Дин Кунц - Ночь Томаса
И действительно, если мои странствия вслепую с золотистым ретривером следовало рассматривать как предзнаменование, тогда получалось, что я таки нашел место, где мог узнать правду.
Шэкетт нацелил на меня пистолет.
— Никаких фортелей.
— Само собой, — ответил я, глядя на него снизу вверх. В ушах еще звенело.
— Убей его, — подал голос Моран.
— Никакой летающей мебели, — предупредил меня Шэкетт.
— Никакой, сэр, разумеется, никакой.
— Если что-то начнет двигаться, я разнесу твое лицо.
— Лицо. Разнесете. Я вас слышу.
— Убей его, — повторил священник.
— В прошлый раз ты меня провел, — чиф не отреагировал на просьбу Морана.
— Сожалею об этом, сэр.
— Заткнись.
— Да, сэр.
— Видишь мой пистолет, говнюк?
— Он нацелен мне в лицо, сэр.
— И будет нацелен.
— Я понимаю.
— Сколько времени требуется, чтобы нажать на спусковой крючок?
— Доля секунды, сэр.
— Видишь этот стул?
— Да, сэр.
— Если он шевельнется?
— Лицо. Разнесете.
— Видишь этот настольный письменный прибор?
— Я его вижу, сэр.
— Если он шевельнется?
— Прощай, лицо.
— Убей мерзавца! — молил Моран. Священник по-прежнему держал пистолет в руке.
И его рука подергивалась.
Он сам хотел меня убить.
— Встань, — приказал Шэкетт. — Нам надо поговорить.
Я повиновался, а Моран запротестовал:
— Никаких разговоров.
— Возьми себя в руки, — бросил ему Шэкетт.
— Просто убей его, и уходим.
— Мне нужны ответы.
— Он тебе ничего не скажет.
— Я могу, — заверил я их. — Я скажу. С удовольствием.
— Береговая гвардия сообщила, что буксир врезался в берег.
— Да, сэр.
— Я с тобой не говорю, говнюк.
— Простите, сэр.
— Где врезался? — спросил преподобный Моран.
— В бухте на выходе каньона Гекаты.
— Так, может, мы…
— Нет. Береговая гвардия уже на буксире.
— Убей его! — ярости в голосе Морана добавилось.
— Когда придет время.
— Оно пришло.
— Еще не время, — отрезал Шэкетт.
— Не время, — согласился я.
— Хосс, все кончено, — вырвалось у священника. Рука с пистолетом тряслась, как пятидесятник в момент нисхождения Святого Духа.
— Ты действительно знаешь, что все кончено.
— Да, действительно знаю.
— Мы должны сматываться.
— У нас есть немного времени, — возразил Шэкетт.
— Я хочу уйти сейчас.
— Не можешь подождать пять минут?
— Я хочу уйти сейчас.
— Хочешь уйти сейчас?
— Да, Хосс. Уйти. Сейчас.
Хосс Шэкетт прострелил преподобному Морану голову.
— Теперь ты ушел. — И направил пистолет мне в лицо, прежде чем я успел моргнуть.
— Это плохо, — выдохнул я.
— Ты думаешь, это плохо, Гарри?
— Я знаю, что плохо. Очень плохо.
— Может быть еще хуже.
— Да. Я видел, каково это, еще хуже. Преподобный и миссис Моран не запачкали ковер кровью. Это не означало, что они — нелюди.
Кровь просто не успела вытечь из них. Они же умерли мгновенно. Превратились в аккуратные, чистенькие трупы.
— Мне нужно то, что у тебя есть, — сменил тему Шэкетт.
— А что у меня есть? — спросил я.
— Товар.
— Какой товар?
— Порошок, благодаря которому ты можешь проявить сверхъестественные способности.
— Нет такого порошка!
— Как ты называешь эту способность? Двигать мебель?
— Телекинез.
— Мне это нужно. Этот порошок.
— Я же вам говорил… один укол. И на всю жизнь.
— Врешь.
Конечно, я врал. Но правде-то он тем более не поверил бы.
— Один укол, — настаивал я. — И потом ты у них на крючке.
— Ты говоришь, государство обмануло тебя?
— Я их ненавижу. Обмануло по полной программе.
— Где мой пистолет?
— Нацелен мне в лицо, сэр. Можно задать вопрос?
— Черт, нет.
Я кивнул, прикусил губу.
Он злобно сверкнул незаплывшим глазом.
— Какой?
— Почему койоты не разорвали вас на части?
— Какие койоты?
— Которых вы впустили в воскресную школу?
— Только не думай, что я поверю, будто ты бредишь от наркотиков, Гарри.
— Я не брежу, сэр.
— Это так же мерзко, как треп об амнезии.
— Да, сэр.
— Вот что я тебе скажу: если бы государство обмануло тебя, ты бы продался за двадцать пять миллионов.
— Они бы убили мою семью.
