Александра Олайва - Последняя
– Режиссеры пока не знают, как именно это покажут, – говорит он, – и покажут ли вообще. Так что пока ничего об этом не говорите, ладно? Если этот момент решат использовать, то вашу реакцию мы запишем позднее.
Этой ночью сверху передадут решение: пусть оператор подпишет отказ от своего права. Его изображение нельзя использовать без его согласия: в контракте это специально оговорено, чтобы им и его коллегами не манипулировали. Чтобы они были в курсе происходящего. Только вот оператор подписывать отказ не пожелает. Он не хочет, чтобы про его испуг узнали. Режиссер будет ворчать, но поделать ничего не сможет: в шоу этого случая как бы не было. Будет показано, как Ковбой поспешно карабкается, чтобы не оказаться на пути валуна, а потом пойдут кадры остановки предыдущего валуна. Затем – рекламная пауза, а потом будет видно, как троица идет дальше и поднимается на вершину, присоединяясь к остальным.
– Наконец-то! – говорит ведущий. Он встает и разминает шею, вращая головой. Быстро проверив микрофон, он поворачивается к вновь пришедшим и спрашивает: – Трудно было найти нужное место?
Официантка закатывает глаза, Ковбой остается бесстрастным, а Заклинатель застывает на месте, гневно сверкая глазами. Ведущий намеренно подначивает его: он надеется, что этот стервец взорвется. Ведущий считается нейтральным, но это не мешает ему развлекаться.
– Мы сделали крюк, – заявляет Заклинатель с небольшой паузой. Он проходит так, чтобы оказаться между Официанткой и Ковбоем, обхватывает их за плечи и лихо ухмыляется. – Как раз успели получше познакомиться.
Официантка уже ежится, а когда он тянется, чтобы взъерошить ей волосы, отстраняется, гневно фыркая.
– А можно мне в другую команду? – спрашивает она.
– Да, – отвечает ведущий.
Все замирают, включая и Официантку. Чуть помолчав, она говорит:
– Чего?
Ведущий улыбается и жестом указывает туда, где сидят остальные участники. Даже Следопыт вернулся (его только что привел один из ассистентов). Ведущий добавляет:
– Но не сейчас. Садитесь. – Он ждет, чтобы Официантка, Ковбой и Заклинатель втиснулись на свои места, так чтобы все одиннадцать участников сидели на камне. – Прошлый вечер – это не последний раз, когда вы готовите еду сами, но больше мы вам мясо давать не будем. Следующее испытание очень ответственное, потому что победители получат важные вещи для готовки.
Он делает паузу по техническим причинам: появились несколько ассистентов и режиссер. Ассистенты носятся вокруг, а режиссер то совещается, то выкрикивает приказы. Операторы расходятся по заранее обговоренным местам.
– А нам можно отдохнуть? – спрашивает Официантка.
– Последним – нельзя, – говорит ведущий.
Официантка готова протестовать, что она не виновата в этой задержке и ее не должны за это наказывать. Это – инстинктивная реакция, и она поспешно ее подавляет, сообразив, что это таки во многом ее ошибка. Оба напарника могли заметить ее ошибку, однако этого не сделали – и все же это именно ее промах.
«На них нельзя положиться», – думает она, быстро обводя взглядом остальные команды. Ее взгляд зацепляется за Зверинца, которая выковыривает грязь из-под ногтей сосновой иголкой, и девушка думает: «Да!»
Зверинец ловит на себе ее взгляд и спрашивает:
– В чем дело?
13
На этот раз я разбиваю витрину камнем. Я кидаю его изо всех сил с расстояния три метра – и чуть не промахиваюсь.
– Заходи, – говорю я.
– А ты не идешь? – спрашивает паренек.
Я качаю головой, и он смотрит на меня так, будто я уже его бросила.
– Это бутик, – говорю я. – Мне отсюда все видно.
На самом деле это не так, но туман за витриной ощущается как не слишком глубокий. Мы в городке, работающем на туристов. Сплошные ресторанчики и магазинчики с глупыми сувенирами. В витрине этого магазина – его название написано нелепо заковыристым курсивом, который мне совершенно не хочется расшифровывать, – выставлены разные сумки и рюкзачки. Интересно, сколько они заплатили, чтобы тут оказалось именно то, что нам надо.
Паренек пролезает в разбитую витрину.
– Ой! – вскрикивает он.
Я отворачиваюсь, поднимая к небу глаза.
– Майя, я, кажется, порезался.
– Кровь идет? – уточняю я.
– Да.
– Ну, тогда тебе не кажется.
Я слышу шорохи: он залез внутрь. Мне кажется, что он оглядывается, следит за мной. Убеждается, что я не убегаю. У меня нет сил на подобные подвиги.
– Быстрее! – понукаю его я. В сером небе гремит. Я думаю о самолете, но это просто гром. – Наверное, тебе стоит взять и плащ, – говорю я ему. – Или накидку.
