Анна Белкина - G.O.G.R.
— Ребята, — пробормотал удивлённый этой картиной Самохвалов. — Кажется, нашли…
Самохвалов обошёл кругом эту непонятную машину. Нет, это не трактор, а скорее… какой-то бронетранспортёр, что ли? Окон у него нет — только две узкие щели в чёрной броне. Впереди и сзади — по два больших колеса с очень рельефными покрышками, между этими колёсами — широкие железные гусеницы. Да, странная штуковина, тем более, что она перевёрнута…
Маленький отряд Самохвалова собрался около дыры. Дыра напоминала кратер, который пробили не снаружи, не бомбой, а словно бы из-под земли. Словно бы именно этот технический монстр зачем-то вырвался из недр, а потом — не устоял на колёсах и завалился на бок. Самохвалов увлекался техникой. Несколько раз он ездил в Подмосковье на выставку машин-монстров, которые своими гигантскими колёсами давят «Запорожцы» и старые иномарки. Но даже там он не видел ничего, и отдалённо похожего на эту штуковину… И поэтому Самохвалов решил, что непременно расскажет об этой невиданной находке Недобежкину.
И тут из тёмной дыры, из которой веяло могильным холодом и сыростью, показалась человеческая голова. Некто растрёпанный, в чьих волосах застряли комочки земли, с перепачканным лицом, собрался для чего-то покинуть подземелье. Однако выбрал такой неудачный момент, что был тот час же схвачен крепкими руками и насильно вытащен на поверхность.
— А? Что? Зачем?? — перепугался этот субъект, одеждой которому служили старая тельняшка и грязные брюки с вытянутыми коленками. — Отпустите меня!
Отпускать его пока не собирались, потому что Недобежкин приказал ловить всех, кто каким-либо образом окажется под землёй. Субъект съёжился на траве, удерживаемый двумя парами рук, и пролепетал, не поднимая своей растрёпанной башки:
— Я ничего не знаю!
— Да, ну! — не поверил Самохвалов. — Сейчас, начальник приедет — ему будешь рассказывать.
— Ыыыы, — заплакал выловленный «диггер», дёргаясь, словно бы пытался вырваться.
— Э, чувак, а что там? — поинтересовался один из соратников Самохвалова по фамилии Коваленко, кивнув на яму.
— Ки-кирпичи… — заикаясь, пролепетал субъект.
— Кирпичи? — удивился Самохвалов. — В яме? Там что у тебя? Каменоломня?
— Я… хожу… за кирпичами! — отрывисто выкрикнул незнакомец. — Я ничего не знаю! У меня курятник, а там — лиса… Прорыла лаз, зверюга, и петуха сожрала!
— Свихнулся, что ли? — пожал плечами Самохвалов. — Точно, надо его Недобежкину показать.
3.
Убитый Гопниковым Хомякович лежал на сером металлическом столе, что стоял посередине просторного помещения. Помещение не было похоже ни на морг, ни на операционную, а скорое всего, напоминало лабораторию. Стены и пол этой лаборатории выстилал однообразный белый кафель, к потолку прицепились шесть длинных ламп дневного света. Они светили ярко, освещая в этой лаборатории каждый уголок: две огромные колбы у дальней стены, стойку с пустыми пробирками, несколько неработающих компьютеров, что расположились на длинном столе рядом с этими пустыми колбами. А так же — двух человек, что неподвижно и молча, стояли около бледного Хомяковича. Один из этих двух человек был пониже ростом и немного сутулился, глядя сверху вниз на несчастного, пропавшего ни за что Хомяковича. Постояв немного, он поднял немного растрёпанную голову, вытер кулаком свой нос, сильно смахивающий на простую картошку, посмотрел на второго человека и сказал:
— Н-ну, что? — он сказал неуверенно, потому что опасался этого второго человека, и, можно сказать, боялся его.
Второй человек — он и ростом был повыше, и в плечах пошире — не смотрел ни на Хомяковича, ни на первого. Его холодный, бесстрастный взгляд установился на какой-то точке пространства, что была известна лишь ему одному. Поверх дорогого костюма у этого человека был наброшен белый халат. Кажется, он проигнорировал лепет первого — он молчал, погружённый в свои мысли, но потом, после достаточно долгой паузы он заговорил:
— Этот, — он кивнул на Хомяковича. — Ни в чём не виноват. Он случайно попал под горячую руку, и поэтому я обязан исправить ошибку.
— Н-но, он мёртв, — пролепетал первый. — Как тут исправить?
Одежда первого напоминала лохмотья бомжа — словно бы он нашёл её в мусорном баке.
— Образец 307, - произнёс второй, чьё имя было — Генрих Артерран.
— Образец 307?? — изумился первый — агент-неудачник Грегор Филлипс, который не попал в руки Гопникова, и поэтому остался цел и невредим.
