Дин Кунц - Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью
Куда более важной и более изматывающей является способность видеть души мертвых, задержавшихся в этом мире. Они не хотят покидать его по разным причинам: боятся того, что ждет их на Другой стороне, или хотят дождаться, пока их убийцы будут наказаны, или так любят этот прекрасный мир, что отказываются с ним расстаться.
Мертвые не говорят. В лучшем случае указывают мне своих убийц или, если их не убили, каким-то образом подводят к правильному объяснению причин, которыми обусловлено их пребывание среди живых. Хуже всего, когда они пытаются что-то объяснять пантомимой. Получается как у бесталанного уличного мима, который показывает, что идет, преодолевая сопротивление ураганного ветра. С мимом, который не отстанет, пока не дашь ему доллар, я еще могу разобраться: тоже пантомимой покажу, что меня рвет, но это так неуважительно и даже жестоко по отношению к мертвым.
По большому счету, эти призраки безобидны, разве что кто-то из них от раздражения или злобы устроит полтергейст. Результаты, конечно, могут отразиться на домашнем бюджете. Поверьте мне, ни одна страховая компания на земле не признает страховым случаем разбитый разъяренной душой плазменный телевизор или разломанную в щепки мебель в гостиной.
В данном случае обезглавленная женщина не посмотрела на меня, показывая, что ей что-то нужно. Обычно задержавшиеся в этом мире души мертвых знают, что я их вижу, и тянутся ко мне. Эта меня не замечала, и я проехал сквозь нее, ничего не почувствовав, как проезжают сквозь клок тумана.
Висящий у меня на груди, под свитером, колокольчик вновь зазвенел тремя серебристыми звуками, как и перед зарей.
Колокольчик дала мне Аннамария в ту ночь, когда сказала, что какие-то люди хотят ее убить. Она сняла цепочку с колокольчиком с шеи, протянула мне и спросила: «Ты умрешь за меня?»
Удивив себя, я без запинки ответил: «Да».
Теперь звон колокольчика, безусловно, говорил о том, что впереди меня ждал новый вызов, что пришло время двигаться дальше в поиске смысла и значения моей жизни.
На востоке несколько улиц с жилыми домами тянулись параллельно главной артерии города, на западе тоннели под Прибрежной автострадой вели к соседним городкам. Но я ехал к дороге, которая выводила на уводящие на юг полосы Прибрежной автострады, миновал административную границу города и помчался дальше, с океаном по правую руку. Несколько сот миль самой безумной части Калифорнии остались позади, что-то менее безумное лежало в семидесяти милях впереди.
Последняя составляющая моих сверхъестественных способностей — психический магнетизм. Если мне нужно кого-то найти и я не знаю, где находится этот человек, я сосредоточиваюсь на его имени или мысленным взором смотрю на его лицо, а потом иду пешком или еду на велосипеде или автомобиле, пока психический магнетизм не приведет меня к нему. Обычно на это уходит менее получаса.
Впереди автострада, проложенная между лугов с высокой травой и редкими калифорнийскими дубами, поднималась к вершине холма. В этом относительно малонаселенном районе и автомобили не шли сплошным потоком. Если ковбой на «ПроСтаре+» находился впереди, как настаивала интуиция, я полагал, что увижу его с гребня.
«Форд Эксплорер» — отличный автомобиль. Устойчивый, легкий в управлении, на семидесяти милях в час идет так же легко, как на шестидесяти, только чуть хуже на восьмидесяти. Я намеревался определить, как он чувствует себя при скорости девяносто миль в час.
Начав читать мои мемуары с этого тома, кто-то может подумать, что я — нарушающий законы молодой человек, бродяжничающий повар блюд быстрого приготовления. Но я украл автомобиль не для того, чтобы заработать на этом денег. Мне требовалось догнать замыслившего убийство ковбоя-дальнобойщика до того, как он умчится за пределы моего паранормального восприятия.
По той же причине я превысил установленный скоростной предел, чего никогда не сделал бы в ином случае. Вероятно, не сделал бы. Мог и не сделать. Должен признать, чем старше я становлюсь, тем больше мне нравится прокатиться с ветерком. Скорость я люблю почти так же, как картофельные оладьи. Чем-то они трогают душу, как и скорость.
Впереди неторопливо ползла «Хонда», словно за рулем сидел буддист, который воспринимал вождение автомобиля сеансом медитации и его больше заботило просветление, а не продвижение вперед.
Намереваясь обогнать «Хонду», я посмотрел в боковое зеркало, чтобы убедиться, что левая полоса свободна, и обнаружил восемнадцатиколесный трейлер, находящийся в опасной близости. Я не заметил, как он оказался у меня на хвосте, но теперь посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел хромированную решетку «ПроСтара+», напоминающую акулью пасть. И зубы, казалось, раздвигались все шире, чтобы укусить от души.
