Маша из дикого леса - Дмитрий Александрович Видинеев
В какой-то момент у неё мелькнула мысль, что не стоит убегать, что лучше остановиться и встретить свою смерть со смирением. Ведь тогда всё закончится, и она попадёт в Мир Большой Луны. Но эту мысль смело как лавиной другой мыслью: «Хочу жить!» В тот же миг в голове буквально вспыхнул образ: ёж! Шестое чувство подсказало, что зверёк рядом, возле поваленного дерева.
Через пару секунд Маша уже держала ежа в руках, не обращая внимания на боль – иголки вонзались в ладони. Жизненная сила заструилась по жилам, в голове начало проясняться. Дрожа всем телом, Маша сжимала ежа и ругала себя за то, что заставила себя так долго терпеть. Пока ещё смутно, но она начала понимать: никакого паука не было. И огромно птицы тоже. И ожившего дуба со звериной мордой. Всё это не по-настоящему. Это было наказание? Незримый мир наказал её? Маше не хотелось в такое верить, но другого объяснения она пока найти не могла. Страх сменился обидой.
Стоп! Хватит!
Маша вынырнула из мрачного омута своих мыслей, вспомнив, что жизненную силу можно забирать не всю. Ежу не обязательно повторять участь того несчастного зайца. А потому – стоп! Несмотря на категоричный протест внутреннего голоса, она выпустила ежа. Отпустила, однако, глаза глядели алчно, а руки, словно существуя сами по себе, так и порывались снова схватить зверька.
– Беги, – с напряжением выдавила Маша.
Еж дёрнулся и замер. Минуту-другую Маша глядела на него с недоумением, которое сменилось злостью: умер? Почему умер? Она ведь отпустила его, нашла в себе силы отпустить! Это нечестно! В порыве гнева, едва не схватила мёртвого зверька и не зашвырнула его в кусты. Но сдержалась, тут же устыдившись этого порыва. Когда успокоилась, прошептала, с грустью глядя на землю перед собой.
– Мертвец… ты же где-то рядом, я знаю. Почему всё так плохо?
– Ты ещё поплачь, мелкая, – послышался раздражённый голос. – Похнычь, как последняя слюнтяйка.
Держа на руках Мурку, из темноты вышел Мертвец. По рукаву его мятого пиджака ползала гусеница, во всклокоченных волосах запуталась травинка. Хмуря брови, на Машу он смотрел с осуждением.
– Пять дней! – Мертвец будто бы выплюнул эти слова. – Пять, мать твою, дней ты терпела! И нафига? Нет, я, конечно, догадывался, что ты тупая, но… нафига, а?
Маша уставилась на ежа и дёрнула плечами.
– Я не хочу быть как она. Как Грыжа.
– Чёрт, да что вообще в твоей вшивой башке творится? – Мертвец приложил ладонь к губам и выкрикнул во тьму: – И я не нанимался детским психологом! – снова посмотрел на Машу. – Значится так, малявка… Усвой одно: даже если ты прикончишь всех зверей в лесу, ты не станешь как Грыжа. Ты совсем, совсем другая. Если бы у вас было бы хоть что-то общее, Луна тебя не выбрала бы, уж поверь. А вообще, мне плевать… Хочешь винить себя непонятно за что? Вини. Хочешь пускать слюни над могилкой ежа? Пускай.
Маша встрепенулась, будто о чём-то вспомнив, затем встала на колени и принялась вырывать дёрн. С минуту, хлопая глазами, Мертвец смотрел на неё, как на умалишённую, после чего коротко рассмеялся.
– Мурк, а Мурк… ты только глянь на неё. Она действительно ежа решила похоронить. Сначала заяц, теперь ёж. Подозреваю, скоро этот лес превратится в кладбище животных.
Не обращая внимания на его иронию, Маша продолжала рыть могилу. Она снова ощущала приятные запахи леса, а тьма вокруг больше не казалась враждебной.
– Почему он умер? – спокойным тоном спросила она. – Я ведь его отпустила.
Мертвец выпустил Мурку, почесал лоб и присел на корточки возле Маши. Черты его лица смягчились.
– Всё нужно делать вовремя, – он невесело усмехнулся. – Отпусти ты его секунды на две раньше, возможно, он и выжил бы. Ты должна научиться чувствовать такие вещи. Но главное, не доводи себя до истощения. Когда ты истощена, ты теряешь над собой контроль.
Маша прекратила рыть. Задумалась. Ей многому ещё предстояло научиться. Справится ли? Хотелось учиться, но не ценой чужих жизней. Она решила впредь быть более собранной, внимательной. И да – ни в коем случае не доводить себя до истощения, как и посоветовал Мертвец. Этот урок усвоен.
Мурка подошла к дереву и принялась деловито точить когти об кору. Неподалёку заухал филин, и тут же в голове Маши появилась картинка: большая птица на ветке. Красивая птица, совершенно не похожая на то чудище, что видела недавно.
– Знаешь, – продолжив работу, произнесла Маша, – а я чудовищ видела. Такие страшные.
– Глюки, – небрежно бросил Мертвец.
– Что?
Он хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ах да!.. Всё забываю, что ты ничего не знаешь. За печкой жила и всё такое… Тяжело с тобой, мелкая, – он слегка отстранился, склонил голову на бок и, приподняв брови, смерил Машу внимательным взглядом. – Слушай, мне кажется или ты слишком мелкая для своего возраста? И башка какая-то большая…
Маша понятия не имела, как должны выглядеть дети в её возрасте. Она вообще других детей не видела, а потому проигнорировала вопрос Мертвеца, задав свой:
– Что такое глюки?
– Глюки? – Мертвец задумчиво поскрёб щетину на подбородке. – Знаешь, что, забудь это слово. Не нужно оно тебе.
– Но ты же сам сказал…
– Забудь! Если я стану тебе всякую фигню объяснять, с ума сойду. Лучше запомни слово «видение». То, что с тобой случилось – видение. Ты тех чудовищ выдумала. Нечаянно. Так бывает. Кстати, – он вытянул указательный палец, – то, что ты видела чудовищ и напугалась до усрачки – хорошо. Просто отлично. Теперь ты на собственной шкуре испытала, что бывает, когда истощаешь себя. Опытным, так сказать, путём… И вряд ли теперь у тебя хватит глупости снова до последнего тянуть время. Хотя…
– Я больше так не буду, – мрачно заявила Маша, положив ежа в могилку.
– Ох ты, мама дорогая, – кисло улыбнулся Мертвец. – Ну, прямо детский сад какой-то. Ладно, проехали. Будем надеяться, ты умеешь учиться на ошибках.
Он поднялся, постоял пару секунд с задумчивым видом, после чего шагнул в темноту и исчез. Вернулся спустя минуту, в руке он держал кусок коры. К этому времени Маша уже зарыла могилку, выровняла земляной холмик сверху и по бокам.
Мертвец покопался в карманах пиджака, обнаружил пробку от бутылки. Хмыкнув, он накарябал пробкой на куске коры слово «Ёж», затем воткнул кору в основание могилки.
– Что это? – с подозрением поинтересовалась Маша.
– Надгробная плита, – был ответ. – Хоронить, так хоронить, верно? Кстати, там «Ёж» написано, если тебе
