Ларс Кеплер - Соглядатай
– Перестань, ясно, что я ее заберу. Мне даже приятно.
Джеки еле слышно прошептала «спасибо», и он встал, чтобы убрать со стола, – но в кармане рубашки зажужжал телефон.
Звонил Касиллас из районной больницы Карсуддена. После встречи с Оливией Торебю Эрик позвонил ему, спросил, какие у Роки Чюрклунда шансы на побывки и пробный выход за пределы больницы.
– Сегодня я разговаривал с административным судом, – начал Касиллас. – Ничего удивительного, что мы с тобой мыслим одинаково.
– Прекрасно, – сказал Эрик.
– Проблема в том, что Роки сам не хочет выписываться… твердит, что убил женщину и не заслужил свободы.
– Я могу поговорить с ним, – торопливо предложил Эрик.
– Только надо поспешить, чтобы успеть уладить дело до конца квартала.
Через полтора часа Эрик входил в бронированные двери отделения D-4; его провели по коридору, и он вышел в огороженный прогулочный двор. Все пациенты из отделения Роки совершили тяжкие преступления под влиянием серьезных психических заболеваний, но большинство благодаря лечению чувствовали себя неплохо и уже не были опасны.
За высокой решеткой стлалась живая изгородь. Кусты протягивали ветки сквозь прутья, словно просились в прогулочный двор.
Роки прищурился, глядя на идущего к нему по гравийной дорожке Эрика, – солнечного света не хватало.
– Сегодня нет вкусных таблеток, доктор?
– Увы.
Какой-то мужчина, остановившись поодаль, окликнул Роки, но тот не обратил внимания.
– Я встречался с Оливией Торебю, – начал Эрик.
– Кто это?
– Мы говорили о ней в прошлый раз… и она подтвердила твое алиби.
– Алиби по какому поводу?
– Убийство Ребекки Ханссон.
– Хорошо, – улыбнулся Роки и огромной ручищей пошевелил серые, как сталь, волосы.
– Она была героиновой наркоманкой, и ее свидетельство в то время вряд ли имело бы вес в суде, но теперь ты должен знать: все указывает на то, что ты невиновен.
– Ты имеешь в виду, что все это – по-настоящему? – с недоверием спросил Роки.
– Да.
– Алиби, – повторил Роки себе под нос.
– Оливия Торебю живет сейчас совсем другой жизнью, она уверена в своих показаниях. Вы были вместе, когда произошло убийство.
Роки не сводил глаз с Эрика.
– Так я не убивал Ребекку Ханссон? – спокойно спросил он.
– Думаю, не убивал. – Эрик не пытался отвести взгляд.
– Насколько она уверена? – У Роки напряглись челюсти.
– Она знает это наверняка, потому что вы вместе переживали ломку в ночь убийства… и в эту же ночь с ее сыном случилась внезапная младенческая смерть.
Роки кивнул и уставился в белесое небо.
– И ее слова соответствуют записи в регистре причин смерти, – закончил Эрик.
– Значит, все это дерьмо было ни за что, – сказал Роки, доставая из кармана джинсов мятую пачку сигарет.
– Она была наркоманкой, и я не думаю, что в суде первой инстанции ее свидетельство имело бы вес, – повторил Эрик.
– И все же я угодил сюда, но чувствовал бы себя по-другому, если бы знал…
Ветер дул между больничными корпусами, сквозняки поднимали пыль и мелкий мусор в лучах пробивающегося сквозь парковые деревья солнца. Мужчина, окликнувший Роки, направлялся к ним по гравийной площадке. Эрик видел его одутловатое от лекарств лицо и неказистые татуировки на щеках и лбу, когда он, шепча, прошел мимо них.
– Пора тебе дать согласие на пробную выписку…
– Почему бы и нет.
– Что будешь делать, когда выйдешь отсюда? – спросил Эрик.
– А как, по-твоему? – улыбнулся Роки и достал из пачки половинку сигареты.
– Не знаю.
– Преклоню колени и возблагодарю Господа, – сыронизировал Роки.
– Ты станешь свободным. Но твое алиби означает, что у нас с тобой есть еще одна тема для разговора.
– Мило.
– Я приезжаю сюда потому, что полиция ищет серийного убийцу, чьи преступления напоминают убийство Ребекки Ханссон.
– Повтори-ка.
Мягкий ветерок взъерошил пустой пакет, и тот полетел через прогулочный двор, словно освобожденный от закона времени.
Глава 67
Роки стиснул зубы и прислонился к решетке, закрыв просветы между прутьями.
– Полиция ищет серийного убийцу, – повторил Эрик. – Его преступления напоминают убийство Ребекки Ханссон.
– Я пытаюсь осознать, что невиновен, – громко произнес Роки. – Пытаюсь понять, что я не убивал другого человека…
– Я понимаю, что…
– Я, мать его, жил вместе с убийцей девять лет, – закончил Роки, тыча себя в сердце.
