Замерзшее мгновение - Камилла Седер
— Плевать. Подождем. Привезешь в отделение потом, если понадобится.
Гертруд Эделль закашлялась, сжимая в руках кухонную салфетку для уборки.
23
«Вот так — никогда», — подумал Кристиан Телль, найдя тот адрес, который искал.
Дуплексы располагались на поляне в форме подковы, с качелями и песочницами посередине. Это был довольно привлекательный район, сюда ходил трамвай, а доехать до центра на машине можно было за пятнадцать минут.
Телль стоял перед почтовым ящиком, крышку которого украшали узоры в далекарлийском стиле и затейливая надпись «Вальц». Он обернулся и взмахом руки подозвал Гонсалеса, пытавшегося закончить разговор с кем-то по телефону.
Прямая линия выложенных плиток разделяла садик, а на садовую мебель из грязного белого пластика были накинуты чехлы от дождя. «Вот так — никогда». Всю свою жизнь он прожил в центре города и привык к его шуму и ритму. Странно, но без шума он чувствовал себя голым, словно они с городом были единым целым. В моменты растерянности он подумывал о том, чтобы переехать, как и другие, кто перестал пользоваться ассортиментом кафе и баров и вносил вклад в культуру центра города только раз в месяц, платя бесстыдно высокую арендную плату за маленькую двухкомнатную квартиру. Использовать вместо этого свой крошечный капитал для покупки небольшого домика где-нибудь у моря или, может, на горе с видом на окрестности, а не бросать его в пасть жадных капиталистов — владельцев недвижимости. Это большая разница. Может, он даже поступил бы на службу в небольшой полицейский участок где-нибудь в глуши. Расследовал одно убийство за десять лет, и оставалось бы время для другого. Может, начал бы решать судоку?
Эта мысль порой утешала, поскольку он знал, что никогда так не сделает. Конечно, он останется в своей двушке в Вазастане, в паре кварталов от того дома, где родился. Он продолжит снимать, вместо того чтобы стать собственником, ведь мир такой, какой он есть, а зарплата у полицейского просто смешная. Он будет жаловаться на повышение арендной платы, но втайне довольствоваться положением вещей.
Он никогда всерьез не рассматривал себя в другом окружении, и уж определенно не в таком. Карина называла его эстетом, шутила над боязнью стать «обычным шведом» и жить в таунхаусе — но в ее шутках была доля педагогической серьезности: «Эти люди счастливы, и они не хуже тебя».
Он никогда бы не возразил, и все же: они с Кариной не сделали шаг от раздельного проживания к совместному, от съемной двушки к вилле. Причина была в нем. Карина в конце концов упаковала те немногие принадлежащие ей вещи, которые находились в его квартире — в соотношении с проведенными годами получился всего один, неприлично маленький бумажный пакет, — и показала пакет ему, а в глазах у нее стояли слезы: «Вот, Кристиан, почему я ухожу. Вот поэтому!» Это было из-за него — цена устоявшихся привычек и нежелания перемен.
Проржавевшая качалка без подушек на веранде. Жалюзи закрыты на три четверти, и между их полосками можно уловить движение в доме. В тот момент, когда Телль собрался постучать, дверь распахнулась так резко, что ему пришлось отпрянуть, чтобы не схлопотать по лицу.
— Кто вам нужен?
Телль развернул бумажник и показал полицейский жетон.
— Комиссар криминальной полиции Телль. Мой коллега, ассистент криминальной полиции Гонсалес. — Он сделал жест в сторону Гонсалеса, который в несколько шагов пересек лужайку.
— Мария Вальц? Речь идет о вашем бывшем муже.
Если до этого у женщины было невыразительное лицо, то после упоминания бывшего мужа оно окончательно потеряло всякое выражение.
— Что с Ларсом?
— Можно войти?
Она, похоже, взвесила возможность отказать, но, очевидно, решила подчиниться, освободив дверной проем, и повела их через тесный коридор в кухню. Предложила полицейским присесть на кухонный диван. Из кухни была видна комната с овальным обеденным столом, на котором стояли многочисленные рождественские украшения. Большие запотевшие окна с красно-зелеными занавесками выходили на застекленную террасу.
Мария Вальц села напротив Телля. Он откашлялся.
— Мне жаль сообщать вам это, но ваш бывший муж Ларс Вальц был найден мертвым. К сожалению, он умер не естественной смертью.
Натянутая улыбка на лице Марии Вальц застыла и превратилась в гримасу.
— Вы серьезно?
Она покачала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя эту страшную информацию. В течение одной долгой минуты на кухне воцарилась тишина. Потом она содрогнулась и всхлипнула.
— Я ведь не хотела, чтобы он умер, — прошептала она.
— Мы понимаем, что вы не хотели, — спокойно произнес Телль.
Она задрожала. Если она и играла, то делала это хорошо. Вдруг до нее дошел смысл сказанного Теллем.
— Не естественной смертью? Вы имеете в виду, что его убили?
— Боюсь, именно так. И потому мы здесь.
Она удивленно взглянула на него.
— Вы что, полагаете, будто я имею к этому какое-то отношение? Это же безумие!
— Нет, скорее надеемся, что вы можете предоставить нам какие-то сведения о своем бывшем муже, способные, так сказать, прояснить картину. Я правильно понимаю, что вы развелись шесть или семь лет назад?
Как раз когда она должна была ответить, в кармане пальто Телля зазвонил телефон. Сейя Лундберг. У него заболело под левым глазом, когда он сбросил звонок и вернулся к Марии Вальц.
— Да, я охотно признаю, что желала бы видеть его мертвым, но…
Она уставилась пустым взглядом на перезрелые груши в фруктовой вазе из красного стекла.
— Поэтому не буду говорить, будто не понимаю, как кто-то мог это сделать. Скажите, комиссар, вас когда-нибудь по-настоящему предавали?
Телль молча встретил ее взгляд, ожидая продолжения.
— С другой стороны, не могу представить, что у кого-то еще есть повод чувствовать себя так по отношению к Лассе. Он был мирным человеком.
Она слегка усмехнулась своему определению, но тут же снова стала серьезной.
— Он был добрым, ответственным и все такое. Хорошим отцом. Потом все обострилось, если вы понимаете, о чем я. Он встретил ту женщину…
У нее потекли слезы, и она, наверное, сама не знала, плачет ли из-за смерти мужа, или одиночество разгорелось в ней с новой силой. Она стиснула зубы, чтобы боль не отразилась на лице.
— Вы, конечно, скажете, что это смешно. Прошло шесть лет, и я должна уже забыть обо всем.
— Мы здесь не для того, чтобы судить об этом, — сказал Телль и сделал паузу, прежде чем продолжить: — Я так понял, вы расстались врагами?
Она в отчаянии покачала головой.
— Он оставил меня
