Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Обширная программа, – заметила Сильви. – И много в ней членов?
– Миллион обладателей черных поясов, рассеянных по свету, – ответил Натан.
– Похоже, вы знакомы с предметом, – сказал Санако.
– Это касается будо.
– А догадайтесь, кто состоит в Бутоку Каи?! – воскликнул Санако, уткнувшись носом в компьютер.
– Зять императора Хирохито, – сказал Натан.
– Да, но еще кто?
Он подождал несколько секунд, потом сам дал ответ:
– Курумаку и Ивасаки.
Натану было известно первое имя, Сильви ни одно. Санако знал оба.
– Курумаку – крупнейший якудза нашего времени, – сказал он. – Легенда. Богач, преступник и филантроп в одном лице. У меня тут как раз его физиономия перед глазами. Два фото, одно антропометрическое, сделано в тюрьме Сугамо, а другое в тот момент, когда он целовался с Папой Римским. Послушайте-ка его биографию. Император по сравнению с ним бедняк, Аль Капоне – шпана, а Ганди – турист. Мы говорили о больших вояках, ну так он был самым крупным. Набрал настоящую личную армию в пятнадцать тысяч ополченцев и грабил Маньчжурию, Монголию и Китай. Обзавелся даже собственной авиацией. Параллельно своим мафиозным делишкам занимался политикой. Был ультранационалистом, бахвалился даже, что он – самый богатый фашист в мире. В тысяча девятьсот тридцать девятом году он связался с Муссолини и устроил шествие своих ополченцев в черной униформе. В тысяча девятьсот сорок втором был избран в Диет[21]… После войны его судили как преступника класса А и приговорила к заключению. Но оказалось, что в нем нуждается ЦРУ. И вот, в обмен на освобождение, американцы предложили ему бороться с коммунизмом и восстанавливать Японию. Курумаку, знакомый со шпионажем, опять возглавил свою испытанную частную армию и подчинил себе политические, мафиозные и военные группировки. Стал ключевой фигурой в восстановлении страны, финансировал либерально-демократическую партию, влиял на избрание премьер-министров, в том числе и Сато, будущего лауреата Нобелевской премии мира. Богатство дало ему политическую власть, а та еще больше умножила богатство. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году он вступил в Бутоку Каи вместе с тогдашним премьер-министром и… с Ивасаки, президентом «Мицубиси».
До Сильви вдруг дошло, какое отношение все это имеет к расследованию. Санако продолжил:
– В шестидесятых годах друзья Курумаку – это ЦРУ, Сока Гаккаи,[22] Чан Кашли, преподобный Мун. Вместе с двумя последними Курумаку основал WALC, всемирную антикоммунистическую лигу, устраивал военные вмешательства в Южной Америке и Азии, облегчил свержение Сукарно в Индонезии, поддерживал Маркоса на Филиппинах.
– И это, по-вашему, филантроп?
– Как раз подхожу к этому. В семидесятые годы он, словно по волшебству, вдруг пустился в гуманитарные и благотворительные акции. И отнюдь не наполовину. Создал фонд со сказочным бюджетом, который вскоре стал делать самые крупные пожертвования на неотложные нужды ООН. Взамен японцы были избраны в руководство Всемирной организации здравоохранения и ЮНЕСКО. В Женеве, в холле ВОЗ попросту поставили статую Курумаку. Его фонд выделил миллионы долларов на программу искоренения проказы, софинансировал вместе с Джимми Картером сельскохозяйственную программу для стран Африки, программы по охране окружающей среды, такие престижные университеты, как Йель и Принстон, и так далее. Короче, настоящий поборник добра, снискавший многочисленные почетные награды, в том числе медаль Мира, присужденную Организацией Объединенных Нации.
– Опять фигурируют «Мицубиси», американский президент и ООН, – заключила Сильви.
– Сегодня ни Курумаку, ни Ивасаки нет в живых, – сказал Санако, поднимая голову от своего компьютера. – Но у них есть наследники.
– Которые, похоже, интересуются двумя нашими мотоциклистами, – добавил Натан.
– Они ищут Суйани.
– Между этими владыками мира и Мак-И – пропасть.
– Куда целиком поместится все человечество.
69
Натан выторговал освобождение Лин Ли. Поручился за нее и привел довод, что на свободе она им будет полезнее, поскольку знает одну из похищенных и даже вела собственное расследование. Капитан неохотно уступил, потому что сам нуждался в помощи Лава.
– Как спать будем? – спросила Сильви, входя в холл отеля «Сакура».
– Лин остается с нами.
Натан пропустил обеих женщин вперед, а сам потребовал ключ у портье.
– Вы разделите кровать, – сказал он в лифте. – А я лягу на полу.
– Почему не она?
– Последние дни Лин провела в больнице, угодила под водопад и в тюрьму. Немного удобств ей не помешает.
