Побег (ЛП) - Кэмпбелл Нения

Для Гэвина обычно этого хватало.

Ее взгляд упал на полку. В мыльнице лежали две шахматные фигуры. Она уставилась на них, узнавая. Белый король и черная пешка.

От этого зрелища у нее закружилась голова. Гэвин оставил для нее похожую картину в гостинице «Пеннироял». Черная королева с гвоздем, вбитым туда, где должно располагаться ее сердце. Эти фигуры не помечены, но понижение в должности очевидно. Она стала пешкой. Гэвин сам сказал ей об этом, сразу после того, как показал, насколько она на самом деле бессильна.

Но откуда Лука мог знать об этом? Что-нибудь из этого? Мысль о том, что они будут сравнивать записи, обмениваясь ими, как карточками, нетрудно представить, хотя от этого Вэл стало плохо. «Семья, которая убивает совместно, — подумала она, задыхаясь. — О боже».

«Может быть, он жив».

Эта мысль пришла к Вэл непрошеной, пронзив ее знакомым ужасом.

Она думала об этом так много раз, снова и снова. Каждый раз она видела сероглазого мужчину, который смотрел на нее слишком пристально. Каждый раз, когда происходило что-то ужасное и необъяснимое. Каждый раз, когда ей снился один из тех снов, от которых у нее перехватывало дыхание и она чувствовала себя преследуемой, когда прикасалась к себе в темноте.

Но нет, она убила его. Должна была убить. Потому что, если она каким-то образом этого не сделала, последствия будут серьезными. За ее предательство в бассейне он организовал отвратительную игру с психологическими пытками. Она все еще помнила выражение гнева в его глазах, который горел слишком жарко, чтобы быть простым жестокостью.

Если он жив…

Она взяла шахматные фигуры, взвешивая их в руке. Они были из дешевого пластика, такие можно купить в любом детском наборе. У Гэвина были намного лучше.

«На этот раз, однако, гвоздя нет», — подумала она, проводя большим пальцем по короткой ножке черной пешки. Ее губы сжались, что вызвало еще одну тупую боль.

Кто-то — Лука — пытался разыграть ее.

«На этот раз никаких пугающих записок? — Она сжала фигурки в кулаке, сжимая до боли. — Боюсь, придется приложить больше усилий, если вы хотите переплюнуть гроссмейстера. — Не зная, что с ними делать, она сунула их в карман своего пальто. — Пошел ты, Лука».

Но с другой стороны, она уже сделала это.

Лицо Вэл потемнело. Она сложила руки на груди, оглядывая грязную ванную. Мусорная корзина пуста. Нет никаких следов. Как будто Луки тут никогда и не было.

Удивительно…

Медленно, словно в амнезии, Вэл подошла к душу и включила воду, поворачивая кран до тех пор, пока он не стал горячим и металл не обжег ей руку. Она позволила ему хлестать, пока пар не наполнил ванную густыми клубящимися облаками.

Зеркало запотело, став непрозрачным. За исключением того места, где палец прочертил единственное слово неровными, сердитыми буквами.

Мат.

Вэл закрыла кран и уставилась на буквы. Смотрела до тех пор, пока они не расплылись у нее перед глазами и капли воды не начали стекать с них ручейками по стеклу.

Затем она упала к унитазу, и ее рвало до тех пор, пока она не почувствовала во рту только кислоту.

***

Сославшись на украденный телефон — это проще, чем объяснять, что у нее нет Интернета, — Вэл спросила у администратора на стойке регистрации дорогу из гостиницы. Это был тот же мужчина, что и прошлой ночью, тот, кто видел, как она вошла с Лукой. Голосом, полным неодобрения, он сказал ей, что они в Норт-Бич. В милях от того места, где она жила.

— Спасибо, — решительно сказала Вэл, позволяя своему страданию излиться через это слово. Прогулка сюда показалась ей долгой, потому что длилась часы, и теперь ее ждали еще несколько в обратную сторону.

Ее тошнило, ноги болели, Вэл тащилась по холмистым дорогам, плотно закутавшись в пальто. Вскоре она покрылась легким, туманным потом и тяжело дышала. Каждый вдох приносил с собой кислый привкус желчи. «Шах и мат», — подумала она.

