Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

Была ещё одна рана на левой руке, где кости предплечья фактически выпирали из кожи. Из неё капало почти также, как из раны на голове, но для меня это имело значение. Ни один из органов других жертв не обескровливали полностью, а в этот раз почти каждый орган был повреждён дважды. Это не очень походило на доказательство, чтобы можно было бы попросить официальный ордер и арестовать кого-нибудь, но для меня это был очень важный пункт, и в соответствии с моей позицией как ответственного взрослого работника правоохранительных органов, я немедленно указал на всё это назначенному детективу, мужчине по имени Худ.

Детектив Худ был большим парнем, с низким лбом и пониженным IQ. Он постоянно усмехался, и ему нравилось делать оскорбительные выпады, сексуальные намёки, и бить подозреваемых для поощрения тех говорить. Я нашёл его стоящего всего в нескольких футах от владельца Импалы, с нетерпением ждущей принятия небольшой порции седативного, что смогла понимать его вопросы, без визгов. Он смотрел на неё, скрестив руки, с очень пугающим выражением лица, и г-же Бромберг, вероятно всего, понадобится еще одна порция, если та посмотрит на его лицо.

Я немного знал Худа, поскольку работал с ним в прошлом, так что я подошёл к нему с дружелюбной прямотой. “Хей, Ричард”, - сказал я, и его голова дёрнулась в мою сторону, и выражение его лица на порядок стало пугающе.

“Чего тебе надо?” - сказал он, не пытаясь даже соответствовать моему дружелюбному тому. По правде говоря, это прозвучало почти враждебно.

Время от времени я нахожу, что неправильно оцениваю ситуацию и использую не ту фразу, или выражение; и я, очевидно, сейчас промахнулся. Это всегда занимает время, смена и выбор других слов, особенно если я не был уверен в том, что допустил промах. Но пустой взгляд и долгая пауза не казались выходом. “Хм”, - сказал я. “Просто, ну ты знаешь-”

“ ‘Ты знаешь?” - сказал он, подражая моему тону. “Ты хочешь услышать то, что я знаю, кретин?”

Я не хотел услышать это, конечно же; Худ не может ничего знать выше уровня третьего класса, кроме, возможно, порнографии, и от такого рода вещах, не очень интересных для меня. Но это казалось не благоразумным, для произношения этого вслух, и, в любом случае, он не стал ждать моего ответа.

“Я знаю, что твоя сестра, недоделанная звезда, очень плоха в постели”, - сказал он совершенно спокойным тоном, как, будто в этом не было смысла. “Чертовски плоха в постели”, - сказал он снова.

“Ну, может быть”, - сказал я, стараясь говорить отрывисто, но внушительно, “но там на самом деле есть некоторые доказательства того, что это возможно мог бы быть подражатель убийцы.

Он уставился на меня, и его челюсть выгнулась в сторону. Это были довольно большие челюсти, способные и готовые оторвать большой кусок плоти из меня, если это потребовалось бы. "Доказательства", - сказал Худ, и это слово прозвучало неприятно. "Например, какие?"

"Хм, раны", - сказал я. "Тело кровоточит из двух мест, а на других трупах даже не порвана кожа".

Худ повернул голову на четверть дюйма в сторону и плюнул.

“Ты несёшь полную чушь”, - и он снова повернулся к г-же Бромберг. Он скрестил руки, и его верхняя губа подернулась. “Как прям твоя недоделанная сестра”.

Я взглянул на свою обувь, просто чтобы убедиться, он не попал мне на обувь, и я был очень рад увидеть, что не попал. Было ясно, что я не получу от Детектива Худа, кроме слюны и грязных шуток, поэтому я решил оставить его с его недалёкими размышлениями, и вернулся глядеть на то, что осталось от Камиллы Фигг.

Но как только я начал отворачиваться от Худа, я почувствовал сухой, подобный землетрясению, возрастающий грохот из глубин и от тёмных углов внутри, острый и настойчивый удар предупреждения от Пассажира, Декстер стоял на перекрёстке какой-то враждебной области. Время замедлилось до скорости улитки, и я замер на полуобороте, и стал искать угрозу вокруг меня, и как только я посмотрел в сторону, за ленту, ограждающую периметр, яркая вспышка потухла и Пассажир зашипел.

Я моргнул, и приготовился к выстрелу, но никто не выстрелил. Это было не более чем простым зевакой, сделавшим фото. Я прищурился из-за затянувшейся вспышки, и я увидел только размытые очертания толстого человека в серой футболке, убирающего камеру и уходящего прочь, смешиваясь с толпой. Он ушёл прежде, чем я смог разглядеть его лицо, или что-нибудь ещё, и не было никакой ясной причины, почему он вызвал мой тихий сигнал тревоги. Он не был снайпером, и не был террористом напичканным взрывчаткой на велосипеде. Он не мог вообще представлять какую-либо опасность, никакую, кроме еще одного грязного толстого зеваки.