– Я вам не слишком нравлюсь, верно? – спросила Лин.
В обществе молодой женщины Сильви становилась сама не своя, взрывалась, теряла выдержку. Она чувствовала, что Лин небезразлична Натану, И это ее бесило.
– Звоню Тайандье, – сказала она, взглянув на свои часы.
– Пусть надавит на президента, чтобы выяснить, точно ли Аннабель была его любовницей.
Лин фыркнула. Натан заключил из этого, что гипотеза не выдерживает критики.
– Кто тогда был любовником Аннабель? – спросил он ее.
Сильви смотрела на них, словно что-то пропустила.
– Тот, у кого огромная власть.
– Больше, чем у французского президента?
– Да.
– Кто же он?
– Не знаю.
– И вы говорите это только теперь? – возмутилась Сильви.
– Я ничего не говорю.
– Звоню Тайандье.
Лин отправилась под душ и вышла из ванной нагишом. Натан перевел взгляд на Сильви, сосредоточившейся на своем телефоне.
– Я лягу на полу, – сказала Лин. – Так будет лучше для всех.
– Исключено. Прикройся, а то простудишься.
Она натянула майку и трусики и скользнула под одеяло. Сильви положила трубку.
– Кристиан поговорит с президентом, но нет никаких гарантий, что ему удастся что-то разузнать.
– Пускай и Музес сделает то же самое.
– Я ему уже сказала.
– Хорошая инициатива.
– Пойду приму душ.
Это прозвучало как приглашение. Услышав звук текущей воды, он вошел в ванную, разделся, отодвинул плексигласовую шторку и прильнул к Сильви. И немедленно получил заряд тестостерона от соприкосновения с ее мягкой намыленной кожей.
– Может, предпочитаешь присоединиться к ней в постели? – сыронизировала она.
– Потом.
Он гладил ее бедра, груди, словно хотел вылепить ее тело, вспенивая гель и заставляя пульсировать кровь. Жидкости смешивались в облаке пара, которое возносило их на седьмое небо.
70
Натан оставил Сильви и Лин, заснувших в большой кровати, и вышел подышать токийским воздухом, прежде чем его снова разбавит углекислый газ. В парке Хибия пожилые японцы уже танцевали спозаранок балет тай-цзи-цюань. Остановившись рядом с прудом, он тоже сделал несколько упражнений, расслабляя тело и впитывая энергию из земли, пока она не брызнет с кончиков пальцев.
Потом отправился в полицейский участок и выпил кофе, дожидаясь Санако. Сразу по прибытии капитан велел доставить Мак-И в комнату для допросов. Руки в наручниках были соединены за спиной. Они усадили его на неудобный табурет.
– Из какой ты семьи? – спросил Санако.
– Инагава Каи. Закурить дадите?
– Ответь сначала на вопросы, тогда еще и кофе получишь. Признаешь, что похитил Кенджи и Хиноширо?
– Да.
– Зачем?
– Я исполнитель.
– Куда ты их доставил?
– Никуда.
– Хватит заливать.
– Мы их сунули в фургон, который ждал снаружи.
– И куда повезли?
– Моя работа на этом закончилась.
– Что делал потом?
– Пошел в массажный салон.
– Кто твои двое сообщников?
Мак-И умолк, как только дело дошло до имен.
– Они из Бутоку Каи?
С проворством обезьяны задержанный подпрыгнул и поджав ноги, пропустил под ними из-за спины скованные руки. И был перехвачен Натаном, который вновь пригвоздил его к табурету. Санако даже моргнуть не успел.
– Что за игры, Мак-И? Наша компания надоела?
– Просто хотел показать вам свою правую руку. Видите, одной фаланги не хватает. Если заговорю, потеряю остальное.
Натан отпустил его шею.
– Ты уже заговорил. Назвал Бутоку Каи.
– Вы меня вынудили.
– Можно и повторить.
– Тут не массажный салон. Там вы меня врасплох застали. А тут хоть обе руки переломайте, ничего не скажу.
– Кто заказал похищение мотоциклистов – Бутоку Каи или Инагава Каи?
Никакого ответа.
– Можем пустить слушок, что ты выдал Бутоку Каи.
Санако приблизился к нему и снял наручники.
– Полиция засунет нос в их дела. И устроит там такой бардак, что ты станешь козлом отпущения для девятисот тысяч черных поясов. Вот, свободен. Можешь идти.
– Если вы это сделаете, я покойник.
– Ты в любом случае в проигрыше, ты же восемь-девять-три.[23]
– Что вы предлагаете?
– Выслушать меня. Я тебе расскажу, как было дело. Пока я ошибаюсь, ты останешься сидеть. Как только угадаю, встанешь и выйдешь в дверь. И я забуду твое имя. Уловил, как тебе повезло, восемь-девять-три?
