Черный халифат - Ирина Владимировна Дегтярева
– Бахрам! – не слишком громко позвал Петр, не сомневаясь, что тот под дверью. – А что там после нашего отъезда? – спросил он Аббаса.
– Суета. Докапывались, куда ты исчез. Аюб неистовствовал. Но против меня не попер.
Бахрам появился и вцепился в трубку с преданным лицом. Внимал и отвечал по-курдски.
Когда он отключил трубку и бережно спрятал ее в шкаф, то повернулся, отер лоб и заявил:
– Тебе это дорого будет стоить. Водить за нос митовцев дело неблагодарное. Что ты мне суешь свои доллары? – Бахрам взял еще одну пачку, которую хлопнул на стол Петр. – Разве дело в деньгах? Только из уважения к Аббасу. – Однако пачку с купюрами спрятал в карман пиджака, напоминающего сталинский френч. – Говори адрес. Куда везти его в России?
– Кого? – Петр закурил и поперхнулся дымом.
– Мансура. Странно, что его еще не забрали. Им наверняка захочется держать мальчишку поблизости, чтобы и тебя дергать за короткий поводок.
– Дам телефон и адрес одной знакомой, – Петр умолчал, что речь идет о жене. Фамилию она не меняла по его настоянию, когда регистрировались. К своей матери отправить побоялся – рискованно для нее, если что-то пойдет не так. «Даже если не сын, – подумал он. – Мальчишка в опасности и, хотя бы в память о Дилар, нельзя его отдавать на заклание».
– Кроме того, Аббас просил связать тебя с этими, из ИГИЛ. – Бахрам поморщился. Написал на клочке бумаги что-то быстрым почерком. – Тут адрес и пояснения. Отдашь Недреду. Аббас сказал, что про тебя там знают.
– Кто повезет Мансура? – Петр спрятал записку. Задел рукой подплечную кобуру. С неохотой снял ее. – На вот, забери. Мне в гостиницу надо сегодня заселяться, а там, сам понимаешь, рамка металлодетектора. Так кто повезет?
– Может, Ильяс? Он тебе обязан… Слоняется тут, как тень. Вчера напился. Его надо отправлять, иначе натворит дел. Или наши его пристрелят. Знают ведь, что он сбежал из ИГИЛ.
– Так сбежал ведь.
– Так воевал ведь, – в тон ему ответил Бахрам.
– Мансур где? – Петр потер лоб. – Позови его.
На мальчишку, которого привел Бахрам, Горюнов взглянул другими глазами и вдруг узнал свои черты в нем.
– Ты знаешь, кто твой отец?
Все та же темно-синяя водолазка и широкие джинсы. Снисходительные черные крупные глаза. Он глядел на Петра, как на слабоумного.
– Ты!
– А почему в прошлый раз назвал отцом Аббаса?
Мансур пожал плечами.
– Ко мне поедешь? – неуверенно спросил Петр, понимая всю нелепость затеи.
– Куда? В Польшу?
– Тебе принципиально куда? В Россию.
Мальчишка кивнул.
– Однако ты немногословен, – кашлянул от растерянности Горюнов. – Собственно, выбора у тебя нет. Здесь оставаться опасно.
– Чего это? – изумился Мансур. – Из-за тебя?.. Все из-за тебя! – вдруг выдал он. – И маму убили…
– Я при чем?
– Ты исчез. А она была с тобой, – мальчишка набычился. – Из-за тебя! Убили ее курды, потому что считали предательницей.
– Жаль, что я не узнал о твоем существовании раньше. Иначе я бы всерьез взялся за твое воспитание и прочистил тебе мозги.
Воспитанный в мужском обществе, привыкший подчиняться, Мансур затих подавленно. Петр чуть смягчился при виде его раскаяния, во всяком случае, он принял это за раскаяние.
– Тебе предстоят непростые испытания, – Горюнов приблизился и положил руку на костлявое узенькое плечо. – Я, к сожалению, не смогу поехать с тобой. Будь осторожен и держи язык за зубами. Ильяс отвезет тебя в Москву по чужим документам. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось.
– «Держи язык за зубами»… – проворчал Мансур. – Отличный совет, если учесть, что я не говорю по-русски.
– Ты же учил английский в школе. Объяснишься как-нибудь. Ты же такой дерзкий. Справишься, – грубовато осадил его Петр.
От Бахрама он уходил с тяжелым сердцем. Его раздражала ситуация, в которую он загнал себя сам, путаясь с Дилар, бесило, что он отстает на шаг от МIТ и что остался без оружия, вынужденный играть по правилам турецких спецслужб и заселяться в гостиницу, куда не стоило соваться с пистолетом.
Кроме записки для Недреда, в кармане лежало зашифрованное сообщение для Центра. За все годы службы – эта была самая позорная и малоинформативная шифровка, напоминающая исповедь кающегося грешника.
Оговоренное место для закладки экстренного сообщения располагалось тоже в Фенере, на одной из глухих узких улочек в полупустом доме. Там висели почтовые ящики. Один из них под номером «17» имел секрет с двойным дном. Убедившись, что никто не видит, Горюнов с внутренним волнением опустил шифровку в ящик. Теперь только ждать ответа. И что-то подсказывало, что он будет нелицеприятным для Поляка.
Петр сообщал в шифровке о Дилар и Мансуре, о встрече с Хасаном, его предложении, свой псевдоним для МIТ – Садакатли, о двойной игре Галиба и предстоящей встрече с Недредом, который даст поручение от ИГИЛ для действий на территории России.
Выбравшись из квартала Фенер, Горюнов позвонил из ближайшего кафе.
– Это кондитерская Мехмеда? – спросил он.
– Вы ошиблись, эфенди, – ответил незнакомый голос.
Значит, в течение часа послание заберут и уже до вечера Петр рассчитывал получить ответ. А до этого планировал встретиться с игиловцем Недредом, на этот раз надеясь не попасть на ребят из Моссада или MI6. «Они что тут квадратно-гнездовым методом размножаются?» – злился Петр, думая о разведчиках, трясясь в долмуше с работягами из порта. Они ехали на вечернюю смену таким знакомым ему маршрутом до порта, где он сам когда-то работал.
У проходной Петр замешкался, но когда по внутреннему телефону связался с Недредом, убедился, что тот предупрежден и ожидает его.
Меньше всего Горюнов ожидал увидеть инженера-технолога в круглых очках в стальной оправе, с маленькими усиками на утонченном восточном лице. На боевика, к каким Петр привык в Сирии – бородатых головорезов, кичившихся друг перед другом кровожадностью, он совсем не походил.
У Недреда не было отдельного кабинета. Он сидел в большом помещении со стеклянными перегородками. Тихий гул стоял в зале от десятка включенных компьютеров и принтеров. Сотрудники работали молча. Никаких посиделок за кофе и сигаретами. Народ тут дисциплинированный и за работу держится. Расслабляются дома, во дворе с соседями за тавла или картами, иногда в наргиле-кафе или за шашлыками на берегу Босфора.
Вместе с сотовым Эмре утром отдал Петру старые документы на имя Брожека, и сейчас Горюнов ощущал себя Поляком в полной мере. Так обращался к нему и Недред – Марек.
– Я отойду на несколько минут, – склонившись в полупоклоне, обратился Недред к важному полному господину, сидящему в центре зала.
Тот кивнул с таким выражением лица, словно на него
