Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Человек и природа вполне могут сосуществовать в гармонии, – заключил Анко стандартную речь, достойную информационного стенда.
– Я не чувствую в вас слишком уж большой убежденности, – признался Натан.
– Окружающая среда – блажь Суйани.
– Но не ваша?
– Я в отделе маркетинга «Мицубиси» не для того, чтобы сажать деревья.
– А Суйани?
– Послушайте, господин Лав. Мир пережил необратимые изменения. Огромный научно-технический прогресс, развитие высокоскоростных транспортных средств, эволюция в области связи ускорили глобальный оборот людских и материальных ресурсов, а также информации. В основе этих изменений наша неутолимая жажда роста, обладания, контроля над окружающей средой. Homo sapiens взлетает по эволюционной лестнице, словно у него земля под ногами горит. И спускаться не желает никто, кроме нескольких наивных простачков и горстки фанатиков.
– Суйани была наивна или фанатична?
– И то и другое.
– Как вы объясните, что в двадцать четыре года ей была доверена в компании такая власть?
– У нее есть то, чего нет у меня.
Горечь все-таки прорвалась.
– Престижные дипломы?
– Женские прелести. Приглянулась боссу, вот и получила это место.
– Которое предназначалось вам.
– Я уже двадцать лет тружусь в этой лавочке.
После горечи – злость.
– И какому же боссу она приглянулась?
– Президенту МК.
– Почему вы не называете его по имени?
– Потому что у него его нет.
Сознавая, что Лав не удовлетворится этим ответом, он пояснил:
– Лучше избегать намеков на членов династии Ивасаки, которая руководит группой с самого ее создания. Они живут скрытно, поскольку не желают выставлять себя напоказ.
– Если у босса «Мицубиси корпорейшн» нет имени, его нельзя за это упрекать.
– МК – словно анонимная нация, которая управляется административным советом и президентом, еще более невидимым, чем сам император.
Оба невольно посмотрели на императорский дворец, окруженный зеленью, стенами, рвами у самого подножия «Мицубиси Содзи-билдинг».
– Как можно сравнивать предприятие со страной?
– Сегодня у транснациональных компаний больше финансовых активов, чем у большинства государств. Они стали новыми нациями, свободными от национальных ограничений.
– А сами вы «мицубисиец» или японец?
– Вам знакома концепция Амае?
– Нет, – солгал Натан.
– Круги зависимости. Японец зависит в первую очередь от круга матери, которая дала ему жизнь. Потом от второго, чуть большего, – от предприятия, с которым он связан пожизненно. Потом идет третий, еще более широкий круг его страны. Все, что находится вне, называется сото и не налагает никаких обязательств. Эта концепция, развитая социологами, неплохо действовала у нас некоторое время. Но, беспрестанно колеблясь и отступая, политики мало-помалу утратили свою легитимность и авторитет.
– И третий круг развалился.
– В пользу второго. Предприятие дает решения простые и радикальные. Оно обещает рай на земле и прямо сейчас.
– Многие люди не верят в экономический либерализм.
– Как фарисеи не верили в христианство.
– И кто же новоявленный Иисус?
– В этот раз распинать будет некого.
– Босс M К один из апостолов?
– Вероятно.
– У Суйани была с ним связь.
– Возможно.
– И ее похитили как раз для того, чтобы нанести удар по невидимому президенту?
– Ваша догадка не лишена логики.
– Мне надо с ним встретиться.
– Я же вам говорю, труднее встретиться с императором. С тех пор как я здесь работаю, я его ни разу не видел. Понятия не имею, как он выглядит. Впору задаться вопросом – а существует ли он вообще?
65
Поздно вечером Натан и Сильви присоединились к Санако в его кабинете. Вкратце подвели итоги. К удивлению Сильви, капитан бегло говорил на английском. Согласно показаниям работников Токийского банка, аварийный выход не открывался со времени пожара, случившегося год назад. Затем Сильви сообщила о проблемах Тайандье и Музеса. У первого на руках оказалось сразу два дела и куча начальства в придачу, вплоть до президента республики. У второго, похоже, дело пытался оттягать сам директор ФБР. Музеса особенно интересовал «Чейз Манхэттен банк» и еще «Билдерберг-груп», самая могущественная из сетей влияния. Натан в свою очередь подытожил все, что оказалось общего у шести жертв, похищенных в Париже, Вашингтоне, Токио, Нью-Йорке, Каире и Москве: дождь, красивая внешность, заботы о мире, адюльтер, имена со слогом «ан», живопись, блюз, доступ во влиятельные круги, престижные дипломы, экология…
Санако допил свое саке и взял слово:
– Означает ли это, что, слушая прогноз погоды, надо приглядывать за блестящими, симпатичными и привлекательными молодыми женщинами, которые крутятся в сферах власти, страстно увлечены искусством и у которых в имени есть слог «ан»?
