Я их всех убил - Дениссон Флориан
– Что на тебя нашло? – спросила молодая женщина, когда напарник захлопнул наконец дверцу. – Он еще даже не начал все выкладывать, как ты вскочил – и фьють! Поставил точку в разговоре.
– Мы бы больше ничего нового от него не узнали.
– Тебе это твоя синергология подсказала? – сыронизировала она.
– Нас ждет кое-что более срочное, – ответил он не терпящим возражений тоном.
– Правда? И можно узнать, что именно?
– Обнаружилось происхождение ключа. Мне пришла эсэмэска от Павловски, – бросил он, включая задний ход.
22
В конечном счете желудок одержал победу. Когда все коллеги покинули помещение бригады, Борис позволил себе сделать перерыв и перекусить.
Он смаковал пиццу с пепперони, которая с первого куска показалась ему самой вкусной на свете. У него сразу мелькнула мысль о Максиме с его модным режимом питания, и он едва не посочувствовал напарнику. Мимо того проходили такие радости жизни, как сыр и мясо. Неудивительно, что он бледный как смерть и вид у него вечно подавленный.
Он отпил глоток газированной воды и глянул на часы. Придется поторопиться, если он хочет вернуться в бригаду на итоговый брифинг и успеть к приезду прокурора Республики. В отсутствие весомых улик прокурор только переговорит с подозреваемым и отпустит его. Если бы имелось хоть малейшее подозрение, что Корню – радикальный исламист, его содержание под стражей было бы волшебным образом продлено на дополнительные сорок восемь часов. Но Кристоф Корню не бормотал «Аллах акбар», и дознавателям не удалось нащупать ни малейшего намека на возможный теракт.
Насытившись, Борис перешел на другую сторону улицы и сел в машину. Безуспешно попытался отыскать в бардачке зубочистку, потом включил мотор. Приборная доска показывала температуру снаружи – четыре градуса. А ему талдычат о глобальном потеплении!
Пока он минут двадцать добирался до деревянного дома, стоявшего близ горной деревушки в окрестностях Анси, в голове у него раз за разом прокручивался сценарий следующего этапа его собственного расследования. Из печной трубы подымался белый дым, и стоило выйти из машины, как он понял почему. Воздух здесь был ледяным.
Он подошел к входной двери, вытер свои грубые башмаки о старый коврик и нажал на звонок.
Мужчина ниже его всего на несколько сантиметров открыл дверь. Несмотря на возраст, он выглядел как атлет, не утративший формы, – под серым свитером бугрились мышцы.
– Здравствуйте, – сказал мужчина.
– Господин капитан, – приветствовал его Павловски, отдав по-военному честь. – Вы ведь Анри Саже?
– Он самый.
– Я младший лейтенант Борис Павловски, – представился тот, дружески протягивая руку.
Анри пожал ее, но не двинулся с места, по-прежнему стоя в дверном проеме.
– Я работаю в следственной бригаде Анси, и, если вы не возражаете, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов касательно одного дела, которое нам необходимо распутать.
Анри, нахмурив серебристые брови, сказал:
– Не вижу, чем могу вам помочь.
– Мое расследование привело меня к необходимости изучить связи с другими, давними, делами, которые находились в вашем ведении, и я подумал, что выиграю массу времени, придя поговорить с вами напрямую.
Лицо капитана Саже оставалось напряженным, но он позволил гостю войти. В гостиную он его не пустил, предпочтя беседовать в прихожей: там стояли журнальный столик и два низких кресла, где он устраивался почитать в разгар зимы, когда большую часть дня гостиную заливало слишком яркое солнце.
– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на одно из кресел.
Борис послушно сел, и хозяин через несколько секунд последовал его примеру. Он молчал, выжидая, чтобы гость объяснил причину своего визита.
Тот откашлялся и начал:
– Интересующим меня событиям больше двадцати лет. Это было в девяносто восьмом году.
Анри напрягся. Упоминание о том особенном годе отзывалось в нем специфическим образом, словно «девяносто восьмой» каленым железом впечатался во все клетки тела. Он не знал, что́ жандарм собирается сказать, но предчувствовал, что ему не понравится то, что предстоит услышать.
