Няня - Джилли Макмиллан
– Помогите… Позвоните Джослин…
Она смеется.
Я отключаюсь.
Снова прихожу в себя. Лежу все там же, однако кто-то укрыл меня одеялом. Слышу женский голос:
– Мы здесь!
Ханна? Говорила эта женщина благожелательно, пока я не потеряла сознание, но что это значит? Все-таки Ханна? Или нет?
Два фельдшера колдуют надо мной, а я лежу, словно кусок мяса.
– Возможно, она не та, за кого себя выдает, – шепчу я, когда один из них склоняется надо мной.
Едва слышу собственный голос. Фельдшер отвечает:
– Не волнуйтесь, дорогая, все будет хорошо. Не пытайтесь разговаривать, дышите глубже, вот так.
На меня надевают кислородную маску, но не могу сказать, что боль стихает. Наконец медики кладут меня на носилки и спускаются с холма.
– Ее родственники пока не подъехали, – говорит хозяйка коттеджа, когда меня устраивают в машине скорой. – Разрешите мне ее сопровождать?
– Нет! – пытаюсь крикнуть я, но кислородная маска заглушает мой голос.
Фельдшер гладит меня по руке и громко увещевает, словно я глухая:
– Вам следует соблюдать спокойствие, миссис Холт. Постарайтесь расслабиться. Мы хотим поставить вам капельницу – обезболивающее лучше ввести внутривенно. Хорошо? Приготовьтесь, сейчас укусит комарик.
Я снова пытаюсь подать голос.
– Она немного возбуждена, – замечает фельдшер. – Подержите больную за другую руку, возможно, это ее успокоит.
– Да-да, конечно, – отзывается Ханна или кто там она на самом деле.
Ее пальцы обхватывают мое запястье. Никогда не пытались отпрянуть, если тело вам не подчиняется? Ужасное чувство, полная беспомощность. Она жмется ко мне всю дорогу до больницы, словно приклеенная. Меня укладывают в кровать, и она, придвинув стул, садится рядом. У меня кружится голова, тошнит, и ее лицо смотрит на меня из дымки, будто сквозь витражное стекло.
– Почему ты жива? – шепчу я. – Кто ты?
Она лишь улыбается и, похлопывая меня по руке, отвечает:
– Постарайтесь помолчать. Отдыхайте.
Мои веки смыкаются – видимо, врачи вкололи сильное обезболивающее.
Просыпаюсь от крупной дрожи. Меня поднимают и перевязывают.
– Александер… – шепчу я.
Сверху наплывает чье-то лицо.
– Не волнуйтесь, миссис Холт. Температура у вас упала – даже ниже, чем мы ожидали, но мы вас согреем, укроем теплым одеялом. Вы хотите, чтобы мы позвонили Александеру? Кстати, ваша дочь здесь, ждет снаружи, в коридоре. Давайте подниму вам изголовье – будет легче.
Джослин и женщина, называющая себя Ханной, стоят в коридоре. Разговаривают, но я не слышу ни слова. Обнимаются, и мне хочется закричать: Не касайся ее! Наконец женщины расстаются, и Джослин провожает самозванку долгим взглядом.
Дочь и внучка входят в палату, и я начинаю рыдать. Ничего не могу с собой поделать.
Хорошо хоть, Руби здесь… В отличие от своей матери, которая нерешительно останавливается на пороге, ребенок бросается ко мне с объятиями, обвивает мою шею загорелыми ручками, и ко мне снова возвращается жизнь.
Только что это теперь за жизнь…
Мое сознание затуманено наркотиками, и все же я понимаю, что совершила сегодня серьезную ошибку, подвергла себя глупому риску. Кем бы ни была эта женщина, ей от меня что-то нужно, и я не должна попасть от нее в зависимость.
Еще хуже, если жилица «Хиллсайда» и в самом деле Ханна Берджесс. Не исключено, что это она и есть, хотя не знаю, как это возможно. Если так, мы с дочерью и внучкой в опасности.
Не собирается ли она отомстить?..
Джо
В детстве я нередко мечтала, что Ханна меня удочерит. В моих фантазиях мы оставались с ней вместе на всю жизнь. Нет, я никогда не представляла ее родной мамой – все же у меня было достаточно черт, унаследованных от родителей. Утверждать обратное сродни отрицанию, и все же я хотела бы новую маму – такую, как Ханна.
В этом идеальном сценарии было одно узкое место: с папой Ханна не сочеталась при всем желании. Тогда я нашла простое решение: мы с ней будем жить в другом доме, а к настоящим родителям – скорее, даже только к папе – иногда станем забегать в гости. Вот такой план.
Сегодня утром мне поступили плохие новости: пришло электронное письмо от адвоката, занимающегося вопросами завещания Криса.
Партнер вашего супруга предоставил документы, подтверждающие заявления, которые он делал устно. Доля Криса в бизнесе в настоящее время является обеспечением по ссуде, полученной их совместной фирмой в банке. Таким образом, средства нельзя вывести до тех пор, пока не будет предоставлен иной залог. Меня заверили, что все необходимые усилия в этом направлении предпринимаются, однако пока востребовать инвестиции Криса невозможно.
Не представляя себе сложившуюся ситуацию, я рассчитывала на более оптимистические известия, полагала, что можно сделать какие-то шаги с нашей стороны. В этом смысле предложение о работе стало для меня настоящим спасением.
Я сглупила, пожаловавшись матери на отсутствие подходящего гардероба для новой службы, и она немедленно предложила мне свои вещи. Обиделась, когда я отказалась, сославшись на то, что в качестве ее клона буду выглядеть нелепо. Руби тоже расстроилась. Они вместе залегли на материну кровать. Странная парочка: мать в белой ночной рубашке с кружевами и с повязкой на голове, а дочь в спортивных штанишках и футболке, зато с великолепным тюрбаном, который мать соорудила из своего шелкового шарфика.
– Не хочешь съездить со мной в Мальборо, Рубс?
– Спасибо, не хочу.
Руби увлеченно читает матери вслух «Гарри Поттера», и я, постаравшись не обидеться, просматриваю стопку триллеров на ночном столике.
– Неподходящее чтиво для маленькой девочки…
– Отличные книги! – протестует мать. – Не ограничивай ребенка, ей, в конце концов, нужно развивать воображение. Как раз этим я и занимаюсь!
Отдаю матери книгу, к которой она тянет руки, а остальные забираю.
– Прочитает, когда станет старше.
Как они похожи, когда хмурятся…
В коридоре сталкиваюсь с вытирающей пыль Антеа.
– Не возражаете, если я уйду? – спрашиваю я. – У них там вроде бы все в порядке.
– Вы хозяйка, вам виднее.
Антеа права, однако мне не нравится ее тон – я-то стараюсь быть с ней обходительной. Мне важно, чтобы экономка спокойно воспринимала наше с дочерью присутствие в доме.
– Антеа…
– Я вас слушаю.
– Вас точно не затруднит присматривать
