Дж. Лэнкфорд - Тайный мессия
– О, спасибо, дитя. Спасибо.
Мне стало казаться, что она никогда не отпустит мою руку.
– Тунакукарибиша! – повторила она женщинам.
Она явно была на моей стороне.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Сума. Ты помнишь Бабу?
Наверное, она имела в виду старика. Я кивнула.
– Он мой дедушка. Откуда ты, Биби?
– Вообще-то я из Америки, из Нью-Йорка. Потом я жила в Италии.
Это было странно – беседовать с плодом своего воображения.
– А что такое «мчави»?
Сума не ответила, просто сердито посмотрела на старуху, которая это сказала. Я начала чувствовать себя неуютно; мне захотелось, чтобы Джесс был здесь.
Женщина вывела меня из хижины, и остальные, возбужденно переговариваясь, последовали за ней.
Я тут же поняла всю продуманность конструкции земляной хижины. Разница между быстро охлаждающимся ночным воздухом снаружи и теплом внутри явно составляла не меньше пятнадцати градусов. А когда встанет солнце, в хижине наверняка будет прохладно.
Мы стояли возле костра посреди огромного участка, границы которого отмечал круг из камней, в одном месте прерывавшийся, чтобы пропустить тропу, уходившую в остальную часть деревни. В кругу камней стояли еще две хижины под громадным деревом, под которым я очнулась; с одной из его вытянутых ветвей свисал большой барабан.
Сгустилась ночь, и я не видела такой ночи с тех пор, как ребенком жила в Мейконе, штате Джорджия. От горизонта до горизонта небо запылало звездами. Как их может быть так много? Среди звезд висела луна – бледное золото среди россыпей алмазов. Огромная облачная гряда тянулась по освещенному звездами небу, походя на туманность или далекую галактику. Потом я узнала Южный Крест и поняла, что это, наверное, сам Млечный Путь, – я никогда еще не видела его звездной пыли так ясно. Громадное африканское небо делало деревню просто крошечной, настоящее мироздание было там, наверху. На мгновение я тоже почувствовала себя огромной.
– Очень жарко. Необычно жарко для низин Мбеи, – сказала Сума.
Так вот где я!
– Я думала, это Удугу.
– Да. Удугу в Мбее. Очень жарко, потому что необычная засуха. В прошлом месяце пролилось слишком много дождей. Теперь пахотный слой смыт.
Я посмотрела на голую красную землю, на которой стояла деревня. Всего в нескольких ярдах отсюда темно-зеленой грядой поднимались джунгли. Странная засуха. Деревня выглядела в точности как на фотографии из «Нэйшнл Джеографик», которую я носила с собой давным-давно. Сэм, мой первый муж, попросил ее перед смертью. Но я не могла представить себе ночные звуки Удугу – странные пофыркивания, трели, жужжание и щебет, уханье, похожее на совиное, порой поднимавшееся до крещендо. Какая-то птица визжала, как несмазанные дверные петли, иногда ревело неведомое большое животное – все это гремело непрерывным хором за границей света костра.
Неужели, даже не видя фотографии, Джесс волшебным образом перенес меня сюда? Наверное, меня снова подводят глаза и уши.
– Этот участок принадлежит Бабу, – сказала Сума.
– Твоему дедушке?
– Да. Много лет назад он был нашим мганга ва пепо. Он сказал, что сюда явитесь ты и твой сын, но ему не поверили.
– Ум-ганга?
Сума улыбнулась:
– М-мганга. Раньше он был нашим духовным лекарем.
Встревоженная, я подумала о вуду, но не сказала этого вслух. И тут Джесс со стариком вышли из самой большой хижины, и я успокоилась. Что бы ни происходило, Джесс обо всем позаботится.
Увидев их, Сума расплылась в сияющей улыбке.
Джесс ринулся ко мне – восемнадцатилетний мальчик, счастливый видеть, что его мать снова в добром здравии.
– Теперь ты в порядке, мамочка?
– В полном. А что может быть не в порядке во сне?
Он засмеялся:
– Ты не спишь.
Я собиралась заметить, что мы только что были в аэропорту Мальпенса в Милане, поэтому эти люди и их деревня должны быть просто плодом нашего воображения, но Джесс обнял меня – и его руки были настоящими, хотя я знала, что такого не может быть. Я услышала тихий говор женщин, когда мы обнялись. Мальчик утешающе прижался щекой к моей щеке. За ним я увидела Бабу. В сравнении с большинством жителей деревни он был высоким, таким же высоким, как Джесс.
Одежда Бабу состояла из длинного темного куска материи, завязанного поперек груди и укрепленного лямками из раковин каури и бусин. Короткие волосы Бабу и его борода начали седеть. Лоб был в морщинах, но благодаря гибкому мускулистому телу он отнюдь не выглядел дряхлым. Самым привлекательным в старике были глаза – взгляд его был совершенно осознанным, не удивленным. Когда он посмотрел на меня, я почувствовала, что меня видят. Только потом меня поразило – а где остальные мужчины?