— Ты не женат.
— Нет. Но у меня есть брат.
— Да кто волнуется из-за брата?
— Близнец. Мы так близки.
— Я тебе не верю, Гарри.
— У него паралич нижних конечностей.
— И что?
— И пониженная обучаемость.
— Что?
— И он потерял глаз на войне.
— Опять ты что-то затеял.
— В Ираке. Мой другой брат, Джейми, он там погиб.
— Этот стул только что сдвинулся?
— Нет, сэр.
— Мне показалось, что сдвинулся.
— Нет, сэр.
— Если он сдвинется…
— Прощай, лицо. Да, сэр.
— Так у тебя одноглазый брат с парализованными ногами.
— Да, сэр. И пониженной обучаемостью.
— У него еще и заячья губа?
— Нет, сэр.
— Поначалу ты сказал мне правду.
— Правду? — в изумлении повторил я.
— Да, поначалу.
— И что я сказал вам поначалу, сэр?
— Что этот порошок придает человеку сверхъестественные способности на двенадцать часов.
— От двенадцати до восемнадцати. Да, я помню, что так и говорил.
— Я не сомневался, что помнишь.
— Вот почему вы — начальник полиции.
— Не пытайся подлизаться ко мне, Гарри.
— Нет, сэр. С вами такое не пройдет.
— Я бы с удовольствием разнес тебе лицо.
— Я чувствую, как вам не терпится это сделать, сэр.
— Ты принимаешь по таблетке в день.
— Да, сэр. Мультивитамины.
— Это сверхъестественная таблетка. Теле-как-ее-там таблетка.
— Телекинезисная, сэр.
— Ты принимаешь по одной каждый день.
— Полагаю, я вынужден это признать, сэр.
— Чернильница только что сдвинулась?
— Нет, сэр.
— Где мой пистолет?
— Нацелен мне в лицо, сэр.
— Если чернильница сдвинется…
— Прощай, лицо. Да, сэр.
Две мои последние фразы повторялись с пугающей частотой.
— Так ты вынужден это признать?
— Да, сэр. Вынужден.
— И у тебя есть запас этих таблеток?
— Да, сэр. Запас есть.
— Мне нужны эти таблетки.
— Должен предупредить вас, сэр.
— Предупредить о чем?
— Телекинез — это не то, к чему нужно стремиться.
— Посмотри на мое лицо, Гарри.
— Очень сожалею, что все так вышло, сэр.
— Заткнись, говнюк!
— Да, сэр.
— Я думаю, именно к этому и нужно стремиться.
Один из рыжеголовых киллеров появился в дверном проеме за спиной Хосса Шэкетта.
— Господи! — вырвалось у меня.
Шэкетт улыбнулся. Зубам тоже досталось, они заметно поредели.
Мистер Синатра поработал на славу.
И сейчас мне очень хотелось, чтобы он занялся рыжеголовым.
Но мистер Синатра, скорее всего, уже перебрался в рай. Она всегда такая, моя удача.
— Ты сейчас загнан в угол, не так ли, Гарри?
— Что верно, то верно.
В дверях стоял рыжеголовый с метамфетаминовыми зубами.
— Этот фокус у тебя не пройдет, Гарри.
— Какой фокус, сэр?
— Притвориться, будто кто-то стоит у меня за спиной.
— Кто-то стоит у вас за спиной, сэр.
— Чтобы я повернулся, а ты в этот момент бросился бы на меня.
— Нет, сэр. Он — ваш друг, а мне — не друг.
— Где мой пистолет, Гарри?
— Нацелен мне в лицо, сэр.
— Дай мне таблетки.
— У меня их с собой нет, сэр.
— А где они?
— В коробочке для таблеток.
— А где коробочка?
— В Чикаго.
— Я сейчас разнесу твое лицо, Гарри.
— Без таблеток не разнесете, сэр.
— Я буду тебя пытать. Не думай, что не буду.
— Я никогда не принял бы вас за монахиню, сэр.
— Перестань дурить мне голову этими взглядами за мое плечо.
— Мне нет нужды дурить вам голову. Это действительно ваш дружок.
Рыжеголовый опроверг мои слова, выстрелив Хоссу Шэкетту в затылок.
Я выкрикнул нехорошее слово, из тех, что раньше слышал только от плохишей. Отпрянул от мертвого и падающего чифа. Отпрянув, упал. Повалился на мертвую жену священника.
Услышал собственные крики отвращения и ужаса, когда пытался подняться с нее, но она, похоже, вцепилась в меня руками и обхватила ногами, поэтому я лепетал что-то нечленораздельное, когда все-таки отполз от нее на четвереньках, напоминая человека, выбравшегося из-под развалин дома Ашеров или из какого-то другого места, созданного воображением По.
— Встань! — приказал мне рыжеголовый.
— Я пытаюсь.
— Что с тобой не так? — спросил он.
— Что со мной не так?
