Харлан Кобен - Всего один взгляд
— Слушаю.
— Не буду делить новости на плохие и хорошие. Тебе сначала какие — странные или очень странные?
— Давай странные.
— Не могу связаться с Гусом по его ссаной линии — он не отвечает на звонки. Постоянно попадаю на автоответчик.
Будто нарочно, в проигрывателе зазвучало «Содрогание». Руки Грейс остались лежать на руле симметрично. Она двигалась по средней полосе, продолжая сохранять максимально разрешенную скорость. Справа мимо нее проносились машины.
— А очень странные?
— Помнишь, как мы пытались отследить звонки Джека за двое суток?
— Да.
— Так вот, я позвонила в компанию — оператор сотовой связи, сказала, что я — это ты. Ты ведь не возражаешь?
— Нисколько.
— Так вот… Ладно, не важно. Единственный звонок, который Джек сделал с сотового за последние три дня, — это вчера тебе на твой мобильный.
— Когда я была в полиции?
— Да.
— А что в этом странного?
— Ничего. Странное начинается на вашем домашнем телефоне.
Пауза. Грейс вела машину по шоссе Меррит со всей безупречностью.
— А что с домашним?
— Ты в курсе, что Джек звонил своей сестре в офис? — уточнила Кора.
— Да. Я же нажала повторный набор.
— Как, еще раз, зовут его сестру?
— Сандра Ковал.
— И эта Сандра Ковал сказала тебе, что ее на работе уже не было и что они с Джеком не разговаривали?
— Да.
— Телефонный разговор длился девять минут.
Дрожь пробежала по телу Грейс. Она сделала усилие, чтобы не выпустить руль.
— Стало быть, она солгала.
— Получается, да.
— Так что же Джек ей рассказал?
— И что она ему ответила?
— И почему она лжет?
— Слушай, мне жаль, что все так вышло… — начала было Кора.
— Отчего ж, это к лучшему.
— Как так?
— Это ниточка. До сих пор Сандра была тупиковой версией. Теперь мы знаем: каким-то боком она все-таки причастна.
— И что ты будешь делать?
— Не знаю, — отозвалась Грейс. — Наверное, позвоню ей снова и спрошу, в чем дело.
Они попрощались, Грейс нажала отбой. Она ехала, прокручивая в голове различные сценарии. В плейере заиграли «Проблему». Впереди показалась заправка «Эксон». В Нью-Джерси не было самообслуживания, и Грейс несколько секунд просидела в «саабе», пока сообразила, что бензин придется наливать самой.
Она купила в мини-маркете бутылку холодной воды, а сдачу бросила в банку для сбора пожертвований. Ей хотелось получше обдумать новую ниточку, протянувшуюся к сестре Джека, но на глубокий анализ не было времени.
Номер юридической фирмы «Бертон и Кримстейн» Грейс помнила. Достав телефон, она набрала ряд цифр. Трубку сняли через два звонка; Грейс попросила соединить ее с линией Сандры Ковал и удивилась, когда ответила сама Сандра:
— Алло?
— Вы мне солгали.
В трубке повисла пауза. С бутылкой воды под мышкой Грейс шагала к машине.
— Разговор длился девять минут. Вы с Джеком разговаривали.
Молчание.
— Сандра, что происходит?
— Не знаю.
— Зачем Джек вам звонил?
— Слушайте, я кладу трубку, и не пытайтесь мне больше звонить…
— Сандра!
— Вы говорили, что Джек вам уже позвонил?
— Да.
— Мой вам совет — дождитесь, пока он позвонит снова.
— Я не прошу ваших советов, Сандра. Я хочу знать: что он вам сказал?
— По-моему, вы должны прекратить.
— Что прекратить?
— Вы сейчас на мобильном?
— Да.
— А где вы?
— На заправке в Коннектикуте.
— Где?!
— Сандра, я хочу, чтобы вы меня выслушали. — В трубке послышался оглушительный треск. Грейс пришлось переждать. — Вы последняя, кто говорил с моим мужем до его исчезновения. И вы мне солгали. И по-прежнему не хотите открыть содержание разговора. Почему я должна вам что-то отвечать?
— Справедливо. А теперь послушайте меня, Грейс. Я сейчас повешу трубку, а вам настоятельно советую: поезжайте домой и позаботьтесь о детях.
Связь оборвалась. Грейс уже сидела в машине. Она нажала повторный набор и попросила соединить ее с офисом Сандры. Никто не ответил. Она попробовала снова — то же самое. Что теперь? Снова к ней съездить?
Через две мили после заправки Грейс увидела указатель — «Центр социальной поддержки „Звездный свет“». В годы ее детства и юности дома престарелых размещались в кирпичных неоштукатуренных одноэтажных зданиях — яркий пример преобладания содержания над формой, — напоминавших… начальную школу. Увы, жизнь циклична: все начинается в таких вот зданиях и там же заканчивается. Виток, виток, еще виток, круг замкнулся.
