Лиза Уэлш - Студия пыток

Такое не нужно повторять три раза.

– Смазка есть?

Он залез под подушку, достал вазелин и пару презервативов.

– Я люблю, когда все под рукой.

Парень зубами вонзился в фольгу – его нетерпение меня еще больше подстегивало, – потом положил развернутый презерватив в рот, склонился ко мне и ртом развернул резинку, пригладив языком для надежности. Повертелся на животе, подложил под себя пару подушек, чтобы стало удобнее. У него были упругие ягодицы – скорее квадратные, чем круглые, и почти безволосые, за исключением редких светлых завитков в распадке. Я смазал его, сначала сверху, потом внутри, нежно потер чувствительный ореол вокруг сфинктера и, уловив, как он постанывает:

– …ты даже не представляешь, как мне этого не хватает… – я коленом раздвинул ему ноги и принялся за дело.

Во время анального секса главное – чтобы партнер расслабился. Сопротивление может привести к трещине сфинктера и, в результате, к инфекции. Еще может ослабнуть мышечное напряжение, и тогда появится протечка заднего прохода, что очень неприятно. Другое неприятное побочное действие – разрыв презерватива, а значит – угроза ВИЧ или других невеселых инфекций. А еще тебе могут дать по морде, если ненароком причинишь боль. Но когда я не думаю обо всем этом, то с большим кайфом доставляю моим партнерам удовольствие. Это и меня самого очень подстегивает.

Я слегка помассировал его и сначала ввел палец, чтобы он открылся. В ответ он пододвинулся ближе и сказал:

– Ну давай же, давай…

Я смазал головку вазелином и с силой вошел в него, не обращая внимания на то, что он вскрикнул. Я обнял его за грудь, прижал к себе, двигаясь медленно и ритмично, стараясь справиться с его напряжением, постепенно входя глубже, и он тихо застонал:

– Да, вот так, еще…

Я положил ему палец в рот, чтобы он закусил его и замолчал. Теперь я мог полностью отдаться картинкам, мелькавшим в голове.

Вспоминались случайные знакомства – те, что заканчивались сексом. Я представлял себя героем фильма, который когда-то видел… про изнасилование парня… я прижимал его к стене… заставлял лизать большой член, побывавший в его заднице… я в туннеле под городом… воняет дерьмом… вокруг шуршат крысы… трахаю какого-то незнакомца у кирпичной стены… слышатся шаги… Мой оргазм приближался, яйца бьются о его ягодицы… кроваво-красное видение… вот она… рана, красная и глубокая, через все горло… темный подвал… картина встала перед глазами так живо, словно я смотрел на фотографию… девушка, использованная и связанная, лежит на грубых нарах. Я кончил, рывками, ухватившись за его ягодицы и содрогаясь в конвульсиях.

– Ты расплющил меня. – Я не мог понять, что он говорит, его слова были просто шумом, проникающим в мои мысли. – Эй, дядя, уже можно выходить.

Я откатился и потянул за презерватив. Щелкнув, он слез, мой член выскользнул – усталый, вялый. Мы с тобой друг друга стоим, старина, подумал я. На животе моего партнера был блестящий след спермы – он кончил, пока я трахал его. Слава богу! Ко мне подбиралась депрессия, похожая на отходняк у курильщика опиума. Горький возврат к повседневной жизни, вуаль спадает, является мерзость. Слушать ласковые речи не хотелось. Я вытерся простыней и стал одеваться.

– Это было круто. Классная у тебя куртка.

Видно он тоже обрадовался, сообразив, что я ухожу, и я впервые улыбнулся ему:

– Всегда к твоим услугам, сынок.

Я выбрался из квартиры и побрел домой.

Солнце и птицы разбудили меня в четыре утра. Солнце лезло в глаза, а пение птиц совсем не вязалось с моим похмельем. Хотелось снова уснуть. Пришла идея: не купить ли винтовку? Без шуток, обыкновенную, длинноствольную винтовку – подстрелить несколько птиц. Я полежал на матрасе, созерцая замысловатые пейзажи из трещин и пятен на желтом потолке, затем подложил под спину две подушки и скрутил папиросу. Затянулся и удерживал в легких дым, пока они не скрипнули, потом медленно выдохнул. Тонкий узор из дыма поднялся к потолку. В треснутом оконном стекле, как в призме, преломлялся свет. Красные, желтые, темно-синие и зеленые лучи растянулись по комнате. Я смотрел на все это спокойно, время от времени затягиваясь сигаретой. Тело казалось мне жилищем мертвеца. Я мог думать и курить, но ничего не чувствовал. Внутри было пусто. Под кожей – скелет, кровь и плоть. В теле присутствуют все необходимые внутренние органы, но души нет. Мне хотелось прижать к руке зажженную сигарету, чтобы болью прижечь отчаяние.