— Да, — бросил Генрих Артерран. — Идём.
Генрих Артерран повернулся и широкими шагами двинулся вглубь лаборатории, где поблёскивала большая гладкая дверь из голубоватого металла. Филлипс поплёлся за ним чуть ли не цыпочках — так силён был его благоговейный страх перед тем, что называлось «Образец 307». Дверь не имела ни ручки, ни намёка на замочную скважину. Филлипс думал, что возможно здесь есть какой-то шифр, который надо куда-то ввести, чтобы открыть этот зловещий «сезам».
— Можешь не надеяться на код, — внезапно отрубил робкую надежду Филлипса Генрих Артерран, словно бы прочитал его мысли. — Ты не сможешь открыть её без меня.
Филлипс вздрогнул, потому что он думал именно об этом, как бы открыть эту дверь без Генриха Артеррана и заполучить триста седьмой образец.
— Можешь смотреть, как она открывается, — разрешил Генрих Артерран и достал из кармана некий предмет — металлическую пластинку размером не больше спичечного коробка, с пятигранным отверстием посередине.
Он поставил эту пластинку в чуть заметное углубление, что оказалось у двери в том месте, где у обычных дверей бывает замочная скважина. Как только ключ оказался на месте — в двери что-то щёлкнуло, и её створки бесшумно ушли в стену. «Проще пареной репы», — отметил про себя Филлипс, приметив, из какого именно кармана Артерран вытаскивал ключ.
— Даже если ты и украдёшь у меня ключ, — заявил Генрих Артерран, снова угадав мысли Филлипса. — Ты её не откроешь. Тут всё дело в ДНК, замок реагирует только на мою.
Развеяв, таким образом, все хрупкие и наивные надежды Филлипса, Генрих Артерран двинулся туда, в ту мглу, что висела за этой неоткрываемой дверью.
— Идём! — прикрикнул он на Филлипса, который в страхе застопорился на пороге.
— Я… ничего не вижу, — осторожно, чтобы не «разбудить зверя», заметил Филлипс, ничего не различая во мраке.
— Прости, — Артерран извинился, но в его голосе, как всегда, не проскользнула ни одна эмоция.
И тут же вспыхнул свет и разом озарил всё это помещение, весь интерьер которого составляла металлическая клетка с очень толстыми прутьями в одном углу и большая колба в другом. Стены, пол и потолок были обшиты чем-то абсолютно белым и немного скользким. В клетке, прямо на полу и без подстилки сидел унылый человек с пустыми глазами. А в колбе в какой-то мутноватой жидкости покоилось некое существо. Ростом оно было, наверное, чуть ниже среднего человека и, вероятно ходило на двух ногах. Но, в отличие от человека, существо имело тщедушное серое тело, огромную лысую голову с тремя большущими чёрными глазищами, с маленьким ротиком и без носа, тонкие длинные ноги коленками назад и такие же длинные и тонкие руки с тремя пальцами. Филлипс снова застопорился. Он почувствовал, что у него внутри собрался свинцовый страх, к горлу подкатывает тяжёлый комок, коленки пронимает дрожь.
— Что это? — с усилием выдавил он, не в силах отвести испуганный взгляд от этих чёрных глазищ, которые, казалось, гипнотизировали его сквозь толстое стекло.
— Прототип, — спокойно изрёк Генрих Артерран. — Не бойся его — не скушает. Он мёртв уже почти, что семьдесят лет.
Фу! Филлипс поёжился и бочком отодвинулся от этого «прототипа». Как вообще, этот Генрих Артерран может обитать в таком жутком месте, в компании вот этого вот, «прототипа»??
В дальней стене угадывалось нечто, похожее на встроенный шкаф. Его дверь была такой же белой и блестящей, как и всё здесь, и Филлипс заметил её только тогда, когда Генрих Артерран нажал на что-то, и эта дверь открылась, поднявшись вверх. Да, это действительно был шкаф, или своеобразный сейф, освещённый изнутри пятью точечными лампами. Он был небольшой, а внутри в специальной подставке стояли пробирки с какой-то жидкостью — прозрачной и жёлтой, внешне похожей на лимонад. Их было много, этих пробирок, штук двадцать, а то и больше. Генрих Артерран протянул свою длинную руку, взял одну пробирку и сейчас же закрыл сейф назад.
— Идём! — приказал он Филлипсу, который разглядывал теперь человека в клетке.
Человек выглядел невменяемым: сидит без движения, взгляд отсутствующий, как у шизофреника. Филлипс повернул к Артеррану ошарашенное лицо, задавая немой вопрос: «А что будет с ним?».
— Выживет! — бросил Генрих Артерран ответ на этот немой вопрос. — Идем, не задерживай!
