.
– К чему ты это говоришь?
– К тому, что мы не можем и не должны проглотить предостережение и остановиться на полдороге. То, чем мы занимаемся, важно. Необходимо.
Когда я произнес эти слова, мне и самому они показались неискренними, бессодержательными, пустопорожними, показными. Лорна не ответила. Вероятно, я сбил ее с толку, поскольку был сбит с толку сам.
– Лорна, мне надо сделать еще несколько звонков.
– Ты сообщишь мне, когда выяснишь насчет похорон?
– Да.
Захлопнув телефон, я решил взять тайм-аут перед следующим звонком. Я подумал над последним вопросом Лорны и понял, что, очевидно, именно мне придется организовывать похороны. Если только на сцене не появится пожилая женщина из Детройта, отрекшаяся от Анхеля Левина двадцать пять лет назад.
Я поставил свой стакан и сказал бармену:
– Принесите мне «Гиннесса» и себе тоже налейте порцию.
Решил, что пора сбавить обороты, а единственный способ в данном случае – перейти на «Гиннесс», поскольку изрядное время занимало наполнить бокал из крана. Когда бармен наконец принес мне бокал, я увидел, что поверху, на шапке пены, он с помощью тонкой струи из крана изобразил лиру. Такую лиру, с какой рисуют ангелов. Прежде чем отпить, я приветственно приподнял свой стакан.
– Господи, благослови мертвых! – произнес я.
– За умерших! – отозвался бармен.
Я мучительно глотал пиво из своего бокала, и густой напиток был как некий известковый раствор, который я лил в себя, чтобы там, внутри, скрепить какие-то кирпичи. Внезапно я почувствовал, что вот-вот заплачу, но в это время зазвонил мой телефон. Я схватил его, не взглянув на дисплей, и сказал «алло». Алкоголь придал моему голосу неузнаваемое звучание.
– Это Мик? – с сомнением произнес голос.
– Да, кто говорит?
– Льюис. Я только что услышал новости об Анхеле. Соболезную, старина.
Я отдернул телефон от уха, словно это была какая-нибудь ядовитая змея, которая могла меня ужалить. Отвел руку за спину, приготовившись запустить телефоном в зеркало на задней стенке бара, как вдруг увидел в нем собственное отражение. Тогда я остановился и приложил телефон к уху.
– А-а, извращенец, как ты вообще…
Я осекся и принялся смеяться, неожиданно сопоставив то, как я его обозвал, с гипотезой Анхеля Левина о том, что и впрямь проделывал Руле.
– Прошу прощения, – сказал Руле. – Вы пьете?
– Ты чертовски прав, я пью. Откуда, мать твою, тебе уже известно, что случилось с Мишем?
– Если под Мишем вы подразумеваете мистера Левина, то мне только что позвонили из полиции Глендейла. Женщина-детектив заявила, что хочет поговорить со мной о нем.
Этот ответ сразу отрезвил меня по меньшей мере на две порции выпитой водки. Я выпрямился на табурете.
– Собел? Она звонила?
– Да. Сказала, что узнала мое имя от вас. Это будет обычный, рутинный допрос. Она едет сюда.
– Куда?
– В офис.
Я решил, что Собел не будет грозить никакой опасности, даже если она приедет одна, без Лэнкфорда. Руле не станет ничего предпринимать против копа, особенно в своем офисе. Меня больше беспокоило, что каким-то образом Собел и Лэнкфорд уже вышли на Руле и получится так, что я окажусь ограбленным: у меня отнимут шанс лично отомстить за Анхеля Левина и Хесуса Менендеса. Не оставил ли Руле после себя отпечатки пальцев? Не видел ли какой-нибудь сосед, как он входил в дом Левина?
– Больше она ничего не говорила?
– Сказала, они допрашивают всех его клиентов за последнее время… над чьими делами он работал, и я из них самый недавний.
– Не говорите с ней.
– Вы уверены?
– Только в присутствии своего адвоката.
– А они не проникнутся подозрениями, если я не стану отвечать? Если не предоставлю им какого-то алиби или еще чего-нибудь?
– Это не имеет значения. Никаких разговоров с ними без моего разрешения. А я не разрешаю.
Свободная рука у меня сжалась в кулак. Невыносима мысль предоставлять юридические советы человеку, который, я был уверен, только сегодня утром убил моего друга.
– Ладно, – произнес Руле. – Я пошлю ее своей дорогой.
– Где вы находились сегодня утром?
– Я? Здесь, у себя в офисе. А что?
– Вас кто-нибудь видел?
– Ну, Робин пришла в десять. Не раньше.
В мозгу у меня нарисовался образ женщины с прической в виде серпа, свисающей на лицо. Я не знал, что ответить Руле, потому что не знал, в какое время наступила смерть Левина. И мне не хотелось упоминать об электронном браслете с датчиком передвижения, который предположительно был намертво закреплен на его лодыжке.
– Позвоните мне после ухода детектива Собел. И помните: вне зависимости от того, что станет говорить вам она либо ее напарник, не ведите с ними никаких бесед. Они могут наплести вам все, что угодно. Именно так они всегда и поступают. Что бы они вам ни сказали, относитесь к этому как ко лжи. Они могут просто обмануть бдительность человека и вывести его на беседу. Если они заявят, будто я дал «добро» на вашу беседу, знайте: это ложь. Снимите трубку и позвоните мне, а я велю им идти ко всем чертям.
