Я их всех убил - Дениссон Флориан
Почему он продолжает защищать этих людей, хотя они испортили ему детство и разрушили семейные узы? – спросил себя Борис.
25
– До завтра, Эмма! – Максим помахал рукой. – И браво! Ты просто мастер анаграмм!
Он взял куртку и двинулся к выходу, посматривая в мобильник. Никаких новых сообщений.
День был долгий, и при мысли, что сейчас он вернется к себе и останется один, внутри опять заворочался ком тревоги. Он перечитал эсэмэску от Ассии и решил перед уходом пройти мимо ее кабинета.
Дверь была приоткрыта, и он украдкой заглянул внутрь. Совершенно пусто. Немного разочарованный, он огляделся, но никаких следов шефини следственной бригады не обнаружил. Не желая возбуждать подозрений касательно их связи, он не осмелился спросить, знает ли кто-нибудь, где она.
Максим вышел из жандармерии и сразу оказался под струями ледяного ливня, секущего его тысячами крошечных кинжалов.
Он добежал до машины и поспешно забрался в салон. На выдохе облачко пара вылетело у него изо рта. Несколько мгновений он переводил дух, обдумывая, что делать дальше.
Прежде всего Максим вытащил свой смартфон и поспешил вбить в него швейцарский номер, который выявили эксперты в найденных на складе телефонах. Несколько секунд он разглядывал цифры на светящемся экране, потом бросил аппарат на пассажирское сиденье. Не тот момент, чтобы делать глупости. В прошлом он уже дорого заплатил за подобные порывы. Да, в отсутствие новых весомых улик подозреваемого скоро отпустят; но он сдержал отчаянное желание позвонить. Следствие должно идти официальным путем, – стало быть, придется ждать результата запросов.
Дождь все усиливался по мере того, как Максим приближался к дому, и дворники не справлялись. Из осторожности он сбросил скорость и с удвоенным вниманием стал следить за дорогой.
Отражая черноту туч, озеро налилось антрацитовой темнотой, словно состояло из жидкого оникса. Молния ударила в вершину дальнего горного пика и высветила застывший, как при фотовспышке, пейзаж.
Департаментская дорога, по которой он теперь ехал, поднималась над долиной, оставшейся слева, и тянулась через ряды деревьев. Порывы ветра перекатывали опавшие листья.
На опушке леса ночь сгустилась еще больше, и лучи фар с трудом пробивали плотную завесу дождя.
Он притормозил, подъезжая к дому. Из окон хозяйской кухни просачивался мягкий свет. В такую погоду старушка наверняка отступит от привычного ритуала и не станет осаждать Максима кучей вопросов.
Отпирая входную дверь, он удивился, услышав мяуканье. Две кошки, одна тигровой окраски с коричневыми полосками, другая толстая рыжая, подошли потереться о его ноги. Напрашивался вывод, что эту парочку на улице застал дождь. Специальный лаз, который он проделал во входной двери, получив на это разрешение (хоть и неохотное) владелицы дома, позволил котам укрыться от непогоды и перекусить крокетами, которые он всегда им оставлял.
Едва он наполнил две миски, как раздался звонок.
Хозяйка в конце концов не устояла, подумал он.
Но, открыв дверь, он обнаружил точеный силуэт Ассии на фоне льющихся струй. Сердце подскочило у него в груди, и он замер.
– Можно войти? А то я промокла.
Посторонившись, он пролепетал что-то нечленораздельное. Разрываясь между боязнью позволить Ассии проникнуть в его кокон, да еще так внезапно, и радостью от неожиданного свидания, он несколько долгих секунд молчал.
– А я и не знала, что у тебя кошки, – в конце концов заговорила она.
– Я… Это не мои, – робко отозвался он.
– Подрабатываешь котоняней?
Ее черные брови сложились в вытянутую букву V.
– Э-э… нет, это бродячие кошки. Они приходят, уходят, я их кормлю, они будят меня на рассвете: обычная рутина, – пояснил он, глядя на нее с редкой у него непритворной улыбкой.
– Покажешь свой дом?
Слегка растерявшись, Максим вздохнул и повиновался, стараясь как можно естественнее играть роль гида. Он шагнул вперед, разведя руки:
– Добро пожаловать в мою гостиную, а заодно, как ты можешь заметить, и кухню.
Она прошла через комнату к большому окну во всю стену. Вид открывался ошеломительный. Квартира нависала над долиной, спускавшейся к озеру, а вдали мощно вздымались горы, хранители этих тысячелетних вод. Листва деревьев блестела под дождем, освещенная отблесками фонарей.
– Ничего себе вид, – заметила молодая женщина с восхищенной гримасой.
Она обернулась, ожидая продолжения осмотра.
– На втором этаже спальня и ванная.
– Веди, – велела она посерьезневшим голосом.
Они поднялись по лестнице и оказались в мансарде, которую он обставил по своему вкусу; несколько неярких светильников давали мягкий и теплый свет, что делало комнату удивительно уютной. Капли дождя стучали по крыше и небольшим наклонным окошкам. Ассии вдруг захотелось прижаться к Максиму.
Она огляделась и заметила примостившийся на подоконнике телескоп, а в своеобразном алькове слева массажный коврик с шипами в виде цветов лотоса и подставку для благовоний с наполовину сгоревшей палочкой. Она чуть нахмурилась и не удержалась от вопроса:
– Это твой уголок для медитации?
– Можно и так сказать, – с чувством легкой неловкости ответил Максим.
Меднокожая красавица сделала шаг к нему и стащила с себя промокшую куртку, небрежно бросив ее на пол. Потом подошла еще ближе и приникла к его губам. Он закрыл глаза и обнял ее.
Они не стали полностью раздеваться, а просто рухнули на кровать и занялись любовью. Ассия почувствовала некоторую скованность в движениях Максима и постаралась сделать все, чтобы преодолеть последние барьеры, без колебаний дав волю своей чувственности.
– Спасибо, что принял меня у себя, – заговорила она, все еще дрожа. – Я понимаю, что слегка форсировала события, но, согласись, иногда с тобой иначе нельзя.
– Тебе не холодно?
– Немного.
Одним рывком Максим выдернул из-под них одеяло и укрыл и ее, и себя. И прижался к ней. Ассия наслаждалась каждым мгновением, как если бы оно было последним. Она повернулась на бок, и их тела приладились друг к другу, как две части одного целого.
– Может, поговорим? – попросила она.
Почувствовала, как он напрягся, потом сделал глубокий вдох и расслабился.
– Давай, – уступил он, – только о чем угодно, кроме расследования.
По шороху простыней он угадал, что она кивнула.
– Почему на самом деле тебя отстранили?
Она только что бросила бутылку в море. И знала, что при малейшем внутреннем противодействии Максим способен замкнуться в себе, причем надолго, отгородившись от любых чувств и став холодным, как камень.
Он высвободил ладонь из руки Ассии и вытянулся на спине, устремив глаза в темноту спальни. Хранить этот секрет со временем становилось все тягостнее, и он решил, что может довериться Ассии.
– Думаю, та же история, которая случается с тысячами копов, – вздохнул он.
Она на ощупь поискала теплоты тела своего мужчины и положила руку ему на бедро. Тихонько погладила.
– В жандармерию обратилась девушка с жалобой на сексуальное насилие. Она знала своего мучителя: он был консьержем в их доме. Как ты понимаешь, она была запугана и, к несчастью, слишком долго тянула, прежде чем прийти к нам: на самом деле все произошло несколькими месяцами раньше. Мы начали проверку, и у типа оказалось алиби на день нападения. У меня все нутро выворачивалось из-за того, что нельзя было дать ход жалобе, и тогда я решил еще раз допросить жертву. Я понимал, что в голове у нее все смешалось, и по прошествии шести месяцев она могла ошибиться на день или два. Однако девушка казалась совершенно уверенной в своих показаниях. И утверждала, что тогда точно была среда, поскольку в тот день у нее не было занятий, и мужчина напал на нее в подвале, куда она спустилась за велосипедом, чтобы поехать к подружке. Невербальный язык ясно указывал: она что-то недоговаривает. Ей было стыдно, о какой-то детали она не желала упоминать. Мне удалось добиться ее доверия, и в конце концов она все рассказала. Насильник забрал ее трусики. Она так перепугалась, что не стала менять привычный распорядок дня, словно ничего не случилось, и решила похоронить свой секрет. Она не осмелилась поделиться этой подробностью, потому что весь день оставалась без трусиков, и задним числом ей это казалось унизительным.
