Синдром самозванца (СИ) - Че Виктор
— Не совсем, — ответил я, — акцент у гедониста и миссионера в целом на сталкинге, преследовании. Но миссионер только этим и ограничивается. А гедонисту еще нужно насилие, ему важно мучить жертву. Миссионер же просто жестоко убивает. Не выстрелом в голову, а…
— …ядом, когда жертва пять минут задыхается в агонии, — закончила за меня Диана.
— Да.
Диана рисовала черной гелевой ручкой спираль в блокноте.
— Убивая, преступник хочет заново пережить болезненный опыт из детства, — задумчиво сказала Диана. Черная спираль разрослась уже на половину страницы. — Тогда я не понимаю, в чем болезненность опыта у убийцы стюардесс? Если для него не важно видеть собственно смерть жертвы, то как он переживает свой опыт?
— Облегчение приносит выполненная миссия, — сказал я. — Убийца всеми силами пытается показать, в чем именно она заключается, а мы как идиоты этого не видим. А еще нас, как слепых котяток, тычут носом в Отлучного. Вот, мол, ваш монстр, доставайте святую воду и кадило. У меня такое ощущение…
Я замолчал, уставившись на рисунок Дианы.
Отлучный. Три убийства подряд, и в каждом он где-то рядом и пытается сделать вид, что его хата с краю. В Лос-Анджелесе он обеспечил себе более-менее приемлемое алиби, которое при желании может взорвать уголовное дело и заставить его пересмотреть. Особенно если вскроется что-то еще, что уничтожит любовный мотив, положенный в основу обвинения. Но следующее убийство намертво привязывает его к самому процессу, и при всех возможностях он не следит за тем, как умирает Ольга, потому что ему плевать. Да, если он миссионер, так может быть. Но не надо забывать, что он не просто миссионер, а организованный миссионер. Такой преступник так себя не поведет, он постарается устраниться от преступления и, если это невозможно, откажется от его исполнения, дождется менее опасной ситуации и вернется к замыслу. А пока будет ждать, насладится преследованием, оно для него почти такое же сладкое, как и факт совершенной миссии.
Если бы убийцей на самом деле был Павел Отлучный, то эпизода в самолете не было бы, потому что это против природы организованного преступника. Так мог поступить только неорганизованный. Или нет? Если предположить, что Ольга Спиридонова диаметрально отличается от остальных жертв и мотивом ее убийства стало не то же самое, ради чего он убил Ангелину и Винеру, тогда скорее да, чем нет. В пользу этой версии работает другой вид яда, изменение modus operandi в части места совершения преступления и… Нет, не сходится. Даже если убийцу теснее, чем с другими жертвами, связывало что-то именно с Ольгой и ее нужно было быстро и эффективно устранить, он не стал бы делать это против своих убеждений. Не стал бы лезть на рожон. Убийство Ольги Спиридоновой точно так же безопасно для убийцы, как и все остальные. И тот факт, что оно было совершено близко к Отлучному, нужно интерпретировать как индивидуальное действие убийцы, показывающее его слабую сторону.
Когда убийца понял, что у Отлучного есть некое алиби в Лос-Анджелесе, он решил намертво приклеить его к следующему эпизоду. Поэтому, едва самолет взмыл в воздух, Спиридонова получила дозу цианида. Modus operandi изменился так радикально не потому, что у убийцы десны чесались от нетерпения, а потому, что надо было четче указать на Отлучного.
А он, судя по всему, знал, что происходит. Знал, что убийца будет указывать на него, и поэтому у него везде подложена соломка: в Лос-Анджелесе Туманов твердит, что они в одном номере поселились, на борту рейса Москва — Пекин тот же Туманов гарантирует алиби, а в Иркутске Отлучный вообще уезжает за 10 километров от места, где найдут Ангелину Викторову. Но почему-то вместо того, чтобы сообщить в полицию, он демонстрирует, что его хата с краю. Кто так поступает?
Диана прервала мой поток мысли:
— Витя, ты выглядишь так, как будто сейчас умрешь.
— Сорри, задумался.
— Может быть, поделишься мыслями? Я-то делюсь с тобой всем.
— Да, ты права, прости, — сказал я.
Постарался изложить последовательно, к каким выводам я пришел.
— А ведь ты прав, — протянула Диана, выслушав меня. — Он действительно старался как можно дальше от всей этой истории отодвинуться, как будто заранее знал. Как ты считаешь, почему Паша так поступал? И почему до сих пор ничего не сказал?
— Потому что он тоже жертва, — сказал я. — Перед тем как встретиться с Павлом, нам нужно поговорить с его супругой, родителями и друзьями.
— А что ты хочешь узнать у жены? — спросила Диана. — Ее допрашивали, и она очень подробно на все вопросы отвечала. И потом, Соня была против.
— А мы ей не скажем, — ответил я и подмигнул Диане.
Она округлила глаза. Дурацкая привычка.
— Так что ты спросить-то хочешь?
И посмотрела на меня как ребенок на родителя. Для достоверности еще и носом сочно шмыгнула.
— А тебе зачем?
— Я пишу первый выпуск подкаста, — сказала Диана. — И твоя идея пообщаться с Кирой Отлучной станет прекрасным изюмом в моем кексике.
Я оторопел.
— Ты пишешь подкаст?
— Да, — ответила Диана. — За аудио будущее. Не в телеграмчик же мне отчет выкладывать. Это скучно. Канал будет, конечно же, я туда доказуху выложу. А вот сам контент — это подкаст. Аудио. Бегаешь и слушаешь, как Диана с Витей расследуют «Дело пилота». Как тебе название, кстати?
— Погоди-погоди, — возмутился я. — Ты делаешь подкаст про расследование?! И будешь выпускать его? Сейчас? Когда мы в начале пути?!
— А почему нет?
— Да потому что нет! А если убийца его будет слушать? Он будет знать, что мы собираемся сделать. Ты ж ему в руки все карты отдашь!
Моему возмущению предела не было. Это не просто недальновидно, это глупо! Ну ладно бы еще книга, и то — когда все закончится. Но подкаст практически онлайн — что за бред?! Кому в голову придет публиковать отчет о ходе расследования, пусть частного, пока оно не завершено?
— Тебя что конкретно возмущает? — спросила Диана. — Что его пишу я?
— Что? При чем тут это?
— Тогда не понимаю. Я не умаляю твоих достоинств. Я тебя даже восхваляю. Допишу эпизод и пришлю тебе, сам убедишься!
— Ты делаешь подкаст, который может прослушать убийца, — повторил я чуть громче, боясь, что она меня не услышала. — Подкаст. В период проведения расследования. Ты в своем уме?
— Книга была бы лучше? Что тебя в подкасте возмущает-то?
— Диана, ты издеваешься? — спросил я еще громче. — Я не про формат. Я про время.
— А что со временем не так?! — заорала Диана.
Я как будто оглох. Ну это совершенно невозможно, чтобы она в самом деле искренне не понимала причин моего негодования. Но, судя по ее реакции — кажется, искренней, — так оно и было. Ей действительно было невдомек, что такого неправильного она собиралась сделать!
Она встала из-за стола, схватила свой рюкзак со стула и ушла, хлопнув дверью.
Я чистил зубы, смотрел в зеркало и повторял про себя скудный профиль убийцы. Его пока нельзя ни к кому применить. Информации слишком мало, чтобы детализировать характерные черты конкретного человека.
На месте преступления, судя по фотоснимкам, преступник следов не оставил. Я имею в виду не пальчики, сперму, мочу, пот, слюну, волосы или кровь. Я имею в виду «отпечаток» своей личности.
Я думаю, что у убийцы есть семья. Супруга, дети — это очень яркая деталь, которая присутствует в каждом преступлении. И вот в чем это заключается: есть подконтрольная свобода. За детьми, особенно подростками, так контроль и осуществляется. Ребенку предоставляют иллюзию свободы, когда он вроде бы все решает сам — и будь что будет, но вот «что будет» давно просчитано и одобрено, и вариантов других на самом деле нет.
То же самое здесь — в преступлениях нет тотального контроля. Они словно пущены на самотек, но при этом убийца расчистил пути и убедился, что жертва пойдет именно выбранной им дорогой. Яд сделает свое дело, что бы ни случилось. А следы будут скрыты.