– Видите ли, – продолжил Павловски, – у нас сейчас содержится под стражей странный субъект, который отказывается назвать себя, однако он назвал четырех людей, которых он, по его словам, убил. Мы нашли при нем нечто вроде визитной карточки, отсылающей к секте под названием Дети Гайи.
Хозяин дома внутренне содрогнулся, но ничем себя не выдал: он знал, что посетитель внимательно следит за малейшей его реакцией.
Борис выдержал паузу и продолжил:
– Объяснить, почему я вас потревожил, довольно просто. Я обнаружил в архивах следственной бригады протоколы старого дела, в рамках которого вы со своей командой провели обыск во владениях этой секты. Отчет мне показался скупым на детали, но, возможно, таково было требование времени.
– Что вы имеете в виду под «скупым на детали»? – самым нейтральным тоном поинтересовался Анри.
– Скажем так: у меня сложилось впечатление, что там недостает некоторых важных фактов… Можно у вас попросить что-нибудь попить, пожалуйста? Похоже, мой недавний обед был слишком пересолен.
Удивившись неожиданной просьбе, Саже поднялся и предложил жандарму стакан воды, на что тот охотно согласился. Эта короткая передышка позволит ему привести в порядок мысли и взять себя в руки. Ему очень не нравилось то, какой оборот принимал разговор. К чему ворошить прошлое?..
Когда он вернулся, русский стоял, заложив руки за спину, и разглядывал фотографии в рамках, расставленные на дубовом комоде. Анри протянул ему стакан и снова сел.
– Большое спасибо!
С медлительностью, выдававшей, что он считает себя хозяином положения, гость сделал два больших глотка и поставил стакан на столик.
– Как я вам уже сказал, человек, которого мы держим под стражей, не желает говорить, и если мы не найдем убедительных улик, то его отпустят, а мы пока не особо продвинулись. Мы думаем, что жертвы, которых он назвал, могут быть еще живы, и время ценно, как никогда.
– Я внимательно вас слушаю, но, к сожалению, совершенно не понимаю, чем могу помочь, – заявил Саже.
– Вам знаком аджюдан Монсо?
Слово прозвучало. Саже готов был поспорить на все свое имущество, что этот дознаватель, слишком вежливый, чтобы быть искренним, явился сюда расспросить о Максиме.
Он сглотнул, потом осклабился.
– Разумеется, он около десяти лет служил под моим началом, – заметил он по-прежнему с непроницаемым лицом.
– Хорошо, – спокойно кивнул Борис. – Я читал и перечитывал отчет о том пресловутом обыске во владениях Детей Гайи, и вот что не дает мне покоя. Я знаю, что он жил в этой секте, когда был ребенком, но его имя нигде не упоминается, в то время как и его родители, и даже сестра подверглись допросу.
Старый жандарм не дрогнул. Его ум игрока в шахматы анализировал удары, нанесенные собеседником. Отставной капитан надежно прикрыл свои тылы, и, прежде чем уйти на пенсию, законопатил все следы, ведущие к Детям Гайи. Поскольку визитер представился младшим лейтенантом, значит у него не было возможности ознакомиться с наиболее деликатными протоколами того расследования. Им был присвоен высший уровень конфиденциальности, и младший лейтенант не мог иметь к ним доступ.
Анри представления не имел, каким образом его гость добыл эту информацию, и решил, что тот просто берет его на пушку, чтобы выведать истину.
– Это давнее дело, – заметил он, – и мы тогда допросили больше пятидесяти человек: вряд ли стоит доверять моим воспоминаниям.
– Вы ведь были в курсе, что аджюдан Монсо жил в этой секте, – надеюсь, я не сообщил вам ничего нового?
Снисходительный тон русского начал действовать Анри на нервы, но он стоически сдержался.
– Да, я был в курсе.
– Но вы не помните, почему он отсутствовал во время обыска в девяносто восьмом году?
– Знаете, у этой секты есть земли и поселения по всей Франции и даже за границей. У них специфические методы: они посылают своих адептов пожить среди дикой природы, чтобы те оставались наедине с самими собой и приблизились к Богу. Возможно, в тот день Максима, как и других, не оказалось на месте.