В таком магазинчике скорее всего будут накидки. Не удобные и хорошо складывающиеся, как у меня, а плотные и цветастые, для смеха.
Через минуту он уже вылезает. Он не взял плаща или накидки, но у него в руках рюкзак. Он блестящий и полосатый, как зебра.
– Других там не было? – спрашиваю я.
Он встает на колени и принимается перекладывать свои припасы в рюкзак, прямо в полиэтиленовых пакетах.
– Мне нравится, – говорит он.
– Каждому свое.
Может, мне не следует критиковать товары спонсора, но рюкзак ужасный. Паренек застегивает его и забрасывает за плечо. Я иду дальше.
– Майя, я еще кое-что нашел.
Он протягивает руку, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть. Спички. Шесть или семь сувенирных коробков, темно-синих, с такой же заковыристой надписью, что и на вывеске.
– Отлично, – говорю я. – Сможем больше не останавливаться.
Я беру спички и прячу их в карман с линзой от очков.
Через несколько шагов парнишка спрашивает:
– У тебя нет пластыря?
– Сильно порезался? – спрашиваю я.
Он поднимает руку. У него закатан рукав. На темной руке я не вижу крови: расстояние слишком большое, а порез слишком маленький. Я скидываю рюкзак и вынимаю аптечку.
– Держи.
Я вручаю ему мазь с антибиотиком и упаковку пластыря. Вид у него удивленный. Может, он рассчитывал, что я сама займусь его раной.
– Время идет, – предупреждаю я.
Это побуждает его действовать, и он занимается своей рукой. В небе снова гремит. Я предчувствую, что паренек скоро пожалеет о том, что не захватил в «Каракулях» что-нибудь непромокаемое.
Я оказываюсь права. Спустя несколько часов паренек уже дрожит под дождем.
– Майя, пожалуйста, давай сегодня ночевать в доме! – умоляет он.
Я заправила брюки в ботинки и подняла капюшон накидки. У меня промокли ноги от бедер до щиколоток, но в остальном все в порядке.
– Нет, – говорю я.
– Владельцев больше нет. Им все равно.
Я злюсь и прикусываю верхнюю губу, чтобы не заорать на паренька.
– Майя, я окоченел.
– Я помогу тебе с укрытием, – обещаю я. – Покажу, как защитить его от ветра.
Он не отвечает. В кроссовках у него хлюпает на каждом шагу. Молния прорезает горизонт. Спустя несколько секунд грохочет гром. Я чувствую, как сотрясается земля. Мы вышли из туристического городка и идем по пригороду. Я вдруг понимаю, что именно для этого мне и разбили очки. Чтобы меня можно было направлять через такие вот районы, достаточно просто на несколько часов освободить дома. Интересно, во сколько это обходится? По паре сотен на семью? И все для того, чтобы трахать мне мозги? И привлечь зрителей. Потому что я должна признаться: если бы я не была участницей, если бы была зрителем, то смотрела бы такое шоу. Я бы с наслаждением впитывала эти картины искореженной привычности.
Новые раскаты грома. Все дома выше нас, поэтому я не опасаюсь удара молнии. Вот только здесь мало подножных материалов, чтобы соорудить убежище, а до леса мы к ночи можем и не дойти. Возможно, мне придется пойти на компромисс. Сарай, решаю я. Я не хочу заходить в очередной подготовленный постановщиками дом, но готова согласиться на сарай или гараж.
– Не понимаю, почему нам нельзя было переждать дождь, – говорит паренек. – Это глупо.
«Это ты глупый, – думаю я. – Это ведь ты не взял куртку, когда была возможность». Наверное, по контракту он не имеет права прятать свою толстовку: на ней скрытые камеры. И в этом случае он дурак, что подписал такой контракт.
Не то чтобы я была умнее, подписав свой.
– Ты уже и так меня затормозил, – говорю я. – Я не собираюсь терять полдня.
– Затормозил на пути куда? – спрашивает он, останавливаясь. – К большому городу? Он пустой, Майя. Там только мусор и крысы. Нам нужно найти какую-нибудь ферму, такое место, где можно остановиться не на одну ночь.
– Ты именно туда шел, пока не прицепился ко мне? – уточняю я. – Хотел найти ферму, доить корову и красть у курицы яйца?
Он дергается.
– Может, и так.
– Так иди! – взрываюсь я. – Найди какую-нибудь фермерскую дочку, которую оставили и которой одиноко. Не беспокойся: если ее папочка еще жив, то либо ты сможешь ему понравиться, либо он умрет. Вот только обязательно найди ружье, чтобы защищаться от бандитов. Или можешь играть в Средневековье с луком и стрелами. Уверена, что это действительно так просто, как кажется со стороны. Но берегись тех, кто назовется Мастером или Владыкой. И береги свою маленькую леди, потому что зло только и думает о том, как бы снасильничать.
