Анатолий Лосев - Оранжевый туман

Лосев А.А.

Оранжевый туман

Возвращение Попрыгунчика

Оранжевый туман

ГЛАВА I Новые друзья

Лично я терпеть не могу отработку. Если кто не знает, что это за штука, то объясню: так называют те добровольно-принудительные сеансы «трудового воспитания», которые имеют место быть после окончания учебного года. Граждане учителя уверены, что если мне повезло в кавычках получать среднее образование под их началом, то я их крепостной крестьянин и римский раб в одном лице.

«Игорь, — вопил мой прежний надсмотрщик, — школа — твой второй дом! А ну марш сей секунд вскапывать газон во дворе твоего второго дома!»

Говорят, в большом городе это позорный пережиток и никто не следит за тем, пришел ты отрабатывать или нет. А у нас в Озерках это, говоря по-умному, краеугольный камень образования!

Год назад, когда меня подрядили перетаскивать никому не нужные кирпичи на заднем дворе из одной кучи мусора в другую, я вдруг подумал: «А неплохо бы было, если бы сейчас вот то ведро, в котором я таскаю всю эту дрянь, вдруг вспыхнуло и оплавилось!»

Я посмотрел на него так, будто бы и вправду собираюсь с ним разделаться. Представил, что, например, обливаю бензином или насыпаю до краев толом… При этой мысли я отошел от него подальше. В тот момент я думал, что оно и вправду может рвануть. Я поднял руку: на старт, внимание, ма-а…

Я отскочил и зарылся головой в кучу листьев. Вдруг я сообразил, что выставляю себя полным идиотом: валяюсь тут в мусоре по уши, в сапера вроде играю на старости лет.

Надо мной что-то тяжело хлопнуло. Меня обдало волной теплого воздуха. Я приподнял голову. …Ведро разнесло на мелкие жестяные лоскуточки…

Я ошарашенно огляделся. Рядом со мной, в паре шагов, тлел черный круг, вся трава, веточки и другая ерунда, которая была в нем, выгорела.

В тот день, я помню, меня освободили от лишних трех часов отработки.

С тех пор у меня иногда стали получаться всякие штуки: я был в походе с байдарочниками и буквально в секунду развел им костер из отсыревших дров. Они тогда подумали, что это просто фокус, но зауважали! Другой раз нахулиганил — поджег учебник по алгебре. А так ему и надо!

Но вот однажды гулял я с одной девчонкой из шестого класса, начал трепаться, что я умею без спичек вещи поджигать, как учебник сжег, рассказал. Она так на меня смотрела! Говорит, ты, наверное, круче Копперфильда! Попросила поджечь что-нибудь.

Я гляжу — на дороге здоровая ветка валяется, ветром сбило. Я на нее смотрел, смотрел… У меня раньше всегда получалось, если чувствую, что надо… А тут — никак. Смотрю, смотрю, и никакого толку, как будто контакт перегорел.

Дальше что? Да ничего. Говорит, вы все, мальчишки, врете только хорошо…

Потом своим пытался показать — тоже ничего не вышло. Отец дал подзатыльник, говорит, валяй, уроки лучше учи. Телик запретил смотреть. Неврастениками, мол, растете, только в ящик и можете пялиться, пошел бы лучше в огороде забор поправил. Большой уже, вроде того. Мы же в частном доме живем, по хозяйству много работать приходится.

А теперь у нас построили новую школу. Работищи — непочатый край. Вот я сидел и думал, не поджечь ли мне черенок у лопаты. Больно уж не люблю я в земле ковыряться. Если бы вот починить что-нибудь…

— Слышь, парень!

Я оторвался от созерцания черенка, который уже начал нагреваться в руке, и поднял глаза. Передо мной стояла девчонка, здоровая такая, с большим алюминиевым ведром.

— Дай-ка сюда твою лопату!

Мне не жалко! Бери, пожалуйста!

Она крепко ухватила лопату за черенок, положила свое ведро на камень и несколько раз стукнула лезвием по ручке. Тут я заметил, что ручка была погнута и вываливалась из ушек ведра.

— Давай я! — сказал я немного сердито. Мужское же дело!

Но девчонка ловко согнула ручку и починила ведро в несколько секунд совершенно без моего участия.

— Спасибо. Работай, работай, одноклассник! — крикнула она мне, уходя.

Это с такой мне учиться?!

— Меня Игорь зовут! — крикнул я ей вслед обиженно. Одноклассник! Ха!

— А меня Катя! — еще раз обернулась она.

Катя ее зовут! Ну и что!

Я бросил свою лопату на землю, и ее черенок загорелся просто-таки синим пламенем.

— Квасцов!

Квасцов — это моя фамилия.

И на мою голову как из-под земли явился куратор. Моего нового мучителя звали Юрий Германович, и он очень трепетно относился к «пятой трудовой четверти». Вообще эта «четверть» — свинство. Август на дворе, последний нормальный месяц, да еще и последняя его неделя, между прочим.

— Мне говорили, — принялся с места в карьер ругаться он, — что ты занимался подобными вещами. Где у тебя спички, зажигалка?

Если мне действовать на нервы, я бываю очень невоспитанный.

— Я некурящий, — отвечаю ему невежливо так.

— Ты чем черенок от лопаты казенной спалил, а? Думаешь, у школы много денег на черенки для лопат?!

Я ничего не отвечал. А что тут возразишь?

— Еще раз такое сделаешь — пойдешь за родителями, понял?

— По-онял, — протянул я угрюмо.

Юрий Германович отвесил мне легкий подзатыльник и ушел дальше командовать. А я заметил, что позади нас стоит и наблюдает за нами один парень. Странный какой-то. В очках. На отработку, в грязи копаться, явился в рубашечке эдакой. Причесан весь, в парикмахерской как будто вчера был.

Я, конечно, не гоблин, книжки тоже читаю, антенну недавно сам дополнительную поставил — чтоб еще два канала ловила. Но этот парень выглядел так, словно он программист или самый главный начальник.

— Макс, — сказал он сдержанно и руку подал, — вы Игорь? Я знаю, мы с вами будем учиться в одном классе. Я списки смотрел.

Я сразу почувствовал к нему уважение. Заходит в учительскую, списки читает. Наверное, родители у него — не просто так, кто-то из важных. Интересно, чего он тогда не в большом городе?

Макс поглядел на меня оценивающе и сказал, как будто мысль свою отметил:

— Будем на «ты»?

— Понятное дело.

Еще немного подумал и спросил:

— Ты уже давно умеешь вещи поджигать?

— Год, — ответил я, не задумываясь, кто он такой и почему все это выспрашивает.

— Дело в том, — продолжил Макс с тем же значительным видом, — что в нашем классе уже трое людей с такими же способностями. Я имею в виду некие метафизические возможности.

Я мучительно соображал, как бы узнать значение этого умного слова. Я бы в лепешку расшибся, но не спросил напрямую.

— Метафизические — в данном случае, действующие за гранью нашей реальности, — отчеканил Макс, как будто услышал все мои мысли. А вдруг и вправду услышал? Он же сказал, что нас, таких чудиков, тут несколько. Вполне возможно, что он и есть один из нас, мысли читает.