Несмотря на превышение своего бюджет в этом месяце, Вэл села в один из городских автобусов. Через проход пожилая женщина, завернутая во фланелевое одеяло, подозрительно смотрела на нее, когда она платила за проезд. Вэл обратила всю силу своего усталого, яростного взгляда на женщину, пока та не отвернулась. Верно. Отвести взгляд.

Она устроилась в задней части автобуса. Там воняло, но совсем немного. «Похоже, собирается дождь», — подумала она, поворачиваясь, чтобы выглянуть в грязные окна. Но с другой стороны, здесь всегда кажется, что будет дождь. Облака могли сгореть к полудню, но они всегда возвращались, как часы, приносимые приливом.

Вэл вышла на остановке в Миссии, ближайшей к ее дому. Та самая, что чуть дальше по улице от Нойсбриджа. Она подумала, что несколько пассажиров, возможно, действительно повернули головы, чтобы посмотреть, как она уходит. При виде этого медленного поворота их шей, как у хищных птиц, у нее мурашки побежали по коже. Она выскочила из автобуса и больше не дышала, пока он не отъехал с пронзительным визгом, когда металлические столбы на крыше ударились о электрические кабели.

Вэл направилась к своей квартире. Высокие пальмы склонялись против ветра, листья летели по улице со звуком, похожим на звук полых костей. Откуда взялись листья? Там не было деревьев. Она вздрогнула, и ей показалось, что шахматные фигуры в ее кармане стали тяжелее, как будто каждая из них весила по пять фунтов.

Она сунула руку в карман, чтобы прикоснуться к ним, и с тихими щелчками сбила короля и пешку вместе. Вэл нервничала больше, чем один из тех наркоманов, которые толпились вокруг станции, но, казалось, не могла остановиться. Фигурки были холодными, настоящими. На ее татуированном запястье не хватало нескольких браслетов. Теребила, пока они не сломались? Иногда она находила следы пластика под ногтями, хотя сейчас они были чистыми.

«Я должна их выбросить», — подумала она, зная, что, скорее всего, не сделает этого. Она надеялась, что браслеты не валялись в том дешевом мотеле. Мысль о том, чтобы оставить часть себя в этом месте, вызывала тревогу. Она потянула их на место, и розовый порвался.

Вэл позволил ему упасть на землю, где он скатился в канаву. Теперь она находилась совсем рядом со своей квартирой. С тихим вздохом облегчения она порылась в сумочке и обнаружила еще один сюрприз. Ее ключ от квартиры, как и браслеты, тоже пропал.

«Нет! — подумала она, не веря своим глазам. — Где он?»

Она пошарила еще раз, надеясь увидеть знакомый блеск, но это была маленькая сумочка. — «Я что, уронила его?» Она задумалась, в отчаянии вспоминая долгую, изнурительную прогулку. Но нет, она бы наверняка услышала звон.

На самом деле — она даже не могла припомнить, как вообще положила ключ в сумку. Она выпила уже третий бокал вина, когда пошла куда-то с Джеки и Мередит. После четвертого, плюс то, что Лука положил в ее воду, она почти ничего не помнила.

«Может быть, ключ все еще в моей комнате. О боже, я надеюсь, что он все еще в моей комнате».

Потому что другая альтернатива — что она уронила его или что кто-то взял ключ — слишком ужасна, чтобы даже думать об этом прямо сейчас.

Вэл дрожащей рукой достала телефон и написала обеим своим соседкам. «Может кто-нибудь из вас впустить меня? Забыла взять с собой ключ».

Она ждала на улице, дрожа от холода, около пяти минут. Затем Вэл услышала, как открылась дверь, и Джеки спустилась по лестнице к воротам, одетая в спортивные штаны и старую футболку с рисунком. Ее глаза распахнулись от удивления, когда она мельком увидела Вэл.

— Что с тобой случилось?

О, точно. Она выглядела дерьмово.

— Ничего, — пробормотала Вэл, прикрывая рот рукой. — Не беспокойся об этом.

Но Джеки явно беспокоилась.

— Ты в порядке?

— Я в порядке.

— Ты не выглядишь хорошо.

— Я в порядке.

Джеки закусила губу, бледная и неубежденная. Она больше ничего не сказала, когда Вэл последовала за ней обратно в их квартиру. Внутри было почти тепло. Мередит стояла у плиты, готовила, и запах готовящегося мяса и специй заполнил всю комнату.