Я поднял с пола дешевую книгу и попробовал читать. Какие-то приключения в пустыне – и тут до меня вдруг донесся слабый речной ветерок. Запах книжного магазина Джона и Стини. Я кашлянул и перевернул отсыревшую страницу. Вспомнилась девушка с перерезанным горлом, ее глаза перед камерой. Стини что-то знал. Как ошпаренный, выскочил вчера из бара. Вчера я решил бросить расследование. Но сегодня мне кажется, что нужно продолжать – у меня нет выбора.

Свет прыгал по желтоватым стенам. Птицы умолкли, я откинулся назад и закрыл глаза.

12. Примирение – дело нелегкое

Когда умру, любимый мой,

Не приноси мне роз

И песен грустных мне не пой

В тени густых берез.

Пускай росистая трава

Мою покроет грудь,

И если сможешь – вспоминай,

А вспомнишь – так забудь.

Возможно, в тот день был какой-то праздник. На улице, где жил Лесли, было полно детей. Три маленькие девочки репетировали танец, который видели по телевизору, напевая и быстро притопывая. Публикой служила парочка восхищенных карапузов. Один попытался присоединиться к танцу, но на него зашикали и вернули в зрители. Посреди широкой улицы шел футбольный матч. Несколько мальчишек гоняли мяч, который время от времени отскакивал на тротуар. Владелец соседнего магазина, сикх, крошил голубям зачерствевшие утренние булочки. Кто-то запустил мяч через дорогу. Он пролетел мимо ног игроков и стукнулся в бок припаркованной недалеко машины. Голуби взмыли в воздух, описали круг над крышами и вернулись.

– Лучше бы они не превращали эту улицу в пешеходную. Легче с автомобилями жить, чем с этими пацанами, – пробурчал сикх.

Из окна соседнего дома высунулся мужчина с голым торсом и принялся громко учить пацанов играть. Два бродяги у паба курили и наблюдали за матчем. Когда все время на свете в твоем распоряжении, приходится учиться подобной неспешности.

Я пообещал Розе, что улажу дела с Лесом, но сейчас, направляясь к нему, я не был уверен, что он откроет мне дверь. Все из-за этого временного помрачения ума. Финальная часть того злополучного вечера сохранилась в голове лишь в виде смутного ощущения стыда.

Какая-то девушка перешла через дорогу и направилась ко мне. Когда-то она была симпатичной, судя по длинным ногам и гордой посадке головы. Бродяги проводили ее взглядом, оценив подтянутые бедра и аккуратный зад, но вожделение мгновенно испарилось, когда они заметили осунувшееся лицо и окруженные морщинами ввалившиеся глаза. Она легким шагом пересекла футбольное поле, ловко уклонилась от мяча, даже не взглянув на него. Тонкое тело похрустывало. Ртуть в жилах. Этой девушке жить осталось не очень долго. Она поравнялась со мной.

– Мне нужно с вами поговорить.

Я не замедлил шага, но нащупал в кармане немного мелочи.

– Конечно, нужно, только не стоит.

Она преградила мне дорогу, глядя на меня черными впадинами глаз откуда-то очень издалека. Постриглась она, видимо, сама. Волосы спадали на лицо неровными космами.

– Вы же друг этого парня, Леса, да?

Она растянула губы в улыбке, показав испорченные зубы цвета старой слоновой кости, с желтыми клыками. В уголках рта собралась серая пена.

– Я очень спешу.

– Он хороший парень, этот Лес.

Я попытался обойти ее, но она предугадала мой шаг. Из нее получилась бы неплохая танцовщица – при определенной доле везения.

– Ты ведь к нему идешь?

– Я вышел прогуляться. – Она пропускала мои слова мимо ушей. – Скажи, Рита о нем спрашивала. Это я – Рита. Полное имя – Mapгарита. Он поймет. Он неплохой, Лес. Просто у некоторых тут нет для него времени, но это ничего. Ты не знаешь, у него есть?

Она скрипнула зубами. От этого звука у меня самого заболели зубы.

– Не понимаю, о чем ты, Рита.

Мужчины у паба бросили наблюдать за футболом и сосредоточились на нас. Скорее всего поспорили, на сколько ей удастся меня задержать.

– Да ладно, все ты знаешь. – Снова улыбка. – Все в порядке.

Я протянул ей три фунта со словами:

– Пойди и купи себе чего-нибудь поесть.

– Я не голодная.

– Тогда сделай с этими деньгами что хочешь.

– Мне этого не хватит.

– Наркоманка хуева, – зашипели бомжи, и я поспешил отойти.

Рита взяла меня за руку – ее глаза походили на темные тоннели, в которые мне совершенно не хотелось отправляться. Нервозная прорицательница, подсевшая на амфетамин.