Теперь это было по настоящему глупо; я видел Тени везде, даже там, где их не было. Не сошёл ли я окончательно с ума, и внезапно превратился в параноика?

Я смотрел на то место, где исчез фотограф, еще какое-то время. Он не вернулся, и ничто с рёвом не накинулось на меня. Это были всего лишь нервы, не более того, не мой Свидетель, и у меня всё ещё были дела.

Я вернулся к Импале, где размноженное тело Камиллы лежало там финальной неопрятной кучей. Она всё ещё была мертва, и я не мог избавиться от ощущения, что где-то кто-то смотрит на меня, облизывая губы, и планирует то же самое сотворить со мной.

ГЛАВА 19

Уже было очень поздно, когда я вернулся домой, почти полночь, и по чисто рефлекторной привычке я пошёл на кухню посмотреть, оставила ли Рита немного еды для меня. Но не зависимо от того, как пристально я смотрел, не было никаких остатков еды, даже кусочка пиццы. Я тщательно искал, но всё тщетно. Там не было никаких контейнеров на столе, ничего на плите, ни закрытых мисок в холодильнике, не было даже пакета Венди на столе. Я обыскал всю кухню, но так и не нашел что-либо съедобное.

Я полагаю, что это не такая уж и трагедия, образно говоря. Вещи похуже происходят каждый день, и одна из таких только что случилась с Камиллой Фигг, с той, кого я знал много лет. Мне на самом деле полагалось скорбеть, хоть немного. Но я был голоден, и Рита не оставила мне ничего поесть; это для меня казалось более печальным, чем смерть-возвышенная и поддерживаемая традиция-нарушение некоего невысказанного, но важного принципа, который придерживался на протяжении многих испытаний. Нет еды для Декстера; Всё Абсолютно Потеряно.

Я, однако, обнаружил стул, вытащенный из-за кухонного стола, стоящий под неряшливым углом, и обувь Риты балы разбросана рядом с ним. Её работа снова загромоздила стол, и её блузка небрежно висела на спинке стула. В другом конце комнаты я увидел жёлтый квадратный стикер на холодильнике, и я подошёл взглянуть; это была записка, вероятнее всего от Риты, хотя написанные каракулями слова не были похожи на её обычный аккуратный почерк. Записка прикрепили к двери холодильника, и гласила: “Брайан звонил, где ты был!?!” Ей потребовалось две попытки, чтобы написать букву «Б» в «Брайан», и последнее слово было криво подчеркнуто три раза; стержень ручки был прислонен к бумаге на всём протяжении написании записки и немного порвал бумагу.

Это была всего лишь желтый клочок бумаги с запиской, но что-то в нём заставило меня задуматься, и я и стоял у холодильника мгновение, держа записку и удивляясь, почему она так встревожила меня. Дело, конечно, было не в кривом почерке, без сомнения Рита просто устала, измотана работой на дому, после долгого, напряженного дня борьбы с ежегодным кризисом на работе, и вдобавок суета над тремя детьми в жарком и переполненном вечере Майами, и совместным поеданием гамбургеров. Этого достаточно, чтобы напрячь любого, утомиться, и …

… и потерять способность правильного написания буквы «Б» должным образом?

В этом нет вообще никакого смысла. Рита была точным человеком, невротически аккуратным и методичным. Это было одним из качеств, которое восхищало меня в ней, и простая усталость и расстройство никогда доселе не приглушали её энтузиазм делать вещи должным образом. Она сталкивалась со многими трудностями в своей жизни, например её первый неудачный брак с задирой-наркоманом, и она всегда имела дело с насильственным беспорядком жизни, сделав её стоящей прямо, чистящей зубы, и ложащей бельё в корзину для белья. Записка, написанная неряшливыми каракулями, и оставление своей обуви и разбрасывание своей одежды по полу, очень не походило на неё, и чётко указывало на то, хм … на что?

В последний раз она разлила бокал вина-и разлила из-за того, что выпила больше нормы? И это же самое снова произошло сегодня вечером?

Я вернулся к кухонному столу, и посмотрел на то место, где сидела Рита и оставила обувь, и я посмотрел на всё это взглядом натренированного и высококвалифицированного специалиста-криминалиста. Угол левого ботинка указывал на недостаток моторного контроля, а небрежно повешенная блузка определённым указанием уменьшенного сдерживания. Но только ради научного подтверждения я подошёл к большому закрытому мусорному ведру за задней дверью. Внутри, может, под небольшим количеством бумажных полотенец и нежелательной почты, была пустая бутылка из-под красного вина.