В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева
«Должники» всё подваливали и подваливали. Несмотря на работающие кондиционеры и вентиляцию, уже продохнуть было нечем. Народ обмахивался квитанциями и распечатанными с компьютера извещениями, пришедшими рано утром от адвокатов ирии.
В коридоре появился мужчина, невысокий, плотный, старше средних лет, скорее, даже пожилой, очень смуглый, в дорогом костюме, с сединой в коротких волосах и с черными глазами, чуть прищуренными то ли в брезгливом, то ли в настороженном выражении. Он смотрелся здесь чужеродно в своем шикарном костюме и в облаке дорогого парфюма. Казалось, что на него дует свой персональный кондиционер – таким свежим он был. И самоуверенным. Не вступая ни с кем в разговоры, он прошел к терминалу, взял билетик с номером очереди, оценивающе взглянул на информационное табло. На его лице явственно читалось сомнение, стоит ли ждать. Он взглянул на часы.
Старик вдруг разразился кашлем, встал, опираясь на трость, и, подавшись вперед, как-то незаметно очутился стоящим вплотную к этому мужчине. Старик ухватился за рукав его пиджака.
– Адони [Адони – мой господин – вежливая форма обращения к мужчине в Израиле], вы не поможете старику дойти до уборной? Здесь душно, и голова кружится, боюсь упасть, – скрипучим голосом попросил старик.
Мужчина поморщился, но повел его, хотел было оставить у двери туалета, но дед сказал:
– Доведите уж до кабинки.
Вот этого мужчине делать не стоило. Он не успел и вскрикнуть, когда старик уколол его чем-то в запястье. После этого и руки, и ноги у него отнялись и пропала способность говорить.
Но самое страшное, что его, падающего от внезапного паралича, принял в свои объятия стоящий в кабинке Ясем Тарек…
Старик со слишком резкими для пожилого человека движениями беззвучно спросил, нет ли кого в кабинках по соседству. Тарек покачал головой. Втроем они не уместились бы в одной кабинке, и старик зашел в соседнюю. Через перегородку он начал быстро передавать пиджак, парик, накладки на лицо. Из кабинок вышли тоже трое, но вроде другие люди. Тарек надвинул на глаза бейсболку, Тахир превратился в старика, а бывший «старик» обрел черные усики, очки с затемненными стеклами, выпрямился и стал выше ростом. Он, оглядываясь, выглянул из кабинки и набрал на сотовом номер телефона.
– Лиор, вырубай, – велел он голосом Руби.
Они прошли по коридору, взяв внезапно постаревшего Тахира крепко под руки.
– Дедушке плохо стало, – прокомментировал пару раз Руби, пока они дошли до выхода. – Все из-за этих идиотских квитанций.
Народ с новыми силами принялся перемывать кости городским властям.
Тарек, не зная иврита, оставался безмолвным статистом. Голос он подал уже в машине, когда они вместе с Руби погрузили Тахира на заднее сиденье. Сказанное Ясемом вызвало у Руби нервный смех:
– Ты, однако, затейник в ругательствах. Это что-то из твоего прошлого на ирано-иракской войне?
– Не до смеха! – буркнул Тарек. – Я бы на твоем месте не расслаблялся. Нам еще надо поменять машину… Думаешь, легко было это бревно одевать? Особенно брюки и ботинки. Твоя затея, сам бы и возился с ним.
– Ты же не знаешь иврита. Разделили обязанности по-братски.
Машина, в которой они ехали, была та самая, на которой Руби забирал Ясема из центра дознания. Только номер на ней Руби сменил. Эту машину оставили на глухом пустыре, пересев в форд.
Тарек и Руби избавились от грима. Все еще обездвиженного Тахира уложили на заднем сиденье. Тарек зафиксировал запястья и щиколотки пленника пластиковыми наручниками. Тахир пробовал стонать. Начало ослабевать действие препарата, введенного Руби.
– Слушай, – Тарек сел на пассажирское место рядом с водителем. – Это твое средство… Его на вскрытии обнаружат? Оно ведь не в широком доступе?
– Нет, но и следов не оставит. Я уже не тот сопливый пацан, которого ты когда-то смял, и о последствиях подумал гораздо раньше, чем это пришло в твою многомудрую голову.
– Смял, но не сломал, – счел важным уточнить Тарек. – Если мы усилим эту «анестезию», он не окочурится раньше времени? Мы же не можем позволить ему шуметь, когда она приедет.
– До поры до времени, – кивнул Руби, поглядывая в зеркало заднего вида, скорее, машинально, чем в самом деле ожидая непредвиденных ситуаций. – Меня сейчас больше заботит, где поставили яхту. Мне написали на электронную почту, что ее пригнали на рассвете.
– Зачем ты ее арендовал в Ашдоде? Не слишком ли сложное построение?
– Здесь все яхты частные. У меня есть пара знакомых, но ты же понимаешь, не стану я их просить. Тем более после всего яхту перегонят обратно в Ашдод. Отмоют, перед тем как сдать в аренду снова.
Оставив Тарека с безмолвным Тахиром в машине, Руби побежал на разведку. Ясем смотрел на частокол яхтенных мачт с мыслью, что место для казни выбрано удачно. Тахира он считал мертвецом, причем давно, когда догадался о его роли в гибели многих их общих коллег и друзей. Сейчас Ясем не испытывал ликования, просто спокойное удовлетворение от мысли, что он почти у финишной прямой.
Вернулся встрепанный, обливающийся потом Руби. Температура перевалила за тридцать градусов.
– Эти козлы поставили яхту на самом дальнем пирсе.
– Ну и что? – недопонял Тарек.
– Ты себе представляешь пирс? Узкий проход длиной, наверное, с километр, а справа и слева яхты. Спрятаться негде. Нести твоего друга на себе, как сквозь строй? На яхтах могут быть люди!
– Здесь рыбу ловят?
– При чем здесь… – Руби оглянулся на яхты и на здание администрации. – А это мысль! Погоди-ка. – Он сел в машину, из бардачка достал коробочку. Из нее вынул накладные усы. Приладил их над губой и пошел в здание администрации.
Вернулся с холодильным коробом на колесиках.
– У них тут цивилизованно, – похвалил он местную администрацию. – Для нашего клиента предоставили личный транспорт.
Накрыв пленника брезентом, взятым из багажника, они переложили его в холодильник. Верхнюю крышку плотно закрывать не стали, подсунули под нее старый журнал из бардачка, чтобы Тахир не задохнулся внутри.
– Переночуем здесь, – решил Руби, когда они докатили по длинному пирсу тележку и перегрузили Тахира в служебную каюту. В ней хранились сухие продуктовые запасы, бутылки с вином и шампанским, здесь же был и холодильник со скоропортящимися продуктами.
В другой каюте находилась спальня. В одном из двух гальюнов (язык не поворачивался назвать их гальюнами) оказалась даже стиральная машина. Все блестело, было белоснежным, как и яхта снаружи – сорокафутовая красавица, футов тринадцати в ширину, с желтой палубой, темно-синей полосой по борту.
Тарек с недоумением прикинул, сколько может стоить аренда такого кораблика. Удивило, что Руби так раскошелился.
«Ради чего старается? –