– Роки? – окликнул охранник, приближаясь.
– Уж и порадоваться нельзя?
– В чем дело? – спросил охранник, останавливаясь перед ними. – Хочешь назад?
– Ты знаешь, что я безвинно осужденный? – сказал Роки.
– У нас в Карсуддене скоро будет сто процентов безвинно осужденных, – заметил охранник и удалился.
Роки с улыбкой посмотрел ему вслед и сунул сигареты в карман.
– Объясни, почему я должен помогать полиции, – сказал он и заслонил огонек спички ладонями.
– Умирают невинные люди.
– Потолковать можно, – проворчал Роки.
– Ты оказался здесь по милости настоящего убийцы, – сказал Эрик. – Понимаешь? Он и только он упрятал тебя сюда.
Роки затянулся и потер уголки рта огромным, желтым от никотина большим пальцем. Эрик посмотрел на его помятое лицо, глубоко посаженные глаза и сделал еще один заход:
– Тебя оправдают в апелляционном суде. И ты, может быть, снова станешь священником.
Роки молча курил, потом щелчком отправил полсигареты другому пациенту; тот с трепетом подобрал окурок.
– Чем я мог бы помочь полиции? – спросил Роки.
– Ты свидетель. Похоже, ты знал преступника, – продолжал Эрик. – Из твоих слов можно заключить, что он твой коллега.
– Почему?
– Ты говорил о каком-то проповеднике, – пояснил Эрик, изучая Роки. – «Грязный проповедник», может, тоже героинщик, как ты.
Священник уставился на рощицу. Машина для перевозки заключенных мелькнула на подъездной дорожке между стволами деревьев.
– Не помню, – медленно проговорил Роки.
– Мне показалось – ты его боишься.
– Бояться впору только торговцев наркотиками… Иные так просто психи, у одного был полный рот золотых зубов… я помню его, потому что его штырило оттого, что я священник… мне приходилось делать дофига всякой срани… денег не хватало, он хотел, чтобы я встал на колени и отрекся от Господа, тогда, мол, он продаст мне герыча, такие дела…
– Как его звали?
Роки покачал головой, пожал плечами.
– Вылетело из головы, – тихо сказал он.
– Ты мог иметь дело с наркодилером, которого звал Проповедником?
– Понятия не имею… У меня тогда было ощущение, что меня преследуют, – конечно, из-за ломки, но я знаю… однажды я получил новое облачение для литургии… Было утро, свет проникал в окно крестильни… тысячи красок горели над алтарем и вдоль среднего прохода…
Роки замолчал и стоял неподвижно, свесив руки.
– И что произошло?
– А?
– Ты рассказывал о церкви.
– Точно. Облачение валялось перед пресвитерием… обоссанное, ручейки растеклись по всему полу вдоль кирпичной кладки.
– Похоже, у тебя был недоброжелатель, – заметил Эрик.
– Я помню – померещилось, что кто-то пробрался ночью к пасторской усадьбе, я погасил свет, но никого не увидел… Хотя однажды под окном спальни я разглядел большие следы.
– Но был ли у тебя враг, который…
– А ты как думаешь? – нетерпеливо спросил Роки. – Я знал тысячи идиотов, и каждый второй убил бы родного брата за четверть грамма героиновой смеси… а я приторговывал вильнюсским амфетамином и ждал денег.
– Да, но я веду речь о маньяке, – настаивал Эрик. – Его мотив – не деньги и не наркотики.
Светло-зеленые глаза Роки уставились на него.
– Может, я и встречал убийцу, о котором ты толкуешь. Но откуда мне это знать? Ты ничего мне не говоришь… дай какую-нибудь деталь, вдруг это подстегнет мою память.
– Я не участвую в расследовании.
– Но ты знаешь больше, чем я, – настаивал Роки.
– Я знаю, что одну из жертв звали Сусанна Керн… До замужества ее звали Сусанна Эрикссон.
– Такой я не помню, – сказал священник.
– Ее закололи ножом… изрезали грудь, шею и лицо.
– Как, по словам полиции, я сделал с Ребеккой, – сказал Роки.
– И телу придали особую позу – убитая сидела, приложив руку к уху, – продолжал Эрик.
– С другими – то же самое?
– Не знаю…
– От меня не будет толку, если я не узнаю больше. Моей памяти нужно за что-то зацепиться.
– Понимаю, но я не…
– Как звали других жертв?
– Я не допущен к предварительному расследованию, – закончил Эрик начатую фразу.
– Что ты, мать твою, в таком случае здесь делаешь? – взревел Роки и широкими шагами пошел прочь по газону.
Глава 68
Было уже пять часов; Эрик шел по коридору психиатрической клиники с чашкой кофе в руке. За рифленым стеклом лестничной двери он увидел неподвижную долговязую фигуру. Эрик достал ключи и, остановившись перед дверью своего кабинета, понял, что человек за стеклом – это снова его давний пациент Нестор.