Словно в ответ на мои мысли со стороны тропы, ведущей во владения Бабу, раздались голоса. Вот и пропавшие мужчины – одетые не так, как Бабу, а в европейские рубашки и брюки. Что сталось с их традициями?
И эта деревня долгие годы была для меня символом первозданной Африки?
Человек, шагавший впереди, был моложе Бабу. Облаченный в коричневый костюм, он нес нечто вроде дубинки, похоже служившей ему палкой для ходьбы. Этой палкой он угрожающе потряс перед нами. Очевидно, мы с Джессом стали причиной конфликта. Несколько женщин, выбрав, на чьей они стороне, побежали по тропе, чтобы присоединиться к мужчинам. Я почувствовала, как Джесс взял меня за руку. Моя радость оттого, что я в Удугу, угасла, когда человек с палкой приблизился к нам.
Сума подошла ко мне и встала рядом.
– Кто это? – спросила я. – Что происходит?
– Это Баба Ватенде, наш лекарь и теперешний староста. Он говорит, что вы – злые духи, которых вызвал Бабу, и, если вы немедленно не уйдете, на нас обрушится бедствие.
Что-то блеснуло, и я увидела, что Ватенде поднял крест. Странно, что религию, которую вдохновил Джесс, теперь использовали, чтобы угрожать нам.
– Никто не видел, как вы явились, – добавила Сума.
Ах вот в чем дело! Я могла объяснить, почему я здесь, не больше, чем мог Баба Ватенде.
– А почему их имена звучат похоже?
Сума улыбнулась:
– «Бабу» означает дедушка. «Баба» – отец. Это титулы.
Надеюсь, из этого следует, что титул «Бабу» – главнее.
Мужчины двинулись по окаймленной камнями тропе, что-то выговаривая нараспев. Их голоса были глубокими и угрожающими. Я боялась спросить Суму, что они говорят. Они остановились перед круглым участком, и Бабу пошел к ним навстречу.
– Хабари, бвана, – сказал Бабу таким тоном, будто это была самая обычная ночь.
Огонь бросал отсветы на мужчин Удугу, которые носили посреди джунглей рубашки и слаксы, и на Бабу в его национальном одеянии и украшениях из раковин каури. Атмосфера была столь напряженной, что я все-таки спросила Суму, о чем идет речь.
Она улыбнулась:
– Он сказал: «Как поживаете, сэр?»
– Нзури, – ответил Ватенде.
Он держался натянуто, в его голосе слышался вызов.
С крестом в руке он напоминал мне молодого священника, который присоединился к нашей церкви много лет тому назад, когда я еще жила в Нью-Йорке. Священник был неопытен и полон страсти и страха; никому не нравились его службы, пока он не начал вести себя более непринужденно.
Сума перевела ответ Ватенде:
– Прекрасно.
Бабу посмотрел мимо Ватенде на группу мужчин.
– Давно вы не приходили повидаться со мной, – заметил Бабу, а Сума переводила.
Мужчины ответили неразборчивым ворчаньем.
– Ты не приносить дождя! А потом приносить слишком много! – закричал один из них.
– А теперь ты приносить пепо мбайя! – сказал другой.
Сума с извиняющимся видом перевела, что это – злые духи. Тут я совсем встревожилась и огляделась, чтобы посмотреть, как на это реагирует Джесс. Он как будто не замечал никого, кроме Бабу.
– Бабу, – сказал Ватенде, – мы пришли, чтобы дать тебе шанс избавить Удугу от этих духов, прежде чем они причинят нам зло.
Я не видела оружия, но ощущала страх этих мужчин – как будто они хотели ринуться во владения Бабу и уничтожить нас всех. И как я могла их винить? Если бы в моем доме прямо из ниоткуда возникли незнакомые люди, я бы тоже испугалась.
Поднялся ветер и донес голос Бабу:
– Моя уганга-семья, Мунгу – единый Бог, послал к нам мать и ее сына.
Раздались нерешительные бормочущие голоса.
– Мунгу бросил нас, – ответил Ватенде. – Бросили и мзиму. И духи смоковницы и ветра.
Бабу пошел вперед, глядя на людей проницательными глазами.
– Они не бросили меня. Я не потерял своей силы. Пять лет назад наши предки – мзиму – велели мне прекратить лечить и призывать дождь. В видении они показали мне, что придет белый отец, Пол Джозеф. Они предупредили меня – не сопротивляйся.
Напряжение заметно спало, когда Бабу сказал, что его наставляли предки. Я увидела на многих лицах благоговейное выражение, как если бы он сказал, что слышал голос Бога.
Но Ватенде он не убедил, тот сердито поднял руку:
