Филипп Делелис - Последняя кантата

— Я еще не знаю почему, но абсолютно убежден, что оба убийства имеют отношение к королевской фуге. Или, точнее, к секрету, что она таит в себе. Вспомните слова Мориса на вашем автоответчике: «Я понял, для чего могла служить фуга». Главное — не сама фуга, а то, что в ней таится, что она прячет от наших глаз, чего они не умеют увидеть, или от наших ушей, чего они не умеют услышать.

— Согласна, но если вы хотите сказать, что убийца должен был знать о пари, чтобы войти в список ваших подозреваемых, в таком случае мне жаль, но я должна вам сказать, что список окажется немного больше, чем вы предполагаете. Известно, что Пьер назавтра рассказал о споре многим музыкантам, желая посмеяться над Морисом, который, как он утверждал, не узнал тему «Музыкального приношения». Что вы скажете на это?

— Это, безусловно, удлиняет список, но ведь нужно быть знакомым с вами, чтобы войти к вам и посмотреть код доступа вашего автоответчика.

— Боюсь… чтобы узнать код, нет необходимости приходить ко мне.

Под вопрошающим взглядом комиссара Летисия сходила за своей сумочкой. Она открыла ее, достала маленькую записную книжку в обложке из розовой кожи и протянула Жилю. Комиссар раскрыл ее и прочел код, записанный на первой же странице сверху, как и в книжке с телефонами, что лежала на столике.

— Нельзя сказать, что вы обладаете свойственной женщинам осторожностью, — заметил Жиль. — Вы так же обращаетесь с кодом своей кредитной карточки?

— Да, но она лучше спрятана. И потом… вы не можете упрекать меня в том, что я не предусмотрела, что когда-то эти цифры станут причиной смерти двух моих друзей…

— Нет, разумеется.

— Мне жаль, что не я ваш главный подозреваемый.

— Это много лучше, чем быть им. Итак, если все резюмировать, убийца скорее всего музыкант, он знал о пари, знал код вызова автоответчика на расстоянии, человек, который не хотел, чтобы был раскрыт секрет, таящийся в главной теме «Музыкального приношения». Оно было сочинено двести пятьдесят лет назад Бахом по просьбе Фридриха Второго. Вы согласны?

— Полностью.

— Хорошо, мы можем еще добавить, что убийца сумел добыть ваш код или прямо здесь, в квартире, или, что менее вероятно, где-то вне ее, порывшись в вашей сумочке.

— Да, и так как это, очевидно, музыкант, он мог это сделать где угодно, где мы бываем: в концертном зале… в консерватории…

Казалось, Летисия смутилась, произнеся последнее слово, Жиль заметил это, но промолчал. Установилась тишина, и он сознательно затягивал ее. Казалось, его собеседница все больше и больше нервничает. Наконец комиссар сказал:

— Чтобы продвинуться в расследовании, нам надо раскрыть секрет королевской фуги, но я вижу только одного человека, который мог бы это сделать.

Летисия взглянула на Жиля.

— Я? — неуверенно спросила она.

— Да, вы.

Летисия на минуту задумалась. Дрожь пробежала по ее телу при мысли, что надо будет пойти путем Пьера и Мориса до…

— Вы затаитесь в квартире и продолжите свои изыскания. Необходимая охрана будет обеспечена круглые сутки. Вам не придется выходить и отвечать на телефонные звонки.

— А если мне потребуются какие-то материалы?

— Мы пошлем человека, он отыщет их для вас.

Летисия провела рукой по волосам и теперь уже глубоко задумалась. Не только потому, что у нее не было выбора, но из чувства долга перед своими погибшими друзьями она решительно ответила:

— Я согласна.

35. ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ

Аккорд уменьшенной септимы, который фальшиво звучит в салонах, есть точное и полнозвучное выражение…

Париж, наши дни

— Ты слишком много работаешь, дорогая. Ты измождена. К тому же с головой закопалась в книгах и совсем забросила свой септет. Твое первое сочинение рискует никогда не увидеть свет!

Паскаль и правда был обеспокоен состоянием Летисии. Дело принимало серьезный оборот, и это ему не нравилось, он считал, что Летисия слишком рискует.

— Знаю, Паскаль, но не беспокойся за мой септет. Я не вкладываю много души в эту проклятую фугу. Просто абсолютно необходимо раскрыть ее секрет. Я должна сделать это ради Пьера и Мориса, и, может быть, это единственный способ остановить этих монстров. Кто в списке следующая жертва?

— Если я правильно понял, то комиссар Беранже полагает, что ты, или, вернее, человек, который ищет этот злосчастный секрет, хотя мы даже не убеждены, что он существует!

В комнате повисло томительное молчание. Сидя рядом с Летисией на диване, Паскаль обнял ее за плечи.

— Я считаю, что, попросив работать над «Музыкальным приношением», Беранже поставил тебя в очень сложное положение. И он это понимает, потому и приказал охранять тебя. Если кто-то хочет любой ценой помешать раскрытию этого секрета, то совершенно очевидно, что лучшая защита состоит не в том, чтобы искать, а в том, чтобы заставить поверить, будто ты отказалась от этого. Я боюсь за тебя, любовь моя…

Летисия улыбнулась и поцеловала его.

Зазвенел колокольчик у входной двери.

— Должно быть, это Жиль, — сказала Летисия, — я попросила его прийти.

Она встала, чтобы пойти открыть, а Паскаль демонстративно вздохнул и, когда комиссар вошел в гостиную, поздоровался с ним с мрачным видом. А Летисия сияла. Она села за пианино и с гордостью объявила:

— Вы будете довольны мной, Жиль. Я обнаружила нечто неожиданное в королевской фуге. Я еще не знаю, что она скрывает, но заметила, что тема прошла через века, словно заворожив поколения композиторов. Начну с того, что напомню вам подлинную версию.

Она проиграла вступительную часть первого ричеркара «Приношения». Жиль сел напротив Паскаля и, казалось, погрузился в музыку.

— А теперь послушайте начало «Фантазии до-минор» Моцарта.

Она сыграла. Первые ноты, такие характерные, были те же самые, в том же ритме, потом Моцарт отдалился от начальной темы.

— Несмотря на сложность вариаций, — сказала Летисия, — первые ноты четко определяют тему «Фантазии», и Моцарт возвращается к ним время от времени, особенно в последней части.

Она помолчала и повернулась к Жилю.

— Что вы об этом думаете?

— Ничего. Часто бывает, что композиторы в чем-то копируют один другого. Моцарт заимствовал также у Гайдна, а Бетховен — у них обоих…

— Да, конечно, — сказала Летисия, откидывая со лба прядь. — Но у Моцарта именно это заимствование не может быть безобидным. Вспомните, Фридрих Второй дал эту тему Баху, а что связывает Фридриха и Вольфганга Моцарта?

— Они оба были франкмасонами, — дал ответ Паскаль, немного раздраженный разговором, из которого он был исключен.

— Да, — согласилась Летисия. — И не забывайте о тональности двух частей: до-минор, то есть с тремя бемолями при ключе. Три бемоля, как и три диеза, характеризуют масонские произведения: впрочем, это есть и в тональности ут-минор, когда он позднее сочинит свою «Масонскую траурную музыку».[122]

— Но Бах, — возразил Паскаль, — не был масоном.

— Верно. Тем не менее, не желая преуменьшать его заслуги, отметим, что по крайней мере начало темы было написано Фридрихом Вторым. Вот послушайте это удивительное свидетельство! — добавила Летисия, хватая книгу, лежащую на пианино.

— Надо бы сначала определить, что в самой теме принадлежит Баху и что — Фридриху Второму, — высказал свое мнение Жиль.

— Да, да… — сказала Летисия, листая книгу. — А, вот! Это Готфрид Ван Свитен рассказывает принцу Кауницу[123] о своей беседе о «Музыкальном приношении» с Фридрихом Вторым в Берлине двадцать шестого июля тысяча семьсот семьдесят четвертого года, значит, через двадцать семь лет после его написания. Он говорил с королем о Вильгельме Фридемане Бахе:[124]«Все, кто знал его отца — то есть Иоганна Себастьяна, — считали, что он, Фридрих, не имел к этому отношения, и, чтобы доказать мне обратное, король громко пропел тему хроматической фуги, которую когда-то дал старому Баху, и тот сразу же разработал фугу на четыре голоса, а потом на пять и наконец на шесть обязательных голосов». Вот видите, а историки сомневаются, что Фридрих Второй в таком возрасте мог вспомнить тему, ведь многие годы он больше занимался войнами, чем музыкой. Напротив, если это свидетельство правдиво, значит, он сам придумал тему. Тогда ясен смысл того, что он говорит Ван Свитену.

— А что же тогда сделал Бах?

— По мнению большинства специалистов, он переработал тему и придал ей широту. И весьма возможно, что только пять первых нот, очень отличающихся от остального, были Фридриха и что Иоганн Себастьян переработал вторую часть темы, более сложную. Но главное…

Летисия заколебалась, опустила голову и помрачнела.