– Интересны не сами жертвы.
– Кто же тогда, похитители?
– Те, кто пускает их в свою постель.
– Поясните.
– У нас президенты трех из пяти стран, имеющих постоянное членство в Совете Безопасности ООН, президент одной из пяти самых крупных транснациональных компаний, президент «Билдерберг-груп» и «Чейз Манхэттен банка». Только Кэтлин Моргенсен не президент, но она вполне способна однажды им стать.
– Нет никаких доказательств, что все эти девицы побывали в их постели. В частности, у Кэтлин Моргенсен.
– Это доказано насчет Элианы Кортес и Иваны Невской.
– Почему вы думаете, что и с остальными то же самое?
Все они – неотразимые обольстительницы.
– Что предлагаете?
– Есть еще две страны, постоянные члены Совета Безопасности ООН. Надо побольше разузнать о частной жизни их руководителей. Составить список самых крупных транснациональных компаний и проверить, не работают ли там такие девицы, как Суйани или Элиана. А главное, собрать всех шестерых президентов, которых затронули эти исчезновения, чтобы сопоставить их показания.
– Даже Генеральному секретарю ООН не удалось бы собрать их вместе.
– Он прав, Натан, – согласилась Сильви.
– Думаю, мы слишком рано забросили еще один след – тех двоих мотоциклистов, – сказал Санако. – Задирая голову вверх, забыли про улицу.
– Что еще вы хотите из них вытянуть? – спросил Натан.
– Хочу быть уверен, что они – не та пара деревьев, за которой прячется лес.
66
Винченцо завязал платок на глазах Стефании и скользнул дрожащими руками по обнаженным плечам молодой женщины.
– Не шевелись, – приказал он.
Тишина окружала уединенную ферму в сицилийской глуши, к востоку от Корлеоне. Стефания различила звук шагов, шорох, запах туалетной воды, металлические звуки.
– Что там?…
– Тсс! – сказал Винченцо, сжимая затылок той, что теперь целиком оказалась в его власти.
Преследуемый четырьмя сотнями полицейских и карабинеров, заочно осужденный уже более сорока лет назад, Винченцо Баррано был, по словам судьи Фальконе, «одной из самых кровавых тварей в коза ностра». А после шумного ареста Тито Риины, он стал капо ди mymmu копи – крестным отцом всех прочих главарей. Агрессивный, нахальный, грубый, жестокий, мстительный, но осторожный. Он был в бегах с 1963 года, что не помешало ему усердно трудиться над усилением организации, чтобы сделать спрута еще более грозным. Регулярно менял укрытия, лицо, имя, группу крови. Известен был только его возраст – что-то около семидесяти одного года, Интерпол располагал лишь старым фото, обработанным на компьютере, от чего было мало проку, поскольку программа не учитывала изменения из-за пластических операций. Никто не знал, как Винченцо Баррано выглядит сегодня. Никто, кроме его сына Эмилиано, любовницы Стефании и троих подручных, которые сейчас суетились перед ним.
Помимо двух тысяч убитых в войне, которую он развязал в конце семидесятых, в активе Баррано имелось еще два крупных достижения. Ему удалось сделать мафию столь же скрытной, как и он сам, утвердив культ секретности и кровного родства, что затрудняло жизнь доносчикам. А вторым его подвигом был тайный сговор с миром политики и бизнеса. С помощью союзов, слияний, коррупции и ликвидации спрут распростер свои щупальца по всему миру, пользуясь глобализацией. Никогда еще мафия не была столь могущественна, она теперь строила целые империи, пользуясь мобильностью экономики, привлеченной быстрой и легкой наживой, развивала свои собственные транснациональные компании, проникая в лоно государственных структур. Валовой криминальный сбор превосходил сегодня тысячи миллиардов долларов в год. Двадцать процентов мировой коммерции. И Баррано был одной из ключевых фигур в этих преступных организациях, которые распоряжались планетой на паях с правительствами и транснациональными предприятиями.
Он втянул в себя аромат кудрявых волос Стефании. Девушка заняла место его покойной супруги, осветив сумерки его отшельнической и спартанской жизни. Кроме красоты, доброты и молодости она обладала качеством, к которому он был чувствительнее всего: верностью. Он прекрасно видел, что она волнует и его сына. И легко могла бы завести с ним интрижку, но вела себя сдержанно, хотя по возрасту молодые люди гораздо больше подходили друг другу. Стефания питала по отношению к патриарху безграничное восхищение. Потому-то он и не хотел разочаровать верную любовницу в день ее двадцатипятилетия.