Рассказывая о психическом магнетизме, я упустил одну подробность: иногда, не так чтобы часто, но все же этот странный дар притягивает человека, которого я ищу, ко мне, а не меня — к нему. Вроде бы не так это и важно, но становится вопросом жизни и смерти, если человек этот едет на громадном трейлере весом в 70 000 футов, а то и больше, если кузов загружен полностью и человек этот — маньяк, а от заднего бампера украденного «Эксплорера» кенгурятник трейлера отделяют считаные дюймы.
Прежде чем я успел нажать на педаль газа и попытаться уйти от ковбоя, он достаточно сильно стукнул меня. «Эксплорер» бросило вперед, задние колеса на мгновение оторвались от асфальта. Руль крутанулся в руках, я отчаянно боролся за сохранение контроля над автомобилем. Заднее стекло разлетелось вдребезги, пластик трескался, металл рвался с криком баньши, и с контролем у меня получалось не очень. С тем же успехом я мог попытаться превратить трейлер в облако пара правильно подобранным волшебным словом.
Я выплюнул несколько правильно подобранных слов, но ни одно не потянуло на волшебное.
Я не знаю, как это вышло, не могу дать точного объяснения, исходя из законов физики, но каким-то образом «Эксплорер» развернуло правым бортом к «ПроСтару+». Посыпались осколки новых разбитых стекол, от внедорожника начали отваливаться какие-то куски. Этим он напоминал ящерицу, которая оставляет хвост в зубах врага, чтобы спасти все остальное. Потом, столь же непонятным образом, огромный трейлер проскочил мимо, а «Форд» сбросило с проезжей части, сначала на обочину, потом на уходящий вниз длинный, заросший травой склон. Внедорожник покатился по нему, переворачиваясь, отскочил от валуна, отскочил от дерева и последние пятьдесят футов проскользил на крыше, пока не остановился там, где трава плавно перешла в песок.
Мне оставалось только гадать, почему не сработала подушка безопасности. Но потом я вспомнил, что автомобиль принадлежал профессиональным преступникам, которые могли модифицировать его, убрав все, что могло помешать в том случае, если пришлось бы удирать от полиции. Кроме того, они определенно относились к тем людям, кого не беспокоили столкновения на дороге. Не стали бы украшать бампер наклейкой «В САЛОНЕ РЕБЕНОК», если бы переключились с ограблений банков на похищение детей.
К счастью, ремни безопасности помогли мне избежать травм, хотя теперь я висел головой вниз в перевернутом автомобиле, с океаном над головой и синим небом под лопнувшими покрышками. Я бы повисел подольше, свыкаясь с необычной перспективой, да унюхал запах бензина.
Глава 3
Поднимаясь по заросшему травой склону на обочину Прибрежной автострады, я каждую секунду ожидал услышать взрыв и, оглянувшись, увидеть охваченный пламенем «Эксплорер», но он просто лежал на крыше, подставив небу беззащитное днище, напоминая сдохшее животное, которому в самом скором времени предстояло стать пищей для стервятников.
К тому времени, когда я добрался до обочины, «ПроСтар+» давно уже уехал, как и другие легковушки и трейлеры, которые находились что на северных, что на южных полосах движения в тот момент, когда ковбой пытался меня убить своим восемнадцатиколесником. Остался только черный асфальт, пустынный и одинокий, словно все человечество исчезло с планеты, пока сброшенный с дороги «Форд» тащило по склону к песку у его подножия. Ну и меня вместе с ним.
Кто-то из людей в других автомобилях наверняка видел, что произошло, но ни один не остановился, чтобы узнать, как я, или предложить помощь. Мир кричит, требуя социальной справедливости, но, когда дело касается социальной ответственности, иной раз не услышишь и стрекота цикад.
Шум двигателя, доносящийся с севера, привлек мое внимание. Вдалеке показался автомобиль, и чем ближе он подъезжал, тем становился длиннее. Когда остановился, съехав на обочину передо мной, я понял, что это черный, супердлинный лимузин «Мерседес».
Переднее тонированное стекло со стороны пассажирского сиденья опустилось, и я подошел, чтобы заглянуть в кабину. Обнаружил, что водитель — Дюймовочка. Стоя она наверняка не дотянула бы дюйм-другой до пяти футов, а ее голова виднелась над рулем только потому, что сидела она на краешке жесткой подушки. Пожилая, худощавая, но не хрупкая, седые волосы она не красила, стриглась под Питера Пэна.
