Дин Кунц - Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью
Придя в себя, обнаружила, что руки привязаны к подлокотникам стула, во рту резиновый мячик, а губы заклеены изолентой. Примерно час мужчины обсуждали свои любимые методы пыток и, пока говорили, периодически зажимали ей нос, отпуская, лишь когда ее охватывал страх, что она задохнется. Они определенно хотели, чтобы она поняла: нигде ей не чувствовать себя в безопасности, если такое может случиться с ней даже в роскошном офисе престижнейшей юридической фирмы. И если она не может доверять старшему партнеру — возможно, любому старшему партнеру, возможно, кому угодно — в фирме, где она проработала одиннадцать лет, тогда она не может доверять никому.
Это расплата, сказали они, за то, что Кипп проделал с сенатором. У того осталось много верных и влиятельных друзей, которым все это не понравилось. Кипп невиновен, все правильно, но значения это не имело. Невинные и существовали исключительно для того, чтобы их использовали. Да, возможно, кроткие унаследуют землю, но не теперь, не до скончания времен. А пока кроткие и невинные должны учиться смиряться с тем, что с ними проделывают, и терпеть.
Ризонер и Пауэр, которых, естественно, звали иначе, предупредили, что на этот раз они не причинят ей вреда по одной простой причине: наказание, которое они с Киппом заслужили, будет растянуто во времени. Через дни, недели, а то и месяцы они вновь застанут ее врасплох вчетвером, а не вдвоем и будут жестоко насиловать, пока не удовлетворят свою похоть. После этого могут дать ей несколько месяцев, может, целый год, чтобы она могла хорошенько подумать об их третьем визите. Никто не мог оставаться настороже изо дня в день, двадцать четыре часа в сутки, и никаким телохранителям, нанятым ею, она не сможет доверять на все сто процентов, потому что люди так легко покупаются. И в третий визит они подвергнут ее пыткам, ослепят, нанесут черепно-мозговые травмы, которые превратят ее в прикованного к постели инвалида, но не убьют. Наказание Киппа будет состоять в том, что ему придется нести чувство вины, которое будет только нарастать: он постоянно будет видеть ее перед собой, эмоционально, физически и интеллектуально деградирующую.
Изложив ей свои планы, они оторвали липкую ленту от ее рта, развязали руки, позволили ей вытащить изо рта резиновый мячик. Ризонер положил мячик, ленту и веревки в брифкейс. Мужчины попрощались: «Хорошего вам дня» — и покинули переговоровную. Мейзи посидела несколько минут, говоря себе, что ждет возвращения старшего партнера, чтобы тот объяснил, с извинениями, возможно, со слезами, почему он не смог предупредить или защитить ее. По правде говоря, ее просто не держали ноги. Объяснений она не получила. Поняла, что больше ей здесь не работать. Они нашли бы какой-нибудь повод для увольнения. Фирма занимала четыре этажа, с тридцать четвертого по тридцать седьмой, и когда Мейзи наконец-то вышла в коридор, она обнаружила, что весь тридцать шестой этаж пуст. Тишина показалась ей такой странной, что она без труда поверила бы, что опустел и весь город с окраинами. И лишь когда двери лифта открылись в вестибюле, человеческая суета вернулась, и она прошла сквозь толпу на улицу, где клаксоны, рев двигателей и скрип тормозов и огромное количество людей сокрушили ее, чуть ли не расплющили.
Какое-то время она стояла, привалившись к фонарному столбу, опустив голову, думала, что ее сейчас вырвет в ливневую канаву. Когда же ее не вырвало, она пошла домой к Киппу. Они располагали значительными финансовыми ресурсами, миллионами, и умели переводить их со счета на счет, практически не оставляя следов о своих финансовых операциях. В тот же день они составили планы на будущее, не просто планы обзавестись новыми документами и исчезнуть, хотя без этого обойтись не могли, но также и о нанесении удара не просто по сенатору и юридической фирме, в которой работала Мейзи, но при первой представившейся возможности — и по коррупции, которая как раковая опухоль расползалась по современному миру, грозя его погубить.
Стоя у фонарного столба, дожидаясь, когда же ее вырвет в ливневую канаву, Мейзи вспомнила строки своего любимого поэта, Т. С. Элиота, который написал: да, мир вращается и изменяется, но есть такое, что остается неизменным. «Как это ни прячь, одно не меняется — Вечная борьба Бога и Зла». Их план выглядел грандиозным, глупым, безнадежным, но шаг за шагом реализуя его, они обнаружили, что никогда раньше не чувствовали себя так уверенно. Ограничившись лишь сменой имен и фамилий и спрятавшись, они не смогли бы вести полноценную, пульсирующую надеждой жизнь, потому что тот, кто ползает, забывает, каково это — стоять, и со временем им осталось бы только ползать. Выбрав путь сопротивления, они нашли таких людей, как миссис Фишер и Оскар, как Гидеон и Шандель, и при этом узнали истинную и скрытую природу мира.
В освещенной свечами кухне Мейзи вновь наполнила четыре бокала, и с ними мы спустились в подвал, возглавляемые Большим псом.
Подземный уровень, по площади такой же, как и первый этаж, являлся основой их кампании осознанного сопротивления. Широкий коридор разделял комнаты по правую руку, под передней частью дома, и по левую — под дальней. Мы направлялись в арсенал, но сначала заглянули в помещение слева, занятое четырьмя рабочими станциями, множеством серверов и другим электронным оборудованием, о предназначении которого я даже не догадывался. Если исходить из того, что я знал, молодая пара, которая там работала, могла и взламывать архив ЦРУ, и контактировать с инопланетянами на вращающемся вокруг Земли звездолете, и играть в видеоигру.
У Леандера, почти что тридцатилетнего сына Киппа и Мейзи, остался только один из зеленых глаз отца. Второй он потерял во время службы в Афганистане, за год до того, как его отец рассердил бывшего сенатора. От улыбки отца у Леандера осталось две трети, а последняя треть ушла в шрам, который изуродовал левую сторону его лица. Жена Леандера, Гармония, красотой не уступала Голди Хоун в период ее расцвета, но выглядела достаточно крепкой и подтянутой, чтобы выиграть чемпионат по триатлону. Судя по выговору, родилась она в Джорджии.
После рукопожатий Гармония спросила:
— Откуда я знаю твое лицо?
— Я уверен, что мы никогда не встречались, мэм.
— Возможно, но я тебя видела. У меня столь фантастическая память на лица, что это даже пугает, — улыбнулась она.
— Наверное, у меня пугающее лицо.
— Да, конечно. Такое же пугающее, как и у любого члена мальчиковой музыкальной группы. Я вспомню до того, как ты уедешь, странник.
— Мальчиковой музыкальной группы? — Я поморщился. — Это удар ниже пояса.
В следующей большой комнате слева размещались печатные прессы, сканнеры, ламинаторы, гравировальные машины и другое оборудование, необходимое для подделки документов. Здесь обосновались Трэкер и его вторая жена, Жюстина. Однояйцевый близнец Леандера, Трэкер служил в Ираке, но вернулся целым и невредимым. Правда, в первый же день застал свою первую жену, Карен, в постели с двумя мужчинами и в двадцать четыре часа подал документы на развод. Женившись второй раз, он нашел золотую жилу. Жюстина не только выглядела красавицей, но и лучилась интеллигентностью.
Пройдя чуть дальше по коридору и повернув направо, мы попали в самое большое подземное помещение, арсенал, который по количеству оружия, боеприпасов и снаряжения превосходил среднестатистический оружейный магазин и мог даже дать фору комнате отдыха среднестатистической звезды рэпа. Кипп и Мейзи принялись выполнять наш заказ, миссис Фишер помогала, потому что, похоже, знала, что они могут предложить.
Большой пес бегал по проходам между высоких металлических стеллажей арсенала, одобрительно принюхиваясь. В конце концов, он был не только домашним любимцем, но и сторожевой собакой, поэтому положительно относился к стремлению вооружиться до зубов.
В какой-то момент, показывая мне пару пистолетов «Глок», которые Кипп полагал лучшими для стрельбы с близкого расстояния, он заметил мою антипатию к оружию. «У нас нет выбора, Том, — заверил он меня. — Мир становится все более безумным, и за океаном, и здесь. Год за годом правительство все больше милитаризирует полицию как штатов, так и муниципалитетов и даже свои вроде бы мирные ведомства. В августе прошлого года департамент социальных служб закупил сто семьдесят четыре тысячи патронов с полыми наконечниками для распределения среди своего сорока одного офиса. Наверное, они ожидают, что какую-нибудь бабушку или дедушку так разозлят деяния дэ-эс-эс, что от них придется отстреливаться. Так же ведет себя и Агентство охраны окружающей среды. Министерство национальной безопасности заказало семьсот пятьдесят миллионов патронов различного калибра с прошлого августа. Или они ожидают множественных атак террористов, или гражданской войны, и им не важно, что будет кричать враг: „Аллах акбар!“ или „Боже, благослови Америку“. В любом случае они уверены, что убить придется многих».