Но центр социальной поддержки «Звездный свет» напоминал трехэтажную гостиницу в псевдовикторианском стиле — с башенками, террасами, нарисованными ярко-желтой краской дамами прежних времен, правда, с безобразным алюминиевым сайдингом. Газон был ухожен настолько, что казался ненатуральным, пластиковым. Здешней обстановке пытались придать веселенький, жизнерадостный вид, но перестарались, эффект получился как от «Диснейленда» в Эпскот-центре — прелюбопытная копия, которую, однако, нельзя принять за оригинал.
На крыльце-террасе в кресле-качалке старуха читала газету. Она пожелала Грейс доброго утра; та ответила и толкнула дверь. В вестибюле явно старались воссоздать обстановку отеля минувшей эпохи: повсюду висели картины маслом в безвкусных рамах — таких полно на распродажах «Холидей инн»: все по девятнадцать долларов девяносто девять центов. Сразу становилось понятно — это репродукции классических работ, даже если вы никогда не видели ни «Завтрака гребцов» Ренуара, ни «Ночных ястребов» Хоппера.
В холле было неожиданно многолюдно: он был полон стариков разной степени полуразрушенности. Одни передвигались без помощи, другие ковыляли, кто-то — опираясь на трость, кто-то с помощью костылей, остальные сидели в инвалидных креслах. Большинство обитателей «Звездного света» держались бодро; меньшинство мирно подремывали.
Холл был чистым и светлым, но здесь чувствовался запах старости: так пахнет древний заплесневелый диван. Запах пытались заглушить вишневыми ароматизаторами в виде деревца, которые любят вешать в такси, но некоторые амбре не перебить ничем.
Единственная молодая особа здесь — девушка лет двадцати с небольшим — сидела за письменным столом того же стиля, что и вся обстановка, но по виду купленного в «Бомбей компани». Она приветливо улыбнулась Грейс.
— Доброе утро, я — Линдси Барклай.
Грейс узнала голос вчерашней собеседницы.
— Я приехала к мистеру Додду.
— Бобби у себя. Второй этаж, комната двести одиннадцать. Я вас провожу.
Линдси была привлекательна прелестью молодости. Так энергично и улыбчиво держатся исключительно невинные девушки и вербовщики некоего культа.
— Вы не возражаете подняться по лестнице? — спросила она.
— Отнюдь.
Попадавшиеся навстречу им обитатели «Звездного света» останавливались и здоровались. Линдси находила минуту для каждого, радостно отвечая на приветствия. Игра на публику, не без цинизма отметила Грейс. Однако Линдси всех знала по именам и не скупилась на теплые фразы, отчего старики на глазах расцветали.
— У вас здесь в основном женщины, — сделала заключение Грейс.
— Когда я училась в школе, нам говорили, что в домах престарелых женщин в пять раз больше, чем мужчин.
— Ничего себе…
— Да. Бобби шутит, что всю жизнь мечтал попасть в малинник.
Грейс усмехнулась.
Линдси махнула рукой:
— О, это лишь разговоры. Его жена — он зовет ее «моя Моди» — умерла почти тридцать лет назад, и с тех пор Бобби, по-моему, не взглянул ни на одну женщину.
Они замолчали. Коридор был выкрашен зеленым и розовым, стены увешаны узнаваемыми работами: репродукции Нормана Рокуэла, собаки, играющие в покер, черно-белые кадры из кинохитов: «Касабланка» и «Незнакомцы в поезде». Грейс шла прихрамывая. Линдси заметила ее хромоту — Грейс ловила на себе ее осторожные взгляды, — но, как большинство сделало бы на ее месте, тактично промолчала.
— У нас в «Звездном свете» кварталы, — пояснила Линдси. — Мы так называем коридоры. Каждый оформлен в своем стиле, этот, например, Ностальгия. По-моему, жильцам это отрадно.
Они остановились. На табличке у двери справа было написано «Додд». Линдси постучала:
— Бобби!
Никто не ответил. Линдси нажала на ручку, и дверь открылась. Они вошли в маленькую, но удобную комнату. Справа была крохотная кухонька. На кофейном столике стояла черно-белая фотография очень красивой женщины, похожей на Лену Хорн, повернутая так, чтобы было видно и от двери, и с кровати. Даме на портрете было лет сорок, но можно было с уверенностью сказать, что снимок старый.
— Это его Моди.
Грейс кивнула, на секунду засмотревшись на фотографию в серебристой оправе, — ей снова вспомнился «ее Джек». В первый раз она допустила до сознания невозможное: не исключено, что Джек никогда не вернется. Именно об этом Грейс избегала думать с той самой минуты, как услышала звук мотора «универсала». Возможно, она никогда больше не увидит Джека, не обнимет его, не засмеется его старым шуткам и — здесь эта мысль сама просилась в голову — не состарится вместе с